Анатолий Гончаров - Наследники, двойники и жвачные мира сего

С вызовом Дебейки в Москву явно погорячились. Запаниковали, потому что с катушек слетели сразу оба - Ельцин и его двойник. Обследовав «оригинал», Дебейки наверняка отказался бы от запланированных им трех или четырех шунтирований, понимая, что пациент не выдержит хирургического вмешательства, даже наркоза не выдержит. А подпускать профессора к телу дублера было чревато тем, что ему откроется кремлевская тайна. Как иначе, если в истории болезни одна картина, а на операционном столе увидится совершенно другая?

Спохватившись, решили ограничить участие Дебейки ролью консультирующего наблюдателя, как бы режиссера с галерки. И то лишь через четыре часа после начала операции. Шунтирование делали двойнику, у которого действительно - ни инфаркта, ни инсульта, и печень в норме. Вот почему Ренат Акчурин блистательно обошелся одним искусственным сосудом - результат, показавшийся Дебейки фантастическим, невероятным. Мог ли он так постыдно для своего авторитета ошибиться? Вернувшись в Штаты, поручил самым опытным диагностам проанализировать все имеющиеся видеозаписи появления Ельцина на публике за год до операции и сравнить их с теми, которые ожидались. Уточнив все «до» и «после», можно понять, что скрывается между.

Семейную кремлевскую болтовню относительно того, что президент России в силу своего могучего организма уже через два часа после семичасовой операции затребовал обратно у премьера Черномырдина свой «ядерный чемоданчик», а через двенадцать дней сходил попариться в сауну, где, по выражению Наины Иосифовны, «смыл все болячки», отмели как откровенную глупость, к медицине отношения не имеющую. После таких операций даже молодые выходят из наркоза не ранее, чем через сутки. Что же до посещения сауны, то Дебейки ясно себе представил, как стыдно за эту чушь коллеге Акчурину. Знал бы еще Майкл, что Ельцин месяцами не интересовался чемоданчиком с оперативными кодами управления стратегическими ядерными силами...

Сопоставлять предыдущее с ожидаемым не имело смысла ни с какой стороны - к такому выводу пришли диагносты, поскольку после операции миру был явлен некий посвежевший и помолодевший мужчина, очень похожий на Ельцина. Но не Ельцин. Если оставить в стороне профессиональную терминологию медицинского заключения и обратиться к примитивному сравнению с крайне изношенным двигателем автомашины, то получается, что достаточно было поменять шланг подачи топлива - и движок заработал, как новенький.

Тут уже стало стыдно самому Дебейки, которого сделали статистом в неясном ему спектакле. А когда на «диагноз по телевизору» наложили картинку кадровых смещений в Кремле в конце 1996-го и начале 1997 года, на что Дебейки, естественно, не обращал никакого внимания, то не осталось сомнений: убирали из ближайшего окружения всех тех, кто хорошо знал Ельцина, кроме нескольких посвященных. Именно в конце 1996 года Татьяна Дьяченко стала советником-имиджмейкером президента. Кто же еще, кроме дочери, сможет лепить новое лицо гаранта демократических преобразований, обеспечивая бессрочное пребывание у реальных рычагов власти «семейного» круга лиц?

Дебейки было это все равно. Тем не менее он направил два сердитых письма - одно в Москву, другое в Вашингтон, наивно полагая, что президента Клинтона тоже дурачат. Возможно, какие-то ответы он получил. Возможно также, ждет их по сей день. Или не ждет. Клинтон, похоже, знал обо всем.

Михаил Горбачев, нечаянно увидевший в один из летних дней 1996 года двойника Ельцина, сидевшего во второй машине президентского кортежа, был ошеломлен гораздо сильнее знаменитого кардиолога. Пользуясь старыми связями, он очень скоро тоже знал о том, как появился и откуда взялся кремлевский самодержец Борис Второй.

Все началось со скоморошной инициативы якутского мэра Пал Палыча Бородина, ставшего впоследствии управляющим делами президента. Главную сцену своей восходящей карьеры он срежиссировал не в Москве, а в продуваемом северными ветрами якутском аэропорту во время визита в 1992 году Бориса Ельцина. Прямо на летное поле приволокли кочевые яранги чукчей и обрядили президента в меховую мапицу с капюшоном. Ельцину маскарад по душе пришелся. Был он давно и тяжело нетрезв, а тут вдруг такой свежачок со строганиной под водочку и радостно хмельные аборигены – бодрящее застолье до рассвета, которому необязательно наступать. А ведь уже и не верил - есть ли на свете нечто такое, что способно облегчить синдромную тягость многодневного глухого пития.

Оказалось, есть. Оказалось также, что мизансцену репетировали. Еще до прилета Ельцина подгонки ради обрядили в экзотические одежды подходящего по росту, комплекции и обличью некоего майора по Лубянскому ведомству, еще ранее служившего на поприще партийном, то есть вдвойне обязанного подчиняться и следовать образу героя своего времени. Чукча так чукча. Обрядили и ахнули - Ельцин!

Чего-то добавить, что-то убрать - Ельцин номер два.

Задували уклончивые ветра, стекленели майорские глаза и металось в них грешное пламя номенклатурного тщеславия: хоть бы и таким способом получить выигрышный билет, обещающий утепленный вариант жизни, и пусть устраивают из власти театр. Или власть из театра. Лишь бы не медлили с наградой.

Бывший майор охотно стал полковником, но долго не соглашался отдать за это два пальца левой руки. Не потому, что не понимал важности вхождения в образ до мельчайших деталей, просто жаль было пальчиков. Не майор, конечно, а Бородин запомнился Ельцину, душу и плоть потешивший. А что еще нужно для повторения положительных эмоций в любое потребное время. И Павел Бородин оказался в итоге одним из самых близких людей Ельцина.

«Доводку» майора осуществляли, как было сказано Бородину, на «объекте АВС» в Ясеневе. Хотя это и неправда. Объект АВС - это всего лишь комплекс отдыха Службы внешней разведки РФ. Ну да Бородину до этого дела было уже, как до брошенной в аэропорту чукотской яранги. Так не думали те, кто оберегал тайну двойника, медленно дозревавшего до необходимых кондиций.

Пил нечаянный полковник, как неизбывный чукча в чуме. Ничего иного от него и не требовалось, пока не высветлили до полной седины шевелюру, а глаза не сузились до протокольных щелочек оригинала. Случалось, вместе пили - президент и его двойник, как бы соревнуясь, кто кого. Ельцину нравилось: первым обычно уносили двойника. Он не догадывался, что и это спектакль. Как на теннисном корте, где ему проигрывали и Юмашев, и Ястржембский, и прочие. Еще и потому нравилось, что в случае вспышки горячей всенародной любви не он станет жертвой покушения. В том, что рано или поздно оно произойдет, Ельцин не сомневался. Начав карьеру борьбой с партийными привилегиями, поездив пару раз в трамвае, демонстративно прикрепившись к районной поликлинике, он тем самым отказался от жалких льгот, положенных номенклатуре ЦК КПСС. Выпустил из рук синицу, а на журавля в небе даже и не посмотрел - зачем, когда в силках уже бьется жар-птица?