Евгений Введенский - Либерия

В наступившей тишине послышалось журчание воды, и сквозь рассеивавшуюся пыль и переплетения лиан мы увидели где-то внизу бодрый ручеек, со звонким плеском прыгающий по камням в расщелине, которая начиналась в нескольких сантиметрах от передних колес нашей машины.

— Женя, а спроси их, в этой речке крокодилы водятся? — сказал Гена, щелкнув зажигалкой.

— Не знаю, — ответил Омар. — Может быть, и водятся...

— А черепахи? — спросил Гена.

— Черепахи — вряд ли, — ответил Омар.

— А дельфины? — спросил Гена, выдыхая дым через нос.

— Нет, дельфины водятся только в море, — улыбнулся Омар.

— А может, в этой речке акулы водятся? — продолжал спрашивать Гена.

— Акул здесь тоже нет.

— А кальмары? — не унимался Гена.

— Нет, — ответил Омар с плохо скрываемым раздражением.

— А чудо-юдо-рыба-кит? — спросил Гена, ухмыляясь.

— Хорошая шутка, — сказал я. — Но это не переводится.

— Ну, попробуй как-нибудь перевести.

— Это не переводится!

— А ты попробуй, — сказал Гена и уставился на меня с рыбьим выражением лица.

Я молча смотрел на него. Все остальные глядели на нас.

Прохладные струи воды громко плескались где-то внизу, с разбегу ударяясь о гладкие, древние камни и разлетаясь в разные стороны веером звонких сверкающих брызг.

— Раз уж мы все равно остановились, — прервал тишину достопочтенный Корома, выходя из машины, — то это самое подходящее время, чтобы помочиться... Вообще-то, друзья, нам надо поторапливаться, а то не успеем вернуться до темноты. В этих местах завелась какая-то бешеная горилла. Она нападает на проезжающие мимо автомобили, калечит людей. Местные волнуются. Я слышал, что президент собирается направить сюда армейские подразделения, чтобы они поймали эту тварь. Только как они будут это делать, в джунглях-то? По деревьям за ней лазить, что ли? Огнестрельного оружия-то у них нет...

*******

Поселок Бонг Майнс выглядел так, как будто здесь только что закончилась бомбежка. От "маленькой Германии" остались только почерневшие бетонные скелеты. На обглоданных временем останках изящных крылечек и уютных беседок сохли постиранные лохмотья; из пустых глазниц изувеченных зданий осторожно выглядывали полуголые дети.

Мы проскочили поселок, не останавливаясь, и поехали вперед по узкой извилистой дороге, которая вилась среди густых тропических зарослей. По бортам машины замолотили кусты, лианы, ветки деревьев. Мохаммеды поспешно подняли стекла. Гена все никак не мог отойти ото сна, он непрерывно зевал, потягивался и тер глаза, прикуривая очередную сигарету.

— Ты бы лучше закрыл окно, — сказал Гене достопочтенный Корома, торопливо вращая ручку на своей двери.

— Ага, сейчас, только докурю, — беспечно ответил Гена и сделал глубокую затяжку.

В этот момент здоровенная ветка с размаху саданула Гену по лицу, выбив сигарету у него изо рта. По салону машины заметались искры, табак и клочки сигаретной бумаги. Мохаммеды стали с возмущенными криками отмахиваться от искр. Гена торопливо поднял стекло, стирая кровь с разодранной губы.

— Глупый мальчишка! — пробормотал себе под нос достопочтенный Корома. — Так можно и глаза лишиться...

Внезапно джунгли расступились, и перед нами выросло грандиозное металлическое сооружение. Высотой с пятиэтажный дом, оно состояло из массивных железных балок и переплетенных между собой труб, тяжелых изломанных лестниц и цельнолитых перегородок, гигантских зубчатых колес, маховиков и цилиндров.

Этот темный монстр производил впечатление одновременно зловещее и нелепое. Со своими симметричными очертаниями и суровым видом он казался неуместным в окружающем его шумном вечнозеленом хаосе — как надгробная плита, установленная посреди веселой людной ярмарки в качестве чьей-то неудачной шутки.

Вокруг и внутри этого титана копошились десятки рабочих. Они безжалостно кромсали его на части, напоминая армию термитов, пожирающих разлагающийся слоновий труп. Тут и там вспыхивали огни газовых резаков, отбрасывая во все стороны гирлянды ослепительных искр. Рабочие подтаскивали эти железные обрубки к краю и сбрасывали вниз, крича: "Посторонись!" Внизу другие рабочие отвозили их на тележках в сторону от здания и сваливали в большие кучи.

Этот ржавый скелет когда-то был сверкающим титаном. Чужеземцы по частям привезли его сюда на кораблях, поставили посреди джунглей монументом силе разума и современным технологиям и назначили правителем здешних мест. Неподвластный погоде и природе, он годами неподвижно стоял на красной земле своими колоннами-ногами, надменно осматривая свои владения — тысячи акров первобытного леса, обитатели которого, склонив головы перед его величием, покорно приносили ему дары — горы железной руды, которые он жадно глотал, пережевывая в пыль своими жерновами и отправляя за моря, своим хозяевам, драгоценный металлургический концентрат, а взамен раздавая аборигенам магические зеленые бумажки.

Теперь же никто и не думает ему кланяться. Джунгли взяли свое, и сквозь могучее металлическое тело проросли гибкие лианы, опутывая его ребра и позвоночник; мох и плесень покрыли его кости, которые пилят на части его бывшие слуги, отрезая кусок за куском, и будут пилить и тащить прочь до тех пор, пока от него не останется ничего, кроме куч железной пыли, которая со временем без следа рассеется по густым вечнозеленым зарослям.

Мы подошли к входу и стали осторожно подниматься наверх по железным лестницам. При нашем приближении рабочие поспешно бросали все свои дела и низко кланялись, прижимая ко лбу сложенные вместе ладони. На худых, покрытых грязью и потом лицах блестели натянутые улыбки:

— Хэллоу, боссман! Хэллоу!

Вблизи внутренности этого великана выглядели еще более внушительными, заставляя почувствовать себя муравьем, который случайно заполз в храм неведомого и грозного божества. Засмотревшись на большое зубчатое колесо, я чуть было не провалился в рваную дыру в полу. Корома-младший вовремя схватил меня за плечо и отпихнул в сторону. Вот был бы нелепый конец — свалиться с высоты на какие-нибудь железные штыри и загнуться здесь от потери крови и многочисленных переломов!

Мы поднялись на верхний уровень, где полтора десятка рабочих как раз раскачивали здоровенную железную трубу, пытаясь столкнуть ее вниз. Поприветствовав начальство, они засуетились и загалдели с удвоенной силой, старательно изображая кипучую деятельность.

Здесь, наверху, прохладный ветер сразу же растрепал мои мокрые от пота волосы. Глубоко, с наслаждением вздохнув, я шагнул к краю пропасти и глянул вниз. Земля была совсем рядом — меня отделяли от нее всего лишь одна-две секунды лету; а потом, жадно и необратимо притягиваемый ее манящим телом, я бы горячо обнял ее плоть, распластавшись там, на траве, среди кусков ржавого металла. Подняв взгляд кверху, я посмотрел на огромное лазурное небо — чистое, без единого облачка, недостижимо далекое, равнодушное и ошеломляюще великолепное в своей сверкающей простоте...