Admin - i 1cdedbafc07995a6

Пауза. Только треск пожара вдалеке.

Потом...

-- Обещайте, что возьмете нас с собой.

07:15

-- Хорошо, -- отвечаю без раздумий, -- обещаю.

Слишком быстро согласился. Пожалуй, следовало выдержать паузу.

В голосе Евы сомнение:

-- Ты отвечаешь за свои слова?

Как сказал один хороший писатель: слова -- ветер.

-- Отвечаю.

Она не так глупа, чтобы положиться на мою честность или, смешно сказать, совесть. Понятие совести придумали люди, в естественной природе оно не встречается. Теперь же, когда мы вернулись к истокам, принятые обществом искусственные модели нравственного поведения обречены на исчезновение. Что касается порядочности, то она и в былом мире стоила не дороже конского яблока, а сейчас и того дешевле.

Но у Евы нет другого выхода. Все, что ей остается -- уповать на те крохи этического воспитания, что еще остались в нас от наших родителей.

Прикинув в уме удовлетворительность ответа, она, наконец, вытаскивает ствол из моего позвоночника.

-- Опусти оружие, Лилит.

-- Не, не опущу. Ты чо, Ев, они же нас кинут!

-- Опусти оружие, я сказала! -- рявкает Ева так, что я вздрагиваю.

Недовольно ворча, Лилит повинуется.

Поворачиваюсь и, наконец, вижу лицо Евы. Лоб бледный, на щеках нездоровый румянец, обтянутая синим свитером грудь вздымается и опадает от возбужденного дыхания.

Забираю у нее ружье. Арт обезоруживает Лилит. В глазах Евы стоят слезы, но она не позволит им выкатиться из глаз. Почему-то я в этом уверен.

-- Ты ведь не сдержишь обещание... -- обескровленными губами произносит она.

Уйти от ответа мне помогает тот, кого я меньше всего ожидаю сейчас услышать.

07:19

Рация в моем кармане издает хриплый вздох, и сквозь треск помех я слышу голос Михася:

-- Макс.... Макс, прием...

Сигнал слабый, прерывистый, но в наступившей тишине мы хорошо различаем то, что доносится до нас из динамика:

-- Макс... прием... вы где...

Вытаскиваю рацию из кармана и прижимаю к губам:

-- Михась, это Макс, прием! Мы на Таганрогской! Вы где?

На заднем плане слышится монотонный гул, который я идентифицирую, как звук работающего мотора. Стало быть, они едут.

-- Макс! Ждите... ждите нас... мы к вам... -- голос Михася вибрирует. То ли от плохого сигнала, то ли от волнения.

-- Мы можем выехать к вам навстречу! Прием, Михась! Ты слышишь меня?

Шум, треск, ничего не разобрать. Потом:

-- Нет! Нет! Ждите нас там...

Снова треск, визг покрышек и чья-то витиеватая ругань.

-- Что там у вас происходит?

-- Приготовьтесь и ждите нас... -- хрипит Михась. -- Мы... скоро...

Мое сердце начинает биться чаще.

-- Что значит приготовьтесь? Поясни.

Из рации доносится тяжелый удар, сопровождаемый скрежетом металла, визг тормозов и человеческий мат.

-- Ждите нас... -- кричит Михась, и теперь я могу распознать в его голосе то, что раньше принимал за помехи. Это паника. -- ...мы не... ах ты, блядь! НАЛЕВО, ВАНО, НАЛЕВО!..

Визг тормозов и снова удар.

-- Макс! Макс! Мы не одни...

Я хочу спросить, что это, ебаный в рот, значит, но не успеваю...

В следующую секунду "Моторола" дважды коротко кашляет, и я понимаю, что это звуки выстрелов.

Глава 9

Золотая медаль

07:25

Все прекрасно понимают, что последние слова Михася означали вовсе не то, чего нам хотелось бы.

Не знаю, нашли они кого-то из родственников или возвращаются тем же составом, но то, что преследует их, будет явно похуже Евы и компании. Очевидно, для разрешения их конфликта слов было недостаточно, и тогда заговорили ружья.

Я пытаюсь вызвать Михася еще несколько раз в надежде получить чуть больше информации, но тот не отвечает. В лучшем случае его руки сейчас заняты оружием, а не рацией. В худшем... даже не хочу думать о худшем.

Они едут сюда и нуждаются в нашей помощи. Мы должны быть готовы. Это все, о чем мне надо помнить.

Ко мне подходит Женя.

-- Максим, я не понял.... -- лицо бледное, на лбу блестят бисеринки пота. -- Ты понял?

С понятливостью у меня ненамного лучше, чем у брата. Зато у него талант задавать вопросы, на которые у меня нет адекватных ответов.

-- Женя, я слышал не больше твоего. Что я должен был понять?

Оглядываю улицу. На сколько хватает глаз, ни единой живой души. Прислушиваюсь. Ни гула мотора, ни визга покрышек, ни выстрелов. Стало быть, они еще далеко.

-- Нам надо закрепиться где-нибудь, -- подает голос Ева.

-- Нам? -- морщится Арт. -- Ты вообще хуля лезешь, а?

Ева одаривает его неприязненным взглядом и отворачивается, как от назойливой мухи. К ней снова вернулась былая воинственность. От слез, грозивших навсегда уничтожить образ боевой подруги, полезной в трудном переходе, не осталось и следа.

-- Я теперь с вами, забыл? -- напоминает она мне. -- Вы меня приняли.

Хороший ход. Сейчас ее единственный шанс увязаться с нами -- сдать экзамен на "профпригодность". Пройти проверку боем, доказать свою состоятельность на деле, а не на словах. Слова -- ветер. Кто не верит, может облизать палец и поднести к губам, когда надумает дать очередное обещание кому-либо или самому себе. Ева это понимает не хуже меня.

-- Мы чо, бля, на мизинцах клялись?! -- не унимается Арт.

Его голос дрожит, как и его подбородок. Я прекрасно представляю, что он чувствует -- его брат в той машине. Но сейчас нам всем надо взять себя в руки. Паника убивает раньше, чем обстоятельства, ее вызвавшие.

-- Арт, не гони! -- Женя вопросительно смотрит на меня. -- Чем больше людей, тем лучше, а? Пусть поможет!

Он прав. Поворачиваюсь к Еве и кладу ладонь себе на грудь:

-- Хочешь получить такой плащ?

Она кивает. Внушительно и молча.

Под неодобрительный вздох Артема возвращаю ей ружье, из которого она совсем недавно целилась мне в спину.

-- Тогда покажи, как умеешь стрелять.

07:30

Дальнейшие приготовления происходят в сосредоточенной спешке. Как будто кто-то невидимый, но очень кровожадный, подгоняет нас в спину звериным рыком и теплым воздухом, вырывающимся из пасти.

Первым делом запасаемся боеприпасами. Женя вываливает на землю коробки с патронами и давит их ногами. Содержимое катится по асфальту. Падаем на колени и лихорадочно набиваем им карманы, выхватывая друг у друга из-под носа, точно голодающие Поволжья хлебные корки.

Когда к разноцветным пластиковым гильзам протягиваются тонкие руки Лилит, Ева шлепает по ним ладонью:

-- Куда!

-- Мне тоже...

-- Домой пошла!

-- Но я хочу с вами... я тоже умею стрелять!

Лилит ружье никто не возвращал (чего доброго, понаделает в нас дырок из лучших побуждений), но я не мог запретить ей помогать нам. Желтый плащ нужно заслужить, и она не исключение. Балласт никому не нужен, а дети -- это всегда балласт. Ей придется повзрослеть в рекордные сроки, если она хочет, чтобы плащ пришелся ей впору.