Степан Тё - Д.В.Ж.Д. 2035

И следы! Где следы?

- Хренова, Василь Саныч, - резюмировал Алфёров. - Застрянем мы здесь. Придётся долго корячиться.

- Замеры сделали? Каков примерный план действий?

Алфёров глубоко вздохнул, собирая мысли в кучку.

- Да с планом не так уж и много вариантов. Что нам остаётся? Сначала ближайшую встречную полосу разбираем, это таскать придётся пару километров, потом уже наши рельсы раскупорим. Может и хватит по итогу. А не хватит… Что ж, будем встречку и на десяток километров разбирать и таскать. Что ещё делать-то? Сначала туда. Потом обратно.

- Добро. Включай в процесс две трети людей. Жизнями я рисковать не стану, и треть всё же будет на дозоре. Раненых на дозоры поставим, на вышки посадим. Зверь вполне мог идти за поездом. Да и муравьи могут бродить рядом и эти белые твари.

- Это да. Грёбанная флора и фауна. Обновлённая, - грустно улыбнулся Алфёров, вероятно припоминая ранее довоенное детство среди стрекочущих кузнечиков и поющих птичек.

Грусть в сторону. Вкусный завтрак позади, впереди тяжёлый трудовой день. На улице даже Алиса - не вечно ей у плиты стоять. Воздухом надо дышать. Вон и Андрейка выполз, бродит с мячиком, пытаясь играть так, как мы вчера. Бегать пока не может, но довольно подвижный ребёнок. После такого-то ранения. Хорошим бойцом анклава будет. В этом мире каждый немного воин.

Преступление сидеть взаперти в такой тёплый, солнечный день - я всех выгнал на улицу, состав проветривался. Снега вдоль путей всё меньше, земля жадно впитывает воду. Я почти слышу, а скорее сознательно понимаю, как под землёй готова пробить верхние слои трава.

Скоро, совсем скоро исчезнут последние лужи и глаза, наконец, обрадуются зелёному цвету. Монохромный мир всем порядком осточертел. Это была слишком долгая зима. Хватит. Не надо больше.

Задняя дверь розового вагона распахнулась во всю ширь. Антирадиационная камера обесточена.

Столбов, выпрыгнув первым, широко зевнул, потянулся и буркнул:

- Ну вот, выспались, поели, пора и за работу.

- Ага, выспались, - буркнул Салават, следуя за ним. - До сих пор от вчерашней пробежки ноги гудят. Устроил нам Батя тренировочку. - Добродушно подметил рабочий, кивая мне.

- Ты на Батю не бубни, - хмыкнул замкочегара и скрылся в вагоне.

Батя… Я начинаю привыкать к новому прозвищу. То, что привычно для Ленки, они понимают по-своему.

Поставив Кабурову и Смирнову на ближний дозор и посадив раненого Богдана и Макара на вышки, всех прочих я разделил на несколько групп с разными задачами.

Из вагона стали появляться первые рельсы. Рабочая группа при помощи рычагов и тележек принялась опустошать задние вагоны и таскать новёхонькие рельсы к центру транспортной дыры. В то же время все рабочие второй группы с ломами и молотами на плечах поплелись, чтобы снимать рельсы со встречного пути и класть первые шпалы перед будущими рельсами. Начинать следовало издалека, с дальней встречки, потом меньше придётся ходить, снимая ближние рельсы с пройденной части пути.

Работа закипела. Через переднюю дверь на улице показались Кузьмич, Алиса, Виктория и Брусов с топорами. Эта подгруппа получила особое задание - нарубить леса на заготовку шпал. Рельсы, во всяком случае, им не таскать, а с бревнами вчетвером справятся.

Все при работе, лодырей нет.

- Батя, ну нет тут ни хрена. - Захрипела рация отчёт Артёма. Он ушёл дальше Кабуровой на север. Второй дозорный с «головы» состава с функцией разведчика.

- У нас тоже нет, - добавила Ленка, исследуя округу позади состава. Надо к ней идти. Одну в дозоре оставлять нельзя. А за поездом ребята с турелей присмотрят. - Можно я лучше на турели посижу? - Добавила она.

- Турель моя! - воспротивился Богдан. - Кто полезет на крышу - получит костылем.

- В такой солнечный день дежурят только женщины! У нас даже раньше весной праздник был - международный женский день. Мне мама рассказывала. А вы засели там. Эх вы, мужики.

- У нас тоже какой-то там праздник был, - забубнил Богдан. - Отец говорил. Только в конце зимы. Так что один-один.

- Это ты сам придумал.

- Ничего я не придумывал. Так и было!

Странно, мы спорим о праздниках. Жалко, что календарь сбился. Сидя по бункерам, не особо наблюдаешь, что там на улице - день или ночь. А если и после выхода из бункеров постоянно одна и та же зима, то на кой чёрт тебе знать, что было раньше в это время? Осень? Весна? Лето? Всё одно - зима, всё дни - сумрачные. Месяцы перестали иметь значения, и мы потеряли летоисчисление. Остались только привычные дни недели: понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье. Этого достаточно для тех, кто живёт постоянным днём сурка: проснулся, поработал, получил пищи, выжил, уснул.

- Я бы вас обоих так и слушал, но дежурят только раненые. - Пришлось даже изобразить строгость. - Капитан, что за дела?

- Не, всё в порядке. Я и здесь постою.

- Узнаю Батю. Скажет - как отрежет, - хихикнул Артём.

Разведчики вернулись ни с чем. Округа действительно выглядела мёртвой. Но кто мог спереть рельсы? Кроме личинки в избе никаких муравьёв в округе не наблюдалось. Последнее их поселение мы проехали километров тридцать назад.

Я снова взял рацию.

- Макар.

- Да, Василь Саныч, - уныло отозвался учёный.

- Ты говорил, у вас какое-то оборудование есть?

- Есть, - грустно ответил он. Действительно, от пары остался только он один. Напарник пропал в безвестности.

- Слезай с вышки, бери и пройдись по округе. Найди что ли какую-нибудь радиацию или аномалию или ещё какую-нибудь причину, почему исчезли рельсы. Возьми с собой человека, который будет таскать оборудование.

- Я сам. - Твёрдо ответил учёный.

Правильно, вскрытие личинки он проспал, теперь должен показать свою нужность группе, доказать, что может справляться и одной рукой. Инвалид-учёный это тоже учёный.

Старые рельсы легли поверх новеньких шпал. Доски лежали через раз: новая, старая, новая, старая. Надёжно и экономно. Столбов, Салават и Тай, три оставшихся богатыря экспедиции, орудовали кувалдами, закрепляя рельсы, забивая огромные железнодорожные гвозди. Все как кузнецы из сказок. Вдобавок ещё и разделись по пояс. Плечи широкие, мышцы на зависть крепкие. Даже не мышцы - жилы. И это хорошо. Дольше будут уставать.

Через полчаса работы по пояс разделись все. Я и сам отложил автомат и принялся за работу. Опасности вокруг нет, почему бы не размяться? По сути, от опасности лишь ощущение, что кто-то всё-таки спёр рельсы. Но ощущение это не угроза группе.

Воздух прогрелся градусов до десяти. Небывалая жара, давно нами не ведомая. Похоже, тепло печки на обратном пути будет играть теперь против нас. Придётся закрывать двери и надеяться на хорошее сердце Тая и Столбова. Пилить чурки и рубить дрова им придётся в небывалой жаре, ну или Кузьмичу придётся ехать с ветерком - передняя дверь всегда будет открытой. До первого скачка радиации.