Холли Блэк - Черное сердце

А как же, конечно. Идемте в мой кабинет.

Он открывает дверь — одеяло, прибитое к каркасу пластиковой двери — мы следуем за ним. В кабинете сущий бардак — в центре стола с откидной крышкой стоит компьютер, вокруг все завалено разными бумагами. Один из ящиков выдвинут — в нем фрагменты часов и крошечные мешочки из кальки с камушками внутри.

Беру какой-то конверт. На нем написано имя: Роберт Пэк. Боб.

Мы хотим узнать о бриллианте «Воскресение»,

говорит Баррон.

Полегче,

Боб поднимает руки вверх. — Не знаю, что вы там про него слышали, но…

Мы видели подделку, которую вы изготовили,

говорю я. — А теперь нас интересует оригинал. Нам нужно знать, что с ним сталось. Вы его продали?

Баррон с угрожающим видом подходит совсем близко к Бобу. — Знаете, я работаю над памятью. Может, помогу что-нибудь вспомнить.

Слушайте,

вдруг ставший слишком высоким голос Боба слегка дрожит. — Не понимаю, с чего вдруг вы говорите со мной таким тоном. Я был добрым другом вашего отца. И никогда и никому не говорил, что скопировал алмаз «Воскресение»

и что знаю, кто его украл. Многие ли способны на такое, а? Когда столько денег на кону? Если думаете, что мне известно, где ваш отец хранил бриллиант, продал ли он камень или нет — так вот, неизвестно. Мы были с ним близки, но не настолько. Я просто подделки изготавливал, вот и все.

Погодите. Я думал, вы изготовили камень по просьбе моей матери,

говорю я. — И почему вы сказали «подделки»? Сколько их было?

Две. Так попросил ваш отец. И я в жизни ничего не подменивал. Настоящий камень оставался у меня ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы сделать измерения и сфотографировать его. Он же не дурак был, отец ваш. Неужели вы думаете, что он бы выпустил из рук столь ценную вещь?

Переглядываюсь с Барроном. При всех своих недостатках, если дело касалось обмана, отец никогда не допускал промахов.

Так что же случилось? — Спрашиваю я.

Боб отступает на пару шагов, выдвигает ящик стола и достает бутылку бурбона. Откручивает крышку и долго пьет.

Потом мотает головой, словно пытаясь избавиться от жжения в горле.

Ничего,

отвечает он наконец. — Ваш отец принес сюда этот чертов камень. Сказал, что ему нужны две копии.

Хмурюсь:

А почему две?

Черт побери, а я почем знаю? Одну из них я поместил на золотую булавку для галстука — вместо оригинала. А вторую вставил в кольцо. А вот оригинал, настоящий камень? Оставил просто так — как и хотел ваш отец.

А подделки хорошие? — Спрашивает Баррон.

Боб снова качает головой:

Та, что в булавке — не очень. Фил пришел ко мне, просил побыстрее, ясно? Всего за день. А вот на второй он дал мне чуть больше времени. Вот это был настоящий шедевр. Ладно, теперь, может, скажете, в чем дело?

Кошусь на Баррона. У него подрагивает подбородок, но понять, верит ли он Бобу, невозможно. Пытаюсь все продумать, проиграть варианты. Может, мама дала камень отцу и сказала, что ей срочно нужна подделка, пока Захаров не обнаружил пропажу. Отец идет к Бобу, но заказывает два камня, потому что уже знает, что оставит бриллиант для себя — быть может, из чувства мести, потому что узнал, что мама путается с Захаровым? В общем, отец отдает ей одну из фальшивок, и она подбрасывает камень Захарову, пока тот ничего не заметил. Затем папа говорит маме, что у него для нее есть подарок — перстень с бриллиантом «Воскресение», на самом деле второй подделкой. Если так все и было, оригинал может находиться где угодно. Отец мог продать его много лет назад.

Но зачем вставлять бриллиант в кольцо, которое мама, чтобы не привлекать внимание, не сможет носить за пределами дома? Вот этого я не понимаю. Может, отец настолько разозлился, что ему просто нравилось видеть перстень на маминой руке и понимать, что он взял над нею верх.

А такую вещь можно сбыть на черном рынке? — Интересуюсь я.

Настоящий камень? — Спрашивает Боб. — Разве что тем, кто на самом деле верит, будто он защищает от смерти. Конечно, алмаз имеет историческую ценность, это точно, но люди, которые покупают такие камушки, не хотят брать то, чем потом нельзя будет похвастаться. Но если ты думаешь… ну, сколько может стоить неуязвимость?

Блеск в глазах Баррона говорит мне о том, что он воспринимает этот вопрос не как риторический, а на полном серьезе, пытаясь назначить цену в долларах и центах. — Миллионы,

в конце концов говорит он.

Боб тычет Баррона пальцем в грудь. — В другой раз, чем нахальничать, лучше выкладывай все сразу. Я деловой человек. Я не обманываю семьи, не надумаю других мастеров, а в особенности друзей, что бы вам ни говорила ваша мать. А сейчас, перед уходом, не забудьте что-нибудь прикупить. Что-нибудь подороже, ясно? Не то расскажу паре приятелей, как грубо вы обращались с Бобом.

Выходим к прилавку. Боб достает пару вещиц, стоимость которых вполне достаточна, чтобы загладить нашу вину. Баррон выбирает алмазное сердечко в белом золоте — почти за штуку баксов. Стараюсь прикинуться безденежным — что вовсе нетрудно, с учетом того, что это правда — и мне удается отделаться значительно более дешевым рубиновым кулоном.

Девчонки любят подарки,

говорит нам Боб, провожая к выходу; он поправляет очки. — Если хотите быть сердцеедами вроде меня, осыпайте девушку презентами. Передавайте привет маме, ребята. В новостях она отлично выглядела. Эта женщина всегда умела за собой следить!

Он подмигивает; ужасно хочется ему двинуть, но Баррон хватает меня за плечо. — Тихо. А то мне придется покупать серьги в комплект к сердечку.

Мы возвращаемся к машине. Наше первое совместное задание — и оно практически провалилось. Пока Баррон достает ключи, прислоняюсь головой к окну.

Что ж, это было… интересно,

говорит мой брат, открывая дверь машины. — Хотя и тупик.

Со стоном усаживаюсь на пассажирское кресло. — И как, черт побери, мы должны искать эту штуку? Камень исчез. Все бесполезно.

Баррон кивает. — Может, стоит подумать над тем, чтобы отдать Захарову что-то другое.

Меня, например,

говорю я. — Я бы мог…

Машина трогается с места, отъезжает от бордюра и вливается в общий поток — Баррон словно бы бросает вызов другим водителям. — Неа. Ты уже и так заложен и перезаложен. Слушай, может, мы не там ищем? Мама живет в отличной квартирке, в компании пожилого джентльмена. Трехразовое питание. Паттону до нее не добраться. От чего, собственно, ее нужно спасать? Мы же знаем про ее шашни с Захаровым — возможно, она даже…

Предостерегающе поднимаю руку, чтобы он замолчал. — Ля-ля-ля. Я тебя не слышу.

Баррон смеется. — Я всего лишь предполагаю, что маму, возможно, лучше и не спасать — так ей будет и приятнее, и безопаснее — и это прекрасно, потому что, как ты и сказал, наши шансы найти камень практически нулевые.