Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 24

Καὶ ἦν διδάσϰων τὸ ϰαϑ᾿ ἡμέραν ἐν τῷ ἱερῷ· οἱ δὲ ἀρχιερεῖς ϰαὶ οἱ γραμματεῖς ἐζήτουν αὐτὸν ἀπολέσαι, ϰαὶ οἱ πρῶτοι τοῦ λαοῦ·

Εἷς δέ τις ἐξ αὐτῶν Καϊάφας, ἀρχιερεὺς ὢν τοῦ ἐνιαυτοῦ ἐϰείνου, εἶπεν αὐτοῖς Ὑμεῖς οὐϰ οἴδατε οὐδέν,

Οὐδὲ διαλογίζεσϑε, ὅτι συμφέρει ὑμῖν, ἵνα εἷς ἄνϑρωπος ἀποϑάνῃ ὑπὲρ τοῦ λαοῦ, ϰαὶ μὴ ὅλον τὸ ἔϑνος ἀπόληται.

Τοῦτο δὲ ἀφ᾿ ἑαυτοῦ οὐϰ εἶπεν, ἀλλ᾿ ἀρχιερεὺς ὢν τοῦ ἐνιαυτοῦ ἐϰείνου, ἐροεφήτευσεν, ὅτι ἔμελλεν ὁ Ἰησοῦς ἀποϑνήσϰειν ὑπὲρ τοῦ ἔϑνους,

Кαὶ οὐχ ὑπὲρ τοῦ ἔϑνους μόνον, ἀλλ᾿ ἵνα ϰαὶ τὰ τέϰνα τοῦ θεοῦ τὰ διεσϰορπισμένα συναγάγῃ εἰς ἕν.

Лк. XIX, 48. И не находили, что бы сделать с ним, потому что весь народ неотступно слушал его.

И не могли придумать, что сделать, потому что народ привязался к нему и слушал его.

47. И учил каждый день в храме. Первосвященники же и книжники и старейшины народа искали погубить его.

И архиереи и ученые искали, как бы погубить его.

Ин. XI, 49. Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете.

Один из них, Каиафа, он был архиереем в этот год, сказал им: вы ничего не понимаете.

50. И не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб. 1

Вы не рассуждаете, что нужно, чтобы один человек умер для народа, и

51. Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрет за народ,

это он сказал не за себя, но так как он был архиереем в этот год, то он пророчествовал, что нужно Иисусу умереть для народа.

52. и не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино. 2

И не только для народа, но для того, чтобы дети Божии были соединены воедино.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Стих 50 гл. XI Ин. почему-то во всех переводах переведен неправильно. Ни по чему не выходит, чтобы сказано было, что «лучше умереть одному человеку за людей (искупление) , нежели...», а сказано просто, что лучше погибнуть одному человеку, чем всему народу. Это опять один из примеров небрежности отношения к слову Евангелия. Один перевел неправильно, и все, как бараны, повторяют ту же ошибку.

Вот что говорит церковь (Толк. Ев. Ин., стр. 402):

Вы ничего не знаете: вы невеждами всего дела представляетесь, неразумными и непонимающими, если еще раздумываете, что вам делать . И не подумаете , не взвесите того, по его мнению, важнейшего и решительного обстоятельства, что лучше нам , т. е. всей нации иудейской и, в частности, представителям ее, пожертвовать одним человеком, чтобы не погиб от римлян весь народ в случае предполагаемого возмущения из-за этого человека. Внешняя резкость речи Каиафы ( вы ничего не знаете и не подумаете ) совершенно естественная у него как саддукея, к секте которых он принадлежал. Фарисеи были мягче во взаимных отношениях и в отношении к другим по внешности (как вообще лицемеры и неискренние люди). Саддукеи же отличались грубыми манерами, но этой грубостью прикрывали иногда более тонкую хитрость, чем фарисеи. В отношении к внутреннему характеру речь Каиафы переносила вопрос из области совести в область внешней политики и безапелляционно решала в пользу последней. Что тут раздумывать о том, что делать? Кто бы он ни был, из-за него может погибнуть целая нация, надобно пожертвовать им. Что решать по совести? Надобно решать по внешним обстоятельствам. В основе решения лежит та же роковая ложь, как и у прочих членов синедриона: он не мессия; но там — еще раздумье, здесь холодное эгоистическое — принесть его в жертву, более не рассуждая, не колеблясь.

2) Τὰ διεσϰορπισμένα, так же, как и ϰαί перед детьми, нет в некоторых списках (переводах). Слова эти, очевидно, прибавлены для того, чтобы слова Каиафы, прямо относящиеся к иудеям, отнести к будущей церкви. Каиафа говорит просто, что ему надо умереть и для блага народа и для единства веры, то же самое, что всегда говорили гонители еретиков. Кажется, совершенно ясно. В Евангелии по случаю казни Христа, после обличения пастырей и указаний на то, что вся кровь невинная от Авеля до наших дней на них, указывается, как именно они проливают эту кровь во имя каких-то рассуждений. И церковь так привыкла безнаказанно лгать, что она наивно выставляет преступность рассуждений Каиафы, забывая, что она точно так же рассуждала 1800 лет и теперь рассуждает перед казнями. Но церковь забыла то, что она сама себя уличает, потому что для нее весь центр тяжести этих трех стихов заключается в том, что, по ее понятиям, тут высший каламбур и Каиафа нечаянно стал пророком.

Вот что она говорит (Толк. Ев. Ин., стр. 403):

Сказал он не от себя и пр.: замечание самого евангелиста о речи Каиафы, как о речи пророческой. Не внешняя форма речи и не внутренний характер ее имеются здесь в виду, а только основная мысль, что господь умрет за народ. Первосвященник в древности был непосредственным носителем божественного откровения, которое сообщаемо ему было чрез Урим и Туммим.

После плена Вавилонского этого уже не было, но тем не менее в самой идее первосвященничества лежало то, что он может быть органом непосредственного откровения Божия, хотя при упадке первосвященства этого на самом деле не было. Но и недостойного человека Бог может для своих премудрых целей сделать органом своего непосредственного откровения. Из лукавого сердца произошли слова, заключающие чудесное пророчество. ... Он (Каиафа) сказал это с злобным помыслом, но благодать духа уста его употребила для предсказания о будущем. Диавол часто лживо извращает слово Божие и самосущую правду представляет ложью. Бог иногда посмевается над диаволом, влагая в уста его — отца лжи и его органов — поразительную истину.

Умрет за народ: в смысле умилостивительной жертвы за грехи народа, чего, конечно, нельзя предполагать в словах Каиафы; он думал предать смерти одного за весь народ ради политического его благоденствия, а дух святый этими словами прорек другую величайшую истину, что один умрет для искупления народа от духовной смерти и для духовной вечной жизни.

И не только за народ , восполняет евангелист невольное пророчество Каиафы, но и чтобы рассеянных чад Божиих собрать воедино . Под рассеянными чадами Божиими надо разуметь в противоположность народу , как национальности иудейской, язычников, а не рассеянных между язычниками иудеев. Господь принес умилостивительную жертву за весь мир — иудеев и язычников; и те и другие по вере в него делаются чадами Божиими. Образ речи пророчественный: «чадами Божиими наименовал их, как имеющих быть таковыми». Под собранием воедино чад Божиих разумеется собрание не в одно место, но собрание рассеянных в разных местах в одно общество по вере во Христа (церковь единая). Все верующие во Христа, всюду рассеянные между неверующими, составляют одно вообще христианское общество, одно духовное тело, коего глава Христос, а прочие — все члены его.