Чупин Олег - Командир. Трилогия

Виленский воевода и великий гетман литовский Николай Радзивилл мало что мог противопоставить московской армии. Несмотря на взятие Полоцка, великий князь все-таки послал великому гетману помощь. Но даже отправленное ему Сигизмундом Августом подкрепление под командованием воеводичей Русского и Поморского, да пана Ляского, до него почти не дошло. Из всех посланных панов, лишь первый, не спеша двинулся с сотней конных, а два последних даже не почесались исполнить королевское повеление и остались на месте. Но гетманы Радзивилл (Рыжий) и Ходкевич не отчаялись и выступили из Минска, ещё до осада Полоцка, с собранным ими отрядов в количестве порядка двух с половиной тысяч пехоты и конницы, против московских войск. Более этого Великий гетман литовский собрать не смог, как из-за поспешности и отсутствия времени для ожидания отрядов из отдаленных поветов, так и из-за ограниченности золота в его и Ходкевича карманах. Имеющее серебро, в связи с огромным количеством ходящих медных подделок, брать отказывались категорически. Пришлось даже направить гонца в столицу и 'оголить' её, вызвав к себе почти весь гарнизон, оставив на месте 'косых, больных и хромых'. Весть о начале осады застала их в пути, после чего последовало смена планов. С такими силами не навоюешь и тогда гетманы прибегли к хитрости распустили слухи о наличии у них войска в сорок тысяч человек при двадцати-двадцати шести пушках. Устные слухи подтвердились и экстренный выпуск виленских летучих листков, успокаивающий подданных Великого Литовского князя сбором большого войска способного защитить их. Усилиями Ходкевича несколько экземпляров попали русским разъездам. Не имея сил напасть на московские рати, гетманы рассчитывали слухами и листками оттянуть от Полоцка часть русской армии и помочь городскому гарнизону продержаться до прибытия подкрепления от короля. Отряд гетманов переправился через Березину и Черницу и стал кружить на расстоянии около пятнадцати километров вокруг осажденного Полоцка и московского войска, стой же целью, оттянуть часть осаждающих от города на себя. Замысел удался, но лишь отчасти. 3 февраля казанские татары 'привели из загонов двух литвинов: Марка Иванова, да Федка Сафонова', кои, по приказу гетмана Николая (Рыжего) явились дезинформаторами. По их словам, ертоул вместе с 'Варколапом' был уже в пяти-шести километрах от Бобыничей. Встревожившись, московское командование послало пятнадцати тысячный отряд служивых татар во главе с их царевичем Ибаком и воеводами князем Репниным да князем Ярославовым. Отряд двигался по дороге Полоцк - Бобыничи, до которого было около тридцати километров и вернулся назад, узнав от языков, что Радзивилл, стоявший 'в Глубокой', это около восьмидесяти километров от Полоцка, передвинулся '...к бору у Черной речки', растущего на расстоянии около сорока пяти километров от осажденного города. Царевич решил не рисковать и дал приказ на отход. Тем более появилась и официальная причина отхода отряда, болезнь и смерть князя Репнин. И еще неоднократно отрывали гетманы отряды русских от основной рати, но до боя так дело и не дошло до самого падения Полоцка.

9 февраля Полоцк полностью пал. А 10 февраля 1563 года состоялось торжественное вхождение армии победителей в завоеванный город. Особенно торжественную встречу горожане, в основном чернь и православное духовенство во главе в епископом Полоцким Арсением Шисцем, устроили московскому царю Ивану IV Васильевичу 'в полотцких воротех'.

Не обошли город стороной и эксцессы. Проникшие в город, после парада, татары полностью ограбили бернардинский костел, порубив подвернувшихся им под сабли монахов ордена святого Франциска, так называемых бернардинов. Набольшие полоцкие люди, оказавшиеся не сильно замаранными сопротивлением московскому правителю, желая более умилостивить государя, затеяли на льду Двины крещение местных евреев. В сим таинстве лично участвовал Полоцкий епископ Шисц, и когда часть евреев отказалась менять веру, по указанию владыки, 'истинные православные радетели веры', бросились топить жидов в кресте проруби. Иван Васильевич, заранее приглашенный и епископом и набольшими людьми города, в сторонке, на берегу реки, сидел в седле белоснежного аргамака, со свитой, сидевшей на также не дешевых лошадях за спиной государя и с обеих его сторон. Сидел себе тихо, ни во что не вмешивался. Показывая свою кротость и благорасположение к своим новым подданным. Даже когда группу евреев, отказавшихся от крещения, поволокли к проруби, он смирно сидел в седле и не вмешивался. Со спины к государю подъехал уральский воевода и склонившись к высочайшему уху, что-то в него быстро зашептал. Грозный оглянулся, в свою очередь о чем-то тихо спросил боярина, Черный утвердительно мотнул головой. Кивком головы, царь одобрил слова воеводы. Последний направил коня к месту казни, сразу начав кричать: 'По повелению государя Московского, повелеваю остановить казнь этих людей'. Подскакав к группе вятших мужей полоцких во главе с местным церковным иерархом, Мечеслав не слезая с коня передал послание государя, добавив, что он забирает под стражу всех находящих здесь жидов, и крещенных, и не крещенных и уводит в стан русского войска, где они будут содержатся под караулом. По его знаку, присутствующие на зрелище в качестве дополнительной охраны стрельцы из первой сотни первого полка, подскочили и согнав евреев в кучу, повели их по двинскому льду в сторону русского воинского лагеря. А вскоре, после какого-то скомканного молебна, закончилось и это речное 'представление'.

Хотя впоследствии по Европе стали ходит листки-пасквили о событиях после взятия Полоцка. Согласно этим листков, царь лично приказал татарам посечь саблями всех имеющихся в городе великомучеников бернардинов, убив таким образов более пяти сотен беззащитных монахов. И приказал утопить в Двине всех полоцких евреев, даже тех, которые крестились в схизматическую православную веру кровавого московского царя. Всего по приказу деспота казнили свыше двух с половиной тысяч евреев со всеми их семьями и старых, и малых. И царь сам лично рубил саблей монахов и топил в двинских водах жидов. А всех остальных жителей Полоцка, числом более сорока тысяч, выслал в жуткую, холодную Тартарию-Сибирь, где их всех сожрали голодные медведи.

Московские войска захватили в Полоцке богатую добычу золото, серебро, драгоценные камни в монетах, слитках, изделиях, большое количество разнообразного товара, кучи различного оружия с порохом, свинцом и ядрами к нему, продовольствие и иные воинские и хозяйственные припасы. Даже враги в одном из Виленском летучем листке, признали большое количество утерянного ими богатства, указывали: 'взят был.. большой город Полоцк с большими сокровищами в деньгах, серебре, золоте и товарах'. Да и русская сторона не стеснялась писать об успехе, в приписке к Псковскому летописному своду 1567 г. написали не менее красноречиво: '...а имения их (С. Довойны, А. Шисцы и иных богатых противников московской власти) и казны королевскиа и паньскиа, и гостины злата и серебра много на великого князя взяли'. Часть захваченных богатств Иван IV не по жадничавший, передал 'бояром и воеводам', велев оставить для себя 'наряд ...и казну королевскую'. У богатых горожан, из тех кто с оружием в руках выступал против освободителей или поносил их худыми словами, все ценное имущество было отобрано, в том числе и у проживающих в городе поляков, подданные польской короны, да и иным иноверцам-иностранцам тоже досталось и за дело. А неча было давать деньги на набор войска супротив государя русского и поддерживать этих 'изменников' словом. Оставшихся в живых ротмистров и солдат польской части гарнизона, заковав в железо, взяли под стражу и в 20-х числах февраля, вместе с другими пленными, арестованными и депортированными, погнали сперва в Великие Луки, а потом и далее на восток царства, в заволжские и зауральские степи. А к остаткам роты немецких наемников, царь отнесся милостиво, предложив им службу за плату в его войскам. Из первоначальных восьми сотен, после боев в роте осталось менее пяти сотен солдат.