Admin - i 1cdedbafc07995a6

Двуспальная кровать расстелена поперек -- так, чтобы могли улечься трое. Три подушки, три одеяла, а вот простыни нет. Да и зачем, спать все равно будем в одежде.

-- Располагайтесь, -- Ева не входит внутрь, остается в дверях. -- Оружие в кровать возьмете?

-- Угадала, -- отвечаю. -- А ты хотела, чтоб тебе отдали?

-- Да нужно оно мне сто лет! Я и стрелять-то не умею. Вы только это, смотрите, друг дружку не поубивайте.

Издаю смешок политеса.

-- Спасибо тебе. За все.

-- Да, пожалуйста! Ну, спокойно ночи. Сама поражаюсь, как глупо звучит, -- она хмыкает и закрывает дверь с другой стороны.

Мы остаемся в спальне втроем.

-- Прикольная девчонка, -- выносит вердикт Женя.

-- А подружка у нее еще прикольней, -- подбрасывает Арт, плюхаясь на кровать.

-- Да, но та вся такая манерная, а это живая, бойкая.

-- Даже слишком бойкая, -- говорю я и поворачиваюсь к Арту. -- Чувак, твоя смена первая.

Арт недоуменно моргает:

-- Какая еще смена?

-- Караульная. Бери ружье и на пост.

Лицо Артема вытягивается, он недовольно качает головой -- типичные жест крайнего раздражения.

-- Макс, да я еле на ногах стою. Створки закрываются.

-- Не ебет. Пойди умойся, кофейку наверни. Через два часа разбудишь, я тебя сменю.

Арт неохотно встает, цокает языком:

-- Бля, не понимаю! На кой хуй это надо? За кем следить?

-- Арт, Макс прав, -- вступает Женя. -- Вокруг нас такое творится, а мы дрыхнем? По-любому кто-то должен следить за домом.

-- И не только за домом, -- добавляю я. -- За девочками нашими тоже последи.

-- А чо за ними следить?

Я открываю рот, чтобы ответить, но Арт отмахивается, хватает своей "Ремингтон" и, всем видом выражая неудовольствие, выходит из спальни.

Перед отходом ко сну пытаюсь вызвать по рации Михася. Как и ожидалось, тишина. В глубине души надеюсь, что заявленные компанией "Моторола" пятнадцать километров -- не рекламный ход. На всякий случай оставляю рацию включенной на тумбочке.

Разуваемся и ложимся с Женей в кровать, укрываемся -- в доме действительно ощутимо похолодало. Затягиваю под одеяло "Сайгу", любовно обнимаю рукой. Слышу, как брат бормочет "спокойно ночи" -- он уже наполовину спит.

Переворачиваюсь на бок и закрываю глаза. Снаружи слышится босая поступь "прокаженных", тяжелые охающие звуки. Удивительно, как быстро я привык к ним.

Не они сейчас мешают мне уснуть. Мне не дает уснуть плохое предчувствие.

Глава 8

Плата за ночлег

06:10

Меня укусили.

Два этих простых слова прокручиваются в голове снова и снова, как заевшая пластинка: "меня укусили... меня укусили... меня укусили"...

Смотрю на руку и не верю глазам. На правом предплечье, чуть пониже локтя, алеют два полумесяца -- следы зубов, вонзившихся в плоть. Тонкая струйка крови красной змейкой уползает к запястью.

Тело колотит крупная дрожь, в висках стучит. На несколько секунд я теряю связь с реальностью. Слух, зрение, обоняние и осязание -- все исчезает одновременно, я даже боли не чувствую. Шок настолько велик, что я просто отказываюсь воспринимать происходящее. Как это случилось? Помню, что под утро в дом ворвались "прокаженные". Адские отродья застали нас врасплох. Что было дальше -- в тумане...

Первым возвращается слух. До ушей доносится частое хриплое дыхание. Спустя миг понимаю, что это мое собственное. Потом с глаз спадает пелена, появляются запахи и ощущения. И боль... Рука болит. При этом я не испытываю страданий, скорее, констатирую, как информацию, поступающую в электронный мозг Терминатора.

"Телу нанесен ущерб, повреждения несовместимы с жизнью..."

"Повреждения несовместимы с жизнью... "

"Несовместимы с жизнью..."

Вопли, грохот переворачиваемой мебели, канонада выстрелов обрушиваются на меня единой звуковой волной, окончательно возвращая к действительности. В доме кипит битва. Мои друзья отстреливают "прокаженных", как оловянных солдатиков в тире. Кто-то кому-то что-то кричит. Я сижу на полу, привалившись спиной к краю кровати, меж раскинутых ног лежит карабин с полным рожком патронов. Я не успел сделать и выстрела.

Поднимаю голову и осматриваюсь. Все плывет перед глазами, голова кружится. Возможно ли, что это первые признаки заражения? Не может все происходить так быстро...

До задворков помутившегося сознания доходит обрывчатая картина событий. Справа Артем, уперев приклад дробовика в плечо, с колена разряжает подствольный магазин в невидимую цель. Цевье в его руке дергается туда обратно, как заведенное -- щелк-щелк-щелк. Сколько же в этом "Ремингтоне" патронов? Такое ощущение, что Арт высадил по меньшей мере с два десятка.

Слева орет благим матом Женя. Его дробовик разряжен, так что он гвоздит "прокаженных" прикладом направо и налево, разбивая черепа и ломая челюсти. Замечаю в его левом бедре продолговатый блестящий предмет, спустя мгновение понимаю, что это нож, загнанный в ногу по самую гарду. Как он там оказался? Не знаю...

Вокруг меня постоянно мелькают босые ступни. Такое ощущение, что "прокаженных" в доме тысячи. Они текут внутрь со всех сторон -- из дверей, из окон и, кажется, прямо с потолка. Пол устилают обнаженные тела убитых, но по сравнению с живыми их ничтожно мало. Интересно, есть ли среди них тот, кто укусил меня? Надеюсь, что да.

Потом чьи-то мягкие руки опускаются мне на плечи и клонят на бок.

"Ложись", -- слышу знакомый хрипловатый голос.

Ева.

"Ложись-ложись-ложись. Тебе нужно отдохнуть".

Она что, бредит? В голове крутится только одна мысль: "меня надо пристрелить, меня надо срочно пристрелить, пока я не превратился в одну из этих тварей!"

Но я не могу произнести ни слова, на губы словно наложена печать.

"Ложи-ись, вот так!"

Чувствую под лопатками твердые доски пола. Надо мной нависает чуть полноватое лицо Евы. Почему я так хорошо его вижу? На дворе едва-едва рассвело, но я различаю каждую морщинку на коже, каждую впадинку и родинку... Оно приближается ко мне, точно огромная луна, заполняя собой все видимое пространство. Пышные волосы щекочут щеки.

Убей меня, хочу сказать я ей, но губы спаяны невидимым клеем.

"Засыпай!" -- холодные ладони ложатся мне на нос и рот. -- "Засыпай!"

Она принимается давить. Сильно... еще сильнее.

Сплющиваются ноздри, не пошевелить губами. Нечем дышать. Нечем дышать!

Я начинаю брыкаться, но Ева крепко меня оседлала. Колени пригвождают руки к полу, голова и шея обездвижены.

Я хочу жить! -- вдруг отчетливо понимаю я. -- Отпусти меня, я хочу жить!

Но силы уже покинули тело. Одурманенный кислородным голоданием мозг теряет связь с реальностью.

Я задыхаюсь. Боже, я задыхаюсь!

Я умираю...

06:15

Я вздрагиваю и просыпаюсь.

Дико вращаю глазами, пытаясь собраться с мыслями. Требуется несколько секунд, чтобы понять, где я. Одежда под одеялом промокла от пота и неприятно липнет к телу. Влажные волосы разметало по лбу. Левой рукой держусь за цевье "Сайги", занемевшая правая похоронена под подушкой.