Луи-Себастьен Мерсье - Картины Парижа. Том I

История царствования Людовика XIV и Людовика XV — это история министров финансов. Фуке {273} 273 Фуке, Никола́ (Foucquet, 1615—1680) — французский министр финансов; нажил огромное состояние, вел очень широкий образ жизни; в 1661 г. Кольбер указал Людовику XIV на злоупотребления Фуке, который был смещен и осужден на пожизненное заключение. Фуке известен как покровитель писателей и художников (в частности, Ла-Фонтена, Мольера, Скаррона и многих других). , Кольбер {274} 274 Кольбер, Жан-Батист (Colbert, 1619—1683) — государственный деятель, министр при Людовике XIV. Его деятельность была направлена к развитию торговли и промышленности в ущерб сельскому хозяйству. , Демаре {275} 275 Демаре, Никола́, маркиз де-Майбуа (Desmarets, 1650—1721) — племянник Кольбера, министр финансов с 1708 по 1721 г. , Ло {276} 276 Ло — см. коммент. 21. , Орри {277} 277 Орри, Филибер (Orry, 1689—1747) — министр финансов при Людовике XV. , Силуэт {278} 278 Силуэт — см. коммент. 271. , Бертен {279} 279 Бертен, Анри-Леонар-Жан-Батист (Bertin, 1719—1792) — министр финансов в 1759 и 1774 гг. , Л’Аверди {280} 280 Л’Аверди, Клеман-Шарль-Франсуа (L’Averdi, 1723—1793) — министр финансов с 1763 по 1768 г.; гильотинирован во время террора. , аббат Терре {281} 281 Терре, Жозеф-Мари, аббат (Terray, 1715—1778) — министр финансов при Людовике XV, с 1769 по 1774 г. Ставленник Мопу (см. коммент. 97). При восшествии на престол Людовика XVI заменен Тюрго. — не говоря о прочих — могли бы сообщить целый ряд точных и любопытных наблюдений… Но мы чересчур удалились от Куртийя. Вернемся же к нашей первоначальной теме, вопреки покатости, которая то и дело уводит нас в сторону.

Один наблюдатель следит каждое утро с точностью, которая может показаться даже излишней, за изменениями, происходящими в течение года в атмосфере; другой высчитывает количество воды, выпадающей на землю; третий ведет подробный реестр заболеваний и числа смертей и рождений и сравнивает смертность данного года со смертностью предыдущих лет.

Наблюдений над явлениями в области физики и медицины становится все больше и больше, а тем временем философ в свою очередь следит за действиями правительств, за их успехами, за моральными и политическими причинами, влияющими на счастье или бедствия народов, и наблюдает за всеми ошибками, происходящими как по вине людей, так и по вине законов.

Таким образом, в то время как ученые смотрят друг на друга не без доли презрения, в то время как механик не понимает, почему тот или иной поэт достиг громкой известности, а последний в свою очередь еле удостаивает его взглядом, — беспристрастный наблюдатель видит, что все искусства и науки идут бок о бок и совершенствуются, двигаясь по путям, которые на первый взгляд могут показаться противоположными, но которым в действительности суждено соединиться в одной точке.

Такой наблюдатель видит, как люди освещают светочем все более и более деятельного и совершенного разума один за другим различные предметы и, никому не выказывая несправедливого предпочтения, с одинаковым вниманием следит за всеми, кто направляет усилия к достижению одной общей цели, и стремится преодолеть ошибки, которые и являются единственным источником зла.

Нужно поэтому, чтобы в столице сосредоточивалось возможно больше лиц, работающих над созданием науки. Действуя маленькой группой, ученые достигнет значительно меньшего успеха, так как то, что ускользает от одного, может вознаградить поздние бодрствования другого. Все, что приносит с собой случай — этот властитель человеческих знаний, проходит незаметно для рассеянных и невнимательных глаз; но в наши дни глаза людей открыты и непрестанно подстерегают природу.

Древним была известна способность магнита притягивать железо, и в то же время они не имели понятия о способности магнитной стрелки указывать полюсы, — знание, которому мы обязаны всеми чудесами мореплавания. Древние знали искусство гравировать буквы, у них были даже подвижные литеры, раз на хлебах, извлеченных из развалин Геркуланума и хранимых под стеклом неаполитанским королем, можно разглядеть букву, обозначавшую имя булочника или потребителя. Таким образом, древние находились у грани самых редкостных открытий, но и не подозревали этого.

Так же точно мы очень удивимся в один прекрасный день, увидав, что нечто, до крайности простое и совершенно ускользавшее от глаз наших наблюдателей и академий, обогатило сокровищницу знаний, и нам трудно будет понять, почему не нами были сделаны последние шаги в этом направлении. Не надо забывать, что во времена Платона один философ писал: Я не могу удержаться, чтобы не посмеяться над тем, кто изображает землю в форме шара, желая уверить нас в том, что наша земля кругла, точно выточена на токарном станке, и что океан омывает ее своими водами. Он повторял фразы, вычитанные им из физики Геродота, и потешался над всеми, кто провидел истинную форму земли!

Повседневная наблюдательность может заменить порой глубину гения и удивить его самого. С этой точки зрения часовой не должен заслуживать нашего презрения. Приблизиться к тому или другому предмету еще не означает понять его, и мы имеем перед своими глазами тайны, которые откроются, быть может, таким людям, к которым мы относимся с наименьшим уважением.

Для того, чтобы таланты были плодотворны, они не должны пребывать в уединении. Когда талантливый человек удален от других людей, — его дух лишается очага, где сосредоточиваются все знания, направленные к одной общей цели. Проницательный ум пылает ярким пламенем только тогда, когда взгляды окружающих поощряют его смелость, его усилия, его торжество.

Но сила ума далеко не у всех одинакова; это неоспоримо, наперекор Гельвецию {282} 282 Гельвеций, Клод-Адриен (Helvétius, 1715—1771) — французский философ-материалист, автор трактата «Об уме», в котором он доказывал, что способность к суждению сводится к способности ощущать и что поэтому у всех людей «одинаково правильный ум», разнообразие же его проявлений зависит всецело от воспитания и окружающей среды. , система которого в данном вопросе кажется нам ошибочной. Только утонченность восприятий может положить начало всевозможным знаниям. Любитель живописи видит природу совсем иными глазами, чем человек, который ничего не понимает в картине. Музыкально развитый человек напряженно вслушивается в отдаленный звон колоколов и улавливает в нем такие оттенки, которые от нас ускользают. Некоторые люди обладают совершенно исключительной чуткостью, порождающей в них множество идей, и это затрудняет им общение с другими людьми, потому что они чувствуют так тонко, замечают такие подробности, которые другим недоступны. Наконец, два человека могут быть одинаково умными, но ввиду различия занятий, благодаря различному восприятию жизни могут совершенно друг друга не понимать.