Байрон Кейти - У радости тысяча имен

Для большинства людей прогулка по улице мало что значит, для меня же улица — целый мир, мой тайный мир, где я всегда служу всему и всем, так же как они служат мне. Для меня не существует задач слишком важных или слишком незначительных, потому что решать нужно ту задачу, которая стоит перед тобой в данный момент. Вам может казаться, что у вас тысяча дел, но в действительности вы можете заниматься только одним.

Я живу в состоянии постоянной медитации и знаю, что, если бы во мне возникла мысль о том, что отнюдь не все в мире является добром, она передалась бы другим людям в виде замешательства, а эти другие люди есть я. Моя работа состоит в том, чтобы открывать себя любому опыту и любить увядшую розу, шум проезжающих машин, мусор на тротуаре, мусорщика, — все это составляет мой мир, Я убираю мусор, мою посуду, подметаю пол, вытираю нос ребенку и исследую все, что может помешать осознанию моей истинной природы. Нет ничего добрее, чем ничто.

Я возвращаюсь домой после прогулки, готовлю обед, и, когда мы едим, Стивен говорит: «Посмотри, в салате муравьи •. Я продолжаю жевать, наслаждаясь мыслью о том, что все в мире пребывает в состоянии равновесия. Я никогда не получаю больше или меньше протеина, чем мне нужно. Перед дождем муравьи всегда перемещаются в нашу кухню, оккупируя плиту, разделочный стол и раковину. Перед моими глазами была такая плотная пелена, что я не заметила этих милых путешественников. Позже, сидя на кушетке в гостиной, я чувствую, как муравьи ползают по моим ногам, рукам и волосам. Эти маленькие массажисты всегда находят мои чувствительные точки, они щекочут меня, иногда кусают, но только там, где нужно.

Я наблюдаю затем, как моя рука настигает одного из них и раздавливает его, и отмечаю, что мне хотелось бы умереть так же быстро, как этот муравей. Я переживаю его смерть как свою собственную; я люблю смерть так же сильно, как люблю жизнь. Моя рука опускается к ноге, и под моими пальцами погибают еще два милых создания, ползавших по лодыжке. Я отмечаю, как появляется мысль «О, я убиваю муравьев», — и улыбаюсь. Все так странно. Рука движется сама собой, без всякого плана, делая свою работу. «Я» останавливает ее, но позже я замечаю, что, когда я не осознаю смертоносных движений своей руки, она продолжает свою работу. Кто же убивает муравьев, когда я не наблюдаю за рукой? Можно ли доверять происходящему? Вот рука остановилась. И кто знает, каким будет ее следующее движение?

Когда моя дочь собирается в магазин, чтобы купить рисовое молоко для Марли, я прошу ее: «Кстати, дорогая, купи ловушки для муравьев». Почему я прошу ее об этом? Потому что я это делаю. Это то, что есть. Принцип действия ловушек в следующем: муравьи внутри них съедают яд, возвращаются в муравейник и заражают своих собратьев. Предполагается, что так вы избавляете от них свой дом. Я думаю о том, почему убийство муравьев меня не беспокоит. И прихожу к выводу; потому что я тоже умираю от яда; я убиваю себя, участвуя в загрязнении воды, которую пью и которую пьют все; выхлопы моей машины загрязняют воздух, которым мы дышим.

Я такая же, как эти муравьи. Мне хорошо знакома подобная жадностькеде, которая много лет порождала во мне чувство вины — как будто разум имеет какое-то отношение к телу и как будто страдания возможны в реальности. Химические вещества, попадающие в мой организм с продуктами быстрого приготовления, которые я обычно ем, и другие яды, которыми я продолжаю отравлять себя, не вызывают у меня ничего, кроме улыбки. Поверьте, я не мазохистка — я люблю свою жизнь, но с этим постоянным отравлением ничего нельзя сделать; это то, что есть. Разве я дышу? Так только кажется, Я поступаю с муравьями так же, как поступаю с собой. Тела приходят и уходят. Но когда разум понимает себя, когда он прекращает отравлять себя верой в истинность своих убеждений, никакой физический опыт больше не может причинить страданий.

Два дня спустя, сидя на своей любимой кушетке, я снова ощущаю щекочущие прикосновения. Опять муравьи. Получается, что их муравейник — я. Они вернулись, чтобы отравить меня, значит, яд я купила для себя. Что посеешь, то и пожнешь. И я ценю это.

Если люди думают, что знают ответы, их трудно направлять. Но когда люди знают, что ответы им неизвестны, они находят свой путь.

Я не стремлюсь поучать людей. Зачем мне делать это? Моя единственная задача — возвращать вас к самим себе. Когда вы обнаруживаете — внутри себя, за пределами всех ваших мыслей — незнающий разум, вы обрегаете свободу. Незнающий разум всегда открыт любому опыту, который приносит вам жизнь. Найдя его, вы находите свой путь.

Мне приходилось работать с детьми четырех-пяти лет, которые страдали из-за веры в те же концепции, в которые верят и взрослые. Эти концепции обладают силой религиозных верований, мы полностью преданы им. «Люди должны приходить», «Люди должны уходить», «Люди должны понимать меня», «Во мне слишком много этого», «Во мне слишком много того», «Моя жена не должна лгать мне», «Мой муж не любит меня», «Мои дети должны меня ценить», «Моя мать была бы гораздо счастливее, если бы смотрела на все так же, как я». Ккакой бы истории мы ни были привязаны, за этим всегда стоит наша преданность той или иной идее. Для Бога в наших историях кет места.

Однажды я работала с женщиной из Иерусалима. Ее религией стало навязчивое желание иметь стройные бедра. Она считала, что стройные бедра дадут ей все, чего она хотела от жизни. Она была очень привлекательна! И она не желала заниматься Работой, потому что боялась идти внутрь себя для поиска честных ответов. Ее ужасала мысль о том, что, если она ответит честно, ей до конца дней придется мириться с толстыми бедрами. Она считала, что нуждается в страхе как в мотиваторе для занятий спортом и правильного питания. Было очевидно, что она предпочитает стройные бедра свободе. Она не хотела рисковать ради того, чтобы отпустить контроль и погрузиться внутрь себя для поиска собственной правды. Для нее стройные бедра стали священной идеей — такой же, как для других людей деньги или отношения с любимым человеком.

Мне нравится работать с такими людьми. Они утверждают, что хотят свободы больше всего на свете. Они плачут и взывают о помощи. Но как только я приближаюсь к их священным концепциям, эти духовные искатели, находящиеся в поиске уже десятки лет, теряют интерес к свободе. Абсолютно. Их религии грозит опасность, и они готовы на все, чтобы защитить ее.

Я спросила эту женщину: «Можете ли вы абсолютно точно знать, что ваши бедра должны быть стройнее, чем они есть на самом деле?» Вы были бы изумлены, увидев, как быстро она заняла оборонительную позицию. Даже не удосужившись задать себе этот вопрос, она выпалила: «Да, я уверена в этом!» Бах! Ворота закрылись, подъемный мост убран, всезнающий ум спрятался за стенами своего замка, готовый обороняться от всего мира. Вот почему я люблю задавать человеку, сидящему передо мной, вопрос: «Вы действительно хотите знать правду? »