Анна Орлова - Аромагия

Констебль сразу подтянулся.

- А его тут нету, - сообщил он с легким злорадством. Кажется, моя неприязнь от него не укрылась. – А инспектор Бернгард, того, велел идти к нему. Извольте.

И с почти издевательской вежливостью он наконец распахнул дверь...

Глава 8. Синергия

Дом казался странно притихшим, только сверху, от спален, доносились голоса.

На шум выглянула Сольвейг, фыркнула и тут же снова скрылась на кухне. Как была, не снимая шубу, я направилась к лестнице.

- Куда? – леденец перегородил мне дорогу, растопырив руки.

Я смерила констебля холодным взглядом.

- Это мой дом. И я хочу пройти наверх.

Руки он опустил, но сдвинуться с места даже не подумал. Пахло от него злорадством - сладковато-пряным, с нотой жженого дерева. Надо думать, леденец наслаждался возможностью командовать людьми много выше себя по положению.

- Вы лучше того, одежку-то снимите, – с едва уловимой издевкой посоветовал он. – И ступайте в гостиную, обождите там.

- Благодарю, - ледяным тоном произнесла я.– Петтер, будьте добры, помогите мне раздеться.

- Да, госпожа Мирра, - он послушно протянул руки, двигаясь механически, словно во сне.

От него сухо и горько пахло нардом и тополиными почками. Словно комок в горле. Скорбь, сожаление, невозможность что-то изменить...

А меня внезапно затопило раздражение.

- Пойдемте, Петтер! – велела я резко.

Юноша вскинул на меня глаза и вдруг слабо улыбнулся.

- Как прикажете, госпожа Мирра, - откликнулся он.

От Петтера потянуло древесно-цветочным, словно замшевым, ароматом розового дерева. Как будто мальчишку что-то утешило.

- Эй, куда? – всполошился констебль. – Инспектор приказал, чтоб жениха сразу к нему доставили!

Слово «жених» отчего-то резануло слух. А потом мне стало совестно. Разве можно отнимать у бедняжки Уннер даже такую малость?

- Определитесь, - пожала плечами я, стаскивая перчатки. – Или мы с Петтером пойдем наверх, или подождем в гостиной. Или вы намерены заставить меня куда-то идти?

Леденец растерялся. Одно дело втихомолку посмеяться над женой полковника, а совсем другое – силком ее куда-то тащить. Пожалуется муженьку – и прости-прощай, констебль Сверре (со злости я даже вспомнила его имя!), отправишься охранять северные бастионы Хельхейма от нашествия тюленей.

Я усмехнулась. Разумеется, Ингольв даже не подумал бы мстить за мои обиды, но откуда об этом знать рядовому леденцу?

Однако моей небольшой победе помешал Петтер.

- Не надо, госпожа Мирра, - вмешался он. Голос чуть хрипловат, но мальчишка явно пришел в себя. – Я справлюсь.

- Вы не знаете инспектора... Бернгарда! – на имени я запнулась, поскольку инспектор Сольбранд всегда пренебрежительно называл его «Берни». – Он очень, – я покосилась на констебля и смягчила формулировку, - очень прямолинеен.

- Я справлюсь! – с нажимом повторил Петтер, решительно направляясь к лестнице.

Оставалось только вздохнуть. Если мужчина посчитает, что кто-то усомнился в его способности решить проблему, он способен наделать любых глупостей...

Ждать пришлось довольно долго.

Поймав себя на нервном хождении из угла в угол, я заставила себя сесть. Я ничем не могла помочь Петтеру, а бедной Уннер уже ничто не поможет. Так трагично – умереть в самом расцвете юности, навсегда оставшись невестой! А ведь Петтер ее даже не любил...

Я разозлись на себя. Что за собственнические мысли о Петтере! Немедленно успокоиться!

Для начала поправить волосы, руки сложить на коленях, изобразить вежливую легкую улыбку... Привычная маска невозмутимости легко заняла свое место.

Следовало все тщательно обдумать, ведь такой поворот смешал все мои планы...

Когда в гостиную заглянул слегка присмиревший констебль Сверре, я с интересом изучала забытый свекром кроссворд. Хм, оказывается, господин Бранд делает грубейшие ошибки в правописании.

Констебль помялся на пороге.

- Что вы хотели? – я приподняла бровь. Внутри меня все клокотало, но даже тень чувства не должна была отражаться на лице.

- Вы, того, наверх пройти извольте, - выдавил леденец.

Пахло от него влажно, лесисто – дубовым мхом и лишайником – опаской.

- Хорошо, - согласилась я, отложила газету и встала.

Констебль почтительно придержал мне дверь. Хм, любопытно, что это на него так повлияло?

Но все мысли об этом вылетели из моей головы, едва я увидела, кто ждал меня в кабинете Ингольва.

- Господин Исмир? – с трудом выдавила я.

- Добрый день, госпожа Мирра, - безразлично откликнулся он.

Дракона казался отстраненным и безразличным, а лицо его будто покрылось инеем. Сильный свежий аромат мяты струился, как холодная вода, но где-то там, подо льдом, все еще тлела ненависть.

- Добрый, - согласилась я машинально, хотя не находила в нем решительно ничего доброго. – Что вы здесь делаете?

- Хватит терять время! – нетерпеливо потребовал кто-то сбоку, и я вздрогнула, лишь теперь заметив инспектора Бернгарда.

Он действительно сложением походил на медведя, хотя повадками больше напоминал койота – трусливого, хитрого, готового укусить исподтишка.

- Здравствуйте, инспектор, - холодно произнесла я. Вежливость – превыше всего!

Инспектор неопределенно махнул рукой, то ли приветствуя, то ли призывая отбросить условности.

- Вы узнаете этот предмет? – он указал на стол.

Я подошла ближе, присмотрелась и не сдержала удивленного восклицания.

- Узнаю, - я автоматически потянулась к лежащему на носовом платке пузырьку темного стекла, и тут же меня больно дернули за руку.

- Не трогать! – потребовал инспектор Бернгард. От него резко пахло эвкалиптом – настойчивостью и пытливостью. – Смотрите так. Ну что, вы узнали эту вещь?

Я покосилась на Исмира, который изображал ледяную статую, даже не думая вмешиваться в происходящее. Он скрестил руки на груди и прислонился к книжному стеллажу, заставив меня вспомнить о тайнике Ингольва. Однако говорить об этом при посторонних, определенно, не стоит.

Брезгливо стряхнув руку инспектора, я объяснила спокойно:

- Разумеется. Это флакон из «Уртехюс», судя по надписи, в нем эфирное масло полыни обыкновенной.

- Эта вещица сыскались при вашей горничной, - инспектор не спускал с меня настороженного взгляда. – Как она там оказалась, объясните-ка!

- Откуда мне знать? – пожала плечами я, отходя от него подальше. Присела в кресло, подняла глаза на инспектора и попросила: - Скажите, что случилось с Уннер? Мне толком ничего не объяснили. Отчего она... умерла?

На последнем слове голос мой дрогнул. Мне стало почти до слез жаль несчастную девушку. Она не делала никому зла, вряд ли знала какие-нибудь тайны. За что ее убивать?! От мысли, что Уннер могла покончить с собой, к горлу подкатил комок. Неужели ей было настолько плохо, а я не обратила внимания?