Том Уикер - На арене со львами

— А что сказали вы?

— Спросил, кого ему требуется похитить. (Тут даже Андерсон улыбнулся.) Но он ответил, что дело совсем в другом. Законопроектов накопилось множество, лидеры хотят расчистить завал до конца сессии, и по некоторым соображениям губернатор на этот раз предпочел бы пойти им навстречу. Однако все они опасаются, как бы представители меньшинства, а может быть, и кое-кто из их собственной партии не воспользовались неразберихой, которая неизбежна, когда в последнюю минуту рассматривается сразу целый ряд законопроектов, и под шумок не протащили бы что-нибудь нежелательное. Вот они и хотят сбросить балласт.

— И в том числе остальные ваши законопроекты?

— В том числе сотни, если не тысячи других законопроектов. Насколько мне известно, так делается довольно часто. И я был согласен с губернатором, что законопроект о шоферах гораздо важнее остальных моих предложений.

Адам заглянул в свои бумаги, шепнул что-то Андерсону, а потом спросил:

— Профессор, не могли бы вы сообщить содержание других ваших законопроектов?

Язвительные выпады Уинстона как будто не забавляли Адама. Морган знал, что Адам неспособен пренебрежительно посмеиваться над образованием и над возможностями, которые оно открывает. Смеется над ними только тот, кто сам ими обладает.

— Да всякий либеральный вздор! Реформы. Как я полагаю, неосуществимые. Вроде бесплатного обучения в колледжах штата.

— А было что-нибудь о сезонных рабочих?

— Только один законопроект. Он обязал бы тех нанимателей, у которых одновременно работает более пяти рабочих, обеспечивать минимум пятьдесят квадратных футов жилой площади на человека. Мне это требование не казалось столь уж похожим на коммунистические идеи. В конце-то концов пятьдесят квадратных футов — это немногим больше, чем бильярдный стол.

— А почему вас заинтересовали условия труда сезонных рабочих?

— Видите ли, в мою часть штата они приезжают собирать яблоки и живут, как собаки. А вернее, много хуже собак. Мне хотелось что-то сделать, и это было вполне подходящим для начала.

— Скажите, губернатор Хинмен обсуждал с вами этот ваш законопроект? В тот день?

— Мы с губернатором обсудили несколько моих законопроектов, в том числе и этот. Помнится, я заговорил о нем, потому что считал его весьма важным. Но губернатор сказал, что сможет провести только законопроект о шоферах, и у меня не было выбора.

— Есть у вас вопросы, господин председатель?

— Мне просто хотелось бы сказать профессору Уинстону, что я предпочел бы не иметь его соперником на выборах в моем штате.

Виктор неодобрительно поморщился при этой неуместной шутке, но вопросов задавать не стал, и Апдайк промолчал тоже. Сенатор от Доминиканской республики добродушно поинтересовался, не согласится ли тот, кто писал Уинстону его речи, оказывать такую же услугу членам другой партии. Баварские щеки Оффенбаха тряслись от подавленного смеха, но вопросов у него не было.

Уинстон сошел с трибуны и нырнул в море улыбающихся лиц, которые заполняли зал,— он сделал все, что мог. Бутчер бросил записку: С ХИНМЕНА СНЯЛИ ШТАНЫ. Морган ответил: НО ОН РВЕТСЯ В БОЙ. Правда, ему казалось, что Хинмен выглядит не столь уверенно и властно, как в первые минуты, но перемена не была явной или очевидной, и это могло ему просто почудиться. Сидя среди серых костюмов, забаррикадированный их папками, Хинмен уже не казался внушительным. Внезапно Морган осознал, что Хинмен даже ниже среднего роста, хотя он производил на людей такое впечатление, что обычно этого не замечали. Уж не залезает ли он на скамеечку, когда произносит речь?

— Комиссия вызывает Эрби Каллена из Иммокели, штат Флорида.

По залу прокатился громкий ропот разочарования, и серый костюм, подходивший к Андерсону, что-то сердито сказал Хинмену. Хинмен покачал головой. Губы его были плотно сжаты. Он не позволил вторично захватпть себя врасплох. Апдайк, не спускавший с него глаз, тоже сдержался.

Эрби Каллен, пожилой негр, работавший среди сезонников с самого детства, безучастным голосом рассказал, как год назад Лопни Тобин завербовал его для полевых работ и он поехал на Север в старом школьном автобусе, который Лопни Тобин сам вел. Под конец они работали на полях «Агро-Упаковщиков». Отвечая на вопросы Адама, Каллен подтвердил, что да, Тобин вроде бы вычитал страховые взносы из его платы. А посылал ли Тобин деньги правительству, он не знает. Да, сэр, Тобин платил ему восемьдесят центов за час, как положено. Но кроме страхового взноса, Тобин вычитал еще по двенадцати центов за час. Зачем, этого он не знает, все артельщики вычитают столько же, а то и больше. Может, просто за то, что обеспечивают работу, берут вроде бы комиссионные? Может, и так.

Нелегко, конечно, ведь за постель и еду платить-то все равно надо. Ну, за постель он платил Тобину, то бишь Тобин сам вычитал. Точно он не помнит; но, кажись, три доллара в неделю за койку в общежитии, три доллара за одеяло и еще отдельно за керосин, если наступали холода. Трудно все упомнить-то. Нет, сэр, жетонов он не давал никаких. Этого и в помине не было. Ну, и еда. Тобин и за нее вычитал деньги, потому что он в лагере держит столовую, а больше поесть и вовсе негде. За еду набегает двенадцать-тринадцать долларов в неделю, это уж как когда. Сколько, стало быть, человек съест или выпьет. Питья никакого к обеду не полагается, за него платишь отдельно. Двадцать пять центов бутылочка лимонада.

— А вино? — спросил Адам. — Разве в лагере не бывало вина?

— Бывало иной раз.

— И почем?

— Ну, доллар за пинту, если деньги на бочку, а нет, так Тобин приписывал доллар с четвертью к тем деньгам, что за еду шли, и вычитал все разом. Да, сэр, в городе вино стоит пятьдесят центов, да только как до него добраться, до городато?

— Но вы получали наличные, мистер Каллен?

— Ну, когда Тобин свое вычтет, получали. Я ж говорю, он жетонов никаких не давал, но всегда знал, сколько с тебя положено.

— Он производил все вычеты — за еду, постель, страховку и все прочее, и отдавал вам, что осталось?

— Только мало чего оставалось-то.

— А когда вам пришла пора вернуться в Иммокели, мистер Каллен, как вы туда добрались?

— Тобин отвез на автобусе.

Адам кивнул, как будто уже знал это.

— И сколько он берет за обратный провоз?

— В прошлом году взял двадцать пять долларов.

У Апдайка вопросов не было, но Виктор снова использовал бесплатное телевизионное время, чтобы лишний раз обличить зло. Метал он громы и молнии вполне пристойно, но большинство присутствующих уже столько раз его слышало, что в публике начались громкие разговоры, и Хант вновь должен был Пустить в ход молоток.

Оффенбах, всколыхнувшись, подался вперед дюйма на два и спросил: