Белорусская литература - Плот у топи

Осеннее утро, слякоть и мелкий дождь. Женя, спотыкаясь, убегает от горланящей и свистящей ватаги дворовой шпаны. Нести и отдавать деньги главарю местной банды он отказался. Добежав до угла строящегося дома, мальчик поскользнулся на подмерзшей луже.

Над ним – озлобленно ухмыляющиеся лица малолетних гопников.

– В яму, его, пацаны! В яму, б…ядь!

Усердно пиная ногами, зверята скидывают Женю в яму со строительным мусором и жидкой грязью.

– Хватит с него. Идем...

Два часа спустя. Подросток сидит на краю пустыря, размазывая по разбитому лицу слезы, вонючую жижу и кровь.

– Что с тобой, малыш?

Молодая мама остановилась напротив. Прогулочная коляска нежно-голубого цвета.

Женя молчит. Завороженно глядя на противоестественно светлое пятно на фоне мерзости окружающего, подходит ближе. И смотрит. На белой простыне, укрытый разноцветным одеяльцем, лежит младенец. Улыбается, протягивает крошечные ручки. Глаза большие, голубые, восторженно-любопытные.

Женя поднял окурок с пола, закурил.

Несколько раз затянувшись, вынул из кармана лезвие. Закатал рукав серой пижамы, обнажив костлявую руку. Сквозь бледную кожу, усыпанную шрамами и гематомами, просвечивались голубоватого цвета вены.

Евгений резко полоснул вдоль запястья. Еще и еще раз, глубже…

Психи, завершив гомосексуальный акт, с идиотскими смешками окружили истекающего кровью парня. Шизофреник на четвереньках выполз из кабинки, отправился пить воду из писсуара. Поглядывая на Женю, медленно облизывал ободок, щупал пальцами слив и приговаривал:

– Я буду двигать кровати. Я буду ходить за плинтусом. За плинтусом буду ходить и по облакам бегать, прыгать буду… Зоя потом придет… Когда придет, я ей яблоко подарю. Дереву не больно… Дерево Бога чувствует, по солнечным цветочкам пробегусь… Побегу…

Женя горел в предсмертном бреду.

«Правильно, все правильно. Такова логика мира. Живых хоронит, мертвых эксплуатирует… Думаешь – уйдешь сам…»

Потерял сознание. Кровь лилась ручьем по плитке, заполняла трещины на неровной поверхности грязного пола. Алые разводы придавали помещению какую-то кошмарную живописность. Пациенты взирали на все с нервно-веселым любопытством, на блаженных лицах застыло восторженное выражение.

Один за другим они стали на коленки рядом с телом Жени, аутично размазывая кровь и пробуя ее на вкус. Время от времени кто-нибудь из участников действа восхищенно мычал.

Больной, который до этого сидел, обнявшись с писсуаром, мелкими шажками подошел к мертвому, глядя на него с каким-то почти религиозным ужасом. Несмело протянул руку и с обрядовой экзальтацией погладил труп по голове.

Пациентов успокоили и развели по палатам, тело убрали, вымыли пол.

За окном психушки все то же. Урбанистическая порнография. Пустое поле, покосившаяся и потускневшая от времени церковь, строящиеся коттеджи новой белорусской олигархии. Изредка на разбитой дороге появлялись человеческие фигурки. Устало бредущая биомасса по звонку покидает рабочие места. Позади остался день, полный бездушного труда и рабовладельческих сношений.

Полина Питкевич «Сердцеед»

«Сердце надо беречь. И не только свое».

Эмиль Кроткий

Шел одиннадцатый час ночи. Я не торопился завершать свой поздний ужин. Деловито орудуя ножом и вилкой, я отрезал тонкий ломтик мяса, чинно клал в рот и очень долго не проглатывал – смаковал, прикрыв глаза и слушая убаюкивающее потрескивание пламени в камине.

В общем, наслаждался заслуженным отдыхом – день выдался на редкость суетливый и хлопотный. Было запланировано два свидания, а получилось три. Да и многое сегодня пошло не так, как было задумано. Крайне не люблю случайности, я – страшный педант и прагматик. И в этом, считаю, залог моего успеха.

Хоть я особо не стремлюсь завязывать знакомства с представительницами противоположного пола, они сами находят меня, как пчелы всегда отыскивают неопыленный цветок. Правда, растение обычно привлекает пчел ароматом, я же фактически не прилагаю никаких усилий. Возможно, мои финансы или наружность сильного, надежного мужчины действует на женщин располагающе, точно не знаю, да, откровенно говоря, меня интересует не это. Выгода – вот постоянный предмет моих исканий, а ее я научился извлекать даже из романтических отношений.

В конце концов, не я же навязываю дамам свое общество.

Так или иначе, с некоторых пор прелестные творения Дьявола стали частыми гостями в моем большом трехэтажном доме.

С самого утра первой визит мне нанесла Лола – миниатюрная кареглазая шатенка. Живая, задорная и любознательная, словно ребенок. Я познакомился с ней через глобальную сеть, где размещал всевозможные разработанные мной рецепты. Лоле они очень понравились. Она совсем не умеет готовить, но предложенные мной блюда, как девушка выразилась, «легкие и простые в исполнении, вкусные и экзотичные в результате». Вскоре мы стали вести переписку, и постепенно темы ее ушли далеко от кулинарии. Нынче Лола пришла ко мне перенимать опыт на практике, то есть я обещал показать, как готовятся фирменные блюда в моем ресторане.

В подарок Лола принесла бисквитный чернично-земляничный пирог «Две масти», который придумал я. Помнится, еще доверчивым, самонадеянным подростком для любимой девушки в знак того, что несовместимое может удачно сочетаться. Слава богу, с годами я поумнел и из меня постепенно выветрилась наивность – досадная обуза в жестоком мире торгово-денежных отношений, построенном исключительно на материальных ценностях.

Кстати, пока мы с Лолой стряпали, посредством возвышенных монологов она пыталась воззвать к моим «скрытым чувствам» и обнаружить «алмазы романтики и сапфиры нежности, запрятанные глубоко в мрачных, сплошь затянутых паутиной логики и расчета, пещерах разума». Я лишь рассмеялся, ответив, что «их там нет, так как драгоценности пошли на благоустройство пещер, в частности – на проведение туда света», мысленно же покачал головой. Жаль, девочка никогда не повзрослеет. И не научится правильно печь пирог. Конечно, из вежливости я похвалил его, но на деле Лола изрядно пересушила коржи. Да и весь завтрак, считай, приготовил я, поручая ей только мыть-нарезать овощи и украшать блюда.

Зато получились весьма милые застольные посиделки. Я попросил гостью рассказать о своем детстве и поток крайне эмоциональных историй хлынул из нее прорвавшей дамбу полноводной рекой. Изредка вставляя короткие реплики типа «Однако!» и «Неужели?», когда Лола останавливалась, чтобы набрать в легкие воздуха, я предавался ностальгии. Вообще я хорошо умею слушать, попутно отмечая и запоминая важные и полезные детали. Сам же говорю про себя неохотно и то обычно хожу, что называется, вокруг да около. К счастью, Лола не требовала от меня ничего такого и любезно развлекала одинаково красочными трагичными и комичными подробностями из своей жизни. В итоге длинная биографическая повесть свелась к одному прискорбному факту: окружающие Лолу люди не способны подстроиться под ее ритм, быстро устают от девушки (тут я иронично ввернул «Неужели?»), а ей наскучивают. Однако Лола внезапно горячо поспешила меня заверить, что я – единственное исключение из правил, потому что сам задаю другим темп и к тому же разносторонний и свободный человек. В заключение, когда мы уже поднялись из-за стола, девушка со стыдливостью, ранее за нею не замеченной, призналась: