Евгений Введенский - Либерия

— Кстати, Вильямс, когда мы сможем посмотреть на наш экскаватор? — спросил Шимон у высокого упитанного африканца с крупными чертами лица.

— Вчера мы почистили гидравлику, и экскаватор сделал вот так, — с этими словами Вильямс медленно поднял руку вверх, пока она не заняла горизонтальное положение, и затем пару секунд судорожно потрясал в воздухе напряженной кистью. Затем рука Вильямса обмякла и безвольно упала обратно на его колено, а сам он издал звук "пш-ш-ш-ш-ш".

— Это вселяет надежду, Вильямс, — сказал Шимон. — Я рад, что экскаватор, который должен был начать работать на нашем складе две недели назад, наконец-то подает признаки жизни.

— Но на площадке еще нет забора! — воскликнул Вильямс. — Воры в первую же ночь растащат экскаватор на куски...

— Там круглые сутки дежурят охранники, — сказал Шимон.

— Уверен, что ваши охранники ночью даже и нос из своего контейнера побоятся высунуть! — покачал головой Вильямс. — Это же рядом с портом! Там банда на банде сидит! Сначала нужно построить забор...

— Это не твоя забота, Вильямс, как мы будем охранять свой экскаватор, — повысил голос Шимон. — Твоя задача — доставить его на участок.

— Но нам не хватает денег на запчасти! — воскликнул Вильямс. — Они оказались слишком дорогими... Да и проблема их найти...

— Надо было думать об этом до заключения контракта, — сказал Шимон. — Я заплатил тебе семь тысяч авансом за этот драндулет, чтобы ты мог купить недостающие детали. Я дал тебе эти деньги с условием, что ты починишь экскаватор и доставишь его к нашему складу в течение десяти дней. Ты читал, что в контракте написано? Погоди, я тебе прочитаю. "В случае невыполнения сроков поставки на продавца налагается штраф в размере ста долларов за каждый день просрочки, которые вычитаются из суммы окончательного платежа". Если ты поставишь экскаватор завтра, то я тебе заплачу уже не семь тысяч пятьсот долларов, а только шесть. Чем дольше ты его чинишь, тем меньше я тебе заплачу. Провозишься еще два месяца — и тебе придется отдавать мне экскаватор бесплатно.

— Но Шимон... Ты же знаешь, что он не мой. Хозяйка экскаватора на такое не согласится... — с тревогой сказал Вильямс.

— Это ты мне предложил эту сделку, а не хозяйка, — резко сказал Шимон. — Значит, ты несешь ответственность. К тому же в плату за экскаватор заложена и твоя комиссия. Если хочешь ее получить — хоть в лепешку расшибись, но выполни свои обязательства! Или пеняй сам на себя...

"Крутой мужик этот Шимон! И какой грандиозный проект!" — сказал я себе. От масштабности планов "Металлической Либерии" голова шла кругом. Я попал к настоящим акулам бизнеса и искателям приключений, жестоким и беспощадным! Я-то думал, что такие дела могут твориться только в кино; да и теперь меня не оставляло ощущение, что я просто оказался по ту сторону экрана.

В этот момент дверь моей комнаты открылась нараспашку, и из нее вышла полуголая Сусу. Из одежды на ней были только моя рубашка и носки: из-под незастегнутой рубашки виднелись черные волосы на лобке, сквозь дыру на месте нагрудного кармана выглядывал лиловый сосок.

Сусу остановилась в дверном проеме, облокотившись о косяк, широко зевнула и произнесла капризным тоном:

— Бигини, я голодная. Принеси мне что-нибудь поесть, пожалуйста! Я буду ждать внутри.

С этими словами она повернулась и скрылась в комнате, виляя бедрами и громко хлопнув дверью. Кто-то из африканцев удивленно присвистнул.

— О боже, Ефгени! — воскликнул Шимон с искренним изумлением. — Ты ведь только вчера приехал... Это было настолько срочно?

Я открыл рот, чтобы сказать, что на самом деле все было совсем не так, как кажется, но вместо этого только промычал что-то невнятное. Чтобы объяснить, как и почему Сусу оказалась в моей комнате, пришлось бы слишком много рассказать, и вряд ли этот рассказ положительно отразился бы на моей репутации.

— Игини, братан! Прошу тебя, как следует позаботься об этой африканской курице! — подмигнул мне Омар. Африканцы дружно расхохотались.

— Друг мой, — сказал Шимон. — Ты, конечно же, имеешь полное право приводить к себе девушек, это же твоя комната. Но постарайся сделать так, чтобы они не прерывали наши утренние собрания и не пугали наших гостей. Хорошо еще, что сейчас здесь все свои. А если бы к нам пришли официальные лица или партнеры по бизнесу? Какое впечатление на них произвела бы наша компания?

— Да, конечно, я все понимаю... — ответил я сдавленным голосом, встал из-за стола и направился в свою комнату.

*******

Сусу лежала на кровати в моих носках и рубашке, закинув ногу на ногу. Она с отсутствующим видом смотрела в потолок, почесывая длинными накладными ногтями кожу под белокурым париком, и не обращала на меня ни малейшего внимания.

Если ночью в Сусу было какое-то дерзкое уличное обаяние, то при дневном свете она казалась просто вульгарной и потрепанной. Тело у нее было чересчур худым, а лицо было похоже на рыбье: толстые лиловые губы резко выдавались вперед, нос был приплюснутым и с большими ноздрями, высоко на лбу карандашом были нарисованы искусственные брови вместо полностью выщипанных своих, а глаза были безнадежно пустыми.

С какой стати она надела на себя мои вещи? Что за странная идея? Чем дольше я смотрел на Сусу, тем в большей степени жалость к этой бедолаге брала верх над раздражением, и я решил спокойно и вежливо, без ругани, как мужчина, отправить девушку домой.

Собравшись с мыслями, я глубоко вздохнул и мягко, но уверенно и авторитетно сказал:

— Послушай, Сусу! Мне надо работать... Одевайся.

— Что? — вскрикнула Сусу, вскакивая с места. — Выбрасываешь меня на улицу?

— Э-э-э, что ты имеешь в виду? — растерянно спросил я, разом утратив уверенность и авторитет. — Мне кажется, тебе пора идти домой...

— Это тебе дорого обойдется! — еще громче крикнула она, с ненавистью глядя на меня, и затем спокойно прибавила: — Дай мне сто долларов, и я уйду.

— Какие еще сто долларов? И почему именно сто?

Почему-то в этот момент меня действительно заинтересовали закономерности ценообразования на местном рынке сексуальных услуг. В самом деле, откуда они берут эти конкретные цифры? Почему ночью в общественной уборной с меня запросили пятьдесят долларов, а утром в моей комнате — уже сто? Почему именно сто, а не восемьдесят или сто двадцать?

— Мне нужны деньги, чтобы пойти в школу, — отчеканила Сусу, капризно скривив губы.

Снова — уже второй раз за сутки, причем при сходных обстоятельствах — услышав про эту загадочную "школу", во имя которой местные девушки готовы были на шантаж, вымогательство и еще неизвестно какие преступления, я разозлился не на шутку. Прошу заметить, что я в этот момент страдал от чудовищной головной боли и все так же срочно хотел отлить.