Белорусская литература - Плот у топи

Разлитый по дому бензин и оброненная спичка в сумме дали потрясающий эффект – за пару минут огонь охватил дом до самой крыши. Непроглядная ночь обратилась в белый день, жаркий и слепящий.

А я сидел в центре бушующего огня – земного воплощения Ада – и играл на виолончели мелодию, которая ко мне, по-видимому, привязалась.

Погибать, так с песней.

***

Наутро только и разговору было, что о пожаре. Еще бы! Ведь горела усадьба одного из богатейших людей в городе – Сергея Арского. Первые полосы газет и выпуски новостей буквально кричали о происшествии, соревнуясь в предоставлении версий случившегося. Причину возгорания пока не установили, но хозяина сочли погибшим.

Из свидетелей был только некий гражданин Гильермо Тленов, найденный перед горящим домом на коленях и в слезах. В руке он сжимал какую-то бумагу, впрочем, по прибытии в отделение ее при свидетеле не оказалось. Но Тленов – санитар в клинике, принадлежавшей Арскому, оказался бесполезен следствию ввиду своей полной немоты и малограмотности. Оснований для подозрения его в поджоге нет.

Однако кое-что правоохранительные органы скрыли от журналистов. Например, звонок в милицию от неизвестной женщины, которая предупредила о пожаре, указав, куда и когда выезжать бригаде. Или обнаружение на пепелище черного, закопченного, но уцелевшего органа, причем странной формы, будто два сросшихся сердца. И тем более то, что кто-нибудь из присутствующих на месте сгоревшей усадьбы нет-нет да слышал призрачную струнную музыку, не воспринимаемую специальными приборами. Никому не пришло на ум простое объяснение: ее улавливает не слух, а сердце.

Александр Маскальчук «Быт в 4 лицах»

Деятель

Сергей Пантелеевич сидел и ничего не делал. Он был твердо уверен в бренности сущего и любое действие противоречило его вере. Всю жизнь его вынуждали обстоятельства. Грудь он брать у матери отказывался, так что кормили соской, а как все мы знаем, грудное вскармливание – важный этап становления личности. Вот и вышел Сережа нулевым, как распиленная для контрабанды икона.

Дальше – больше. В яслях дети дрались и рассматривали друг у друга половые органы, а сын уважаемого теннисиста Корнеева сидел на ковре и ходить куда-то, кроме как под себя, отказывался. Да и то по природной необходимости. Дефекация ради удовольствия или как средство протеста были не знакомы ему.

В детском саду от него отказались, потому что Сергей кашу есть не хотел, а только компот пил грушевый.

В школе Пантелеевич считался хулиганом, потому что на клевету, что это он разбил горшок или надул презерватив, отвечал сугубо молчанием, что учителями воспринималось как дерзость.

Постоянно приносил домой в дневнике замечания. «Не может отличить Пушкина от Лермонтова! Позорит Россию-матушку!» – писала Алла Борисовна, учитель русского языка и литературы, тучная женщина и редкой души сволочь. «Отказывается воспринимать аксимы на веру» – отводил душу математик Сердоволов, потому как его любимая жена умерла уже лет пять как и он грустил. «Ваш сын опездал» – в спешке писал физрук, прозванный школьниками Помидором за здоровый цвет лица и хороший аппетит.

Школе такой ученик был не надобен, так что на экзамене ему поставили трояк и выпустили в плавание под названием «Жизнь». А как вы судно назовете, так оно и поплывет.

Родители хлопотали, чтобы Сережка пошел в институт, но он решил выучиться на электрика и пошел в ПТУ №3. Однако, завалив на экзамене билет «Сделать вешалку», вылетел и попал в армию.

Там рядовому Корнееву нравилось. Потому как эта структура абсолютно разделяла верование Сережи и ничего не делала.

Но потом, на утреннем построении, слишком близкое положение боевого товарища и резкий разворот лишили рядового левого яичка, разрубив его саперной лопаткой. Серого комиссовали и выслали родственникам цветов.

Дома Сергея встретили алкоголем и песнями под гитару.

Пришлось искать работу. Пантелей Михайлович всегда хотел быть поваром, поэтому посоветовал сыну стать фокусником.

Но зрители требовали вернуть деньги за билет, потому как фокусник фокусов не показывал, а стоял молча и почесывал накрахмаленной белой перчаткой пах, оставляя на брюках в области бикини следы. Так что не пошла карьера.

Затем он ходил по парку и предлагал туристам фотографироваться с безногим котом, но зимой в парке туристов было мало. А те, что были, не хотели фотографироваться с котом, потому как без ног он походил на волосатую змею и был ленив настолько, что многие думали, что змея мертвая и вызывали на Сергея милицию. Но она не шла, потому как переименовывалась в полицию.

Однако затем кот на самом деле умер, и карьера оборвалась.

Про подводную рыбалку даже рассказывать нечего, потому как в местности, где происходит история, фабрики безбожно сливают отходы в реки. Рыбу в них помнят только старожилы, и тут еще пойди разберись, маразм это или чистая правда.

Поэтому Сергей Пантелеевич сидел и ничего не делал. Только женился два раза.

Любопытство

Моисей Геннадьевич работал в крупной конторе. Настолько крупной, что никто не знал, чем она занимается.

Бывало, спросят друзья: «Моисей, чем ты зарабатываешь на кусок гренки с фаршированной рыбой?»

А он отшучивался и подмигивал.

В отделе, где Моисей работал, было три человека и четыре стула. На случай если придет еще человек. Но такого не случалось.

Еще там был кофейный автомат и окно. За окном была стена, так что смотреть в окно быстро надоедало, а коллега Моисея даже написал по этому поводу стихи:

«Как из нашего окна

Стенка красная видна».

Но в отделе никто стихи не любил.

А еще была зеленая дверь, на которой было гвоздем нацарапано «Бог». А чуть ниже «Гомно», но уже мелком.

И Моисея всегда терзали сомнения, что же за дверью – бог или гомно. А проверить не мог, потому что был очень скромный.

Однажды было восьмое марта и все ушли поздравлять коллегу Моисея Геннадьевича. А он не ушел, потому что был крайне ленив. И не ходил без лишней надобности.

Но не воспользоваться такой ситуацией он не мог, встал и пошел проверять, что же за дверью.

Однако, не дойдя буквально два шага, поскользнулся и ударился темечком. Там и был найден на следующее утро.

«Теперь следующего шанса ждать придется», – сетовал Моисей.

Родственники

Михаил Пастухов не любил своих родственников. Находил их вульгарными и глупыми. А те упорно собирались у него дома и справляли праздники.

Дядя Суржик любил трепать племянника за щеку. Если в 10 лет это еще выглядело забавно и уместно, то в свои 30 Пастухов чувствовал себя глупо и пару раз ставил свечку за упокой дяди Суржика, но тот был буддист, на него не действовало.