Дэн Уэллс - Руины

— Тогда с чего вы взяли, что они вообще станут помогать? — спросил Грин. — Даже если другие люди найдут рыбацкие поселения, откуда нам знать, что они позволят беженцам воспользоваться своими лодками?

— О, они определенно встретились друг с другом, — произнес Маркус. — Некоторые шоссе в длину достигают многих миль. Во время рейдов по сбору имущества мы часто пользовались ими. Когда рыбак увидит, как по дороге движется тысяча человек, ему станет любопытно, а когда он узнает, что происходит, то весть распространится очень быстро. Полагаю, это возможно, что некоторые из них не захотят помогать, но ставлю доллары против пончиков, что большинство поможет. Им захочется оставаться на подвергшейся радиации территории не больше, чем нам. Когда они будут уходить, то скорее возьмут нас с собой, чем нет. Они не злые, просто… недружелюбные.

Грин кивнул.

— Итак, что мы должны делать?

— Пойдем за беженцами, — ответил Маркус. — По шоссе на юг, потом на запад по побережью. Заберем с собой как больше тех, кто остался до сих пор, — полностью опустошим Ист-Мидоу, — а затем будем следовать по маршруту, пока не догоним тех, кто вышел раньше.

Грин еще что-то спросил, но Кира перестала слушать. Маркус говорил убедительно, и его планы казались разумными, но… что из этого по-прежнему имело значение? Даже если они сумеют бежать, то куда двигаться дальше? Какова надежда у людей выжить в одиночестве? С ними были Грин, Фалин и еще несколько Партиалов, но четверых или даже сорока не хватит, чтобы спасти тридцать тысяч людей. Как вообще узнать, сколько на земле осталось Партиалов? И, уж точно, любой шанс на воссоединение погиб все в том же ядерном взрыве.

Кира встала и ушла на кухню. Пахло лекарственными травами, которые так напомнили ей дом. Нандита пропала два года назад, и после всего произошедшего Кира знала, что уже никогда не увидит эту пожилую женщину, но кухня, запах трав воскресили в ее голове поток воспоминаний. После того как Нандита ушла, Хочи продолжала ухаживать за садом, и вдоль потолка висели нитки сушеного розмарина, пучки хрупкого коричневого базилика и лавровых листьев, ароматные связки ромашки. Кира некоторое время неотрывно смотрела на беспорядок — очевидно, ее сестры покидали дом в спешке, — а затем открыла кухонный шкафчик, достала оттуда потемневший металлический чайник и подошла к раковине, чтобы наполнить его. Из крана вытекло только несколько капель. Судя по всему, старая водопроводная система не выдержала мороза, и трубы в конце концов замерзли и лопнули. Кира подумала о том, чтобы воспользоваться насосом на заднем дворе, но в итоге просто открыла боковую дверь и утоптала в чайник большой комок снега. Около дровяной печи Хочи оставила аккуратную стопку колотых поленьев, и Кира осторожно развела огонь внутри железного монстра. Ее руки двигались почти машинально, вспоминая былые годы, когда она каждый вечер повторяла одно и то же действие под бдительным оком Нандиты. Иногда за ней следила Мэдисон. Когда плита начала разогреваться, снежинки, прилипшие к внешним стенкам чайникам, моментально растаяли и со свистом превратились в пар.

— Хочешь пить? — спросил Маркус. Он стоял в дверях гостиной, наблюдая за ней усталыми глазами.

— Нет, — ответила Кира. — Просто мне нужно было чем-то себя занять.

Маркус кивнул, подошел к разделочному столу и уставился на разнообразие трав

— Давай-ка посмотрим. Мята, ромашка, лимонная трава, шиповник, имбирь… Что тебе нравится больше?

— Мне все равно. — Кира подбросила в огонь еще одну ветку, чтобы пламя горело ровно. В этом не было особого смысла, так как ей нужно было всего лишь вскипятить воду, но зато у нее хорошо получалось управляться с огнем. Она умела его контролировать. Ощущая ладонью жар, она наблюдала за чайником.

Маркус немного покопался в травах, достал три щербатые фарфоровые кружки и для каждой из них — металлические щипцы для чая. Понюхав посуду и убедившись, что она чистая, он насыпал в щипцы по несколько листьев и сказал:

— Значит, это был твой отец.

— Ага.

Кира не знала, что к Армину чувствовать, поэтому заставила себя не чувствовать ничего. Она снова поднесла руку к огню, пытаясь подобрать идеальную температуру для заваривания чая.

— Я однажды видел его фотографию, — произнес Маркус. — Мне ее показала Херон.

Кира подняла взгляд.

— Херон?

— Помнишь ту Партиалку-убийцу, которая захватила тебя в плен, когда мы с Сэммом отправились на север? В прошлом году она однажды вечером объявилась здесь откуда ни возьмись. Показала мне фотографию, на которой ты, маленькой девочкой, стояла между Нандитой и тем мужчиной из госпиталя. Армином… Уокером, так?

— Дхурвасулой, — ответила Кира, оглядываясь на плиту. — Когда солдаты нашли меня после Раскола, я не могла вспомнить свою фамилию, поэтому они дали мне другую. Возможно, меня зовут Кира Дхурвасула, не знаю. Я даже не знаю, удочерял ли он меня.

— Если ты была экспериментом, то, возможно, существуешь нелега… — Он замолчал. — Неважно. — Маркус закончил с последним ситечком и опустил щипцы в чашки. — Вода на подходе?

— Да, — отозвалась Кира. Чайник уже начал издавать короткие слабые свистки, набирая силу, перед тем как вскипеть окончательно. Маркус и Кира следили за ним молча, и когда чайник наконец засвистел, Кира сняла его с плиты и налила в каждую тонкостенную чашку по дымящемуся ручью. Поднялось облачко чайного аромата. С каждым вдохом Кира все больше успокаивалась. Ромашка.

— Он попытается прийти за тобой? — спросил Маркус.

Это был вопрос, о котором Кира пока не позволяла себе думать, но теперь, когда он был произнесен, избежать ответа уже не могло получиться.

— Возможно.

— Он сказал, что ты была новой моделью, — проговорил Маркус. — Чем-то вроде окончательного усовершенствования дизайна Партиалов. Если он собирает… искусственные ДНК или что бы то ни было, то захочет заполучить и твою.

— Раньше я часто задавала себе вопрос, ради чего была создана, — сказала Кира. Она подняла глаза и впервые за этот вечер встретилась с Маркусом взглядом. Его лицо было мягкого бронзового оттенка и почти сияло в свете пламени, а глаза казались такими же черными, как и затянутое облаками беззвездное небо. — Когда я узнала, что являюсь Партиалом, то подумала: должно быть, меня создавали для какой-то великой цели. Возможно, для ужасной. Например, я могла быть бомбой, заключающей в себе новый штамм РМ, или шпионкой, которую оставалось только активировать. И в то же время я все равно надеялась, что окажусь ключом ко всеобщему спасению — исцелением, или гибридной моделью, или чем-то, что сможет объединить оба вида. — Она улыбнулась, но улыбка вышла кислой и натянутой, такой, за которой почти мгновенно могли последовать слезы. — А получается, что я бесполезна, по крайней мере в отношении спасения мира. — Она вытерла глаза. — Во мне нет лекарства от РМ, и я не знаю, как уберечь остальных Партиалов от «срока годности», хотя мне самой он, скорее всего, не грозит. А теперь я понадобилась Армину из-за моей ДНК, и не могу не спрашивать себя: неужели это все, на что я годна? Я когда-то гадала, сумею ли пережить все, что происходит, но теперь невольно думаю: может… и не стоит?