Холли Блэк - Черное сердце

Что ж, я тоже умею лгать. — Если не скажешь правду, я тебе мозги вышибу.

Простите,

визжит парень. — Прости, Мина, ты не говорила, что у него есть пистолет. — У него такой вид, будто он вот-вот облюет собственные ботинки.

Алекс,

обрывает его Мина — словно предупреждает.

Сэм делает шаг к ней. — Эй, это будет…

Алекс снова с дрожью втягивает воздух. — Она сказала, что мне нужно просто придти сюда и сказать то, что я сказал, но я не хочу умирать. Пожалуйста, не стреляйте. Я никому не скажу…

Мина? — Недоверчиво спрашиваю я. Опустив свой «пистолет», вынимаю руку из кармана и выхватываю у Алекса конверт. — Так, посмотрим.

Эй! — Кричит Алекс. Потом, когда я надрываю конверт, говорит:

Погоди. Так это понарошку? Пистолета у тебя нет?

Есть, можешь не сомневаться,

заявляет Сэм.

Не надо! — Говорит Мина, пытаясь отобрать у меня конверт. — Пожалуйста.

Бросаю на нее мрачный взгляд. В конверте напечатанные снимки — не негативы, не сим-карта и не пропавший фотоаппарат.

Но поздно. Я уже смотрю.

Здесь три фотографии. На всех снимках Мина стоит в профиль, длинные черные волосы парика рассыпаются по плечам. Она не голая. На самом деле она одета в форму Уоллингфорда. Единственное, что у нее обнажено — правая рука.

Пальцы прикасаются к ключице стоящего рядом с нею мужчины — декана Уортона. Его белая рубашка расстегнута на шее. Глаза его закрыты — возможно, от ужаса или от наслаждения.

Выпускаю снимки из рук. Они рассыпаются по земле, словно опавшие листья.

Ты все испортил,

в голосе Мины слышится ярость. — Я сделала это для того, чтобы ты мне поверил. Я должна была тебя убедить.

Сэм поднимает одну из фотографий. Смотрит — наверное, как и я, гадает, что же это может значить.

Закатываю глаза. — Давай-ка все проясним. Ты лгала нам, чтобы мы тебе поверили?

Если бы вы сразу узнали, в чем дело, если бы знали, что тут замешан декан, то ни за что не согласились бы мне помогать. — Мина смотрит то на меня, то на Сэма, то на Алекса — словно пытается определить, кто же из нас скорее поддастся на ее мольбы. Глаза ее наполняются слезами.

Наверное, так и не узнаем,

говорю я.

Пожалуйста,

молит Мина. — Вы же видите, почему я не хотела… видите, почему я боялась.

Понятия не имею,

отвечаю я. — Ты сколько нам наврала, что я ни фига не понимаю, чего ты там боялась.

Пожалуйста,

печально повторяет Мина. Помимо собственной воли мне отчасти жаль ее. Мне случалось бывать на ее месте, пытаться манипулировать людьми, потому что страшно было решиться на что-то иное. Слишком верить в то, что мне никто и ни за что не поможет, если я обманом не выманю эту помощь.

Лжецы не заслуживают того, чтобы им поверили во второй раз,

я изо всех стараюсь говорить строгим тоном.

Мина прикрывает лицо хрупкой ладонью. — Наверное, ты теперь меня ненавидишь. Ненавидишь.

Нет,

вздыхаю я. — Конечно, нет. Просто на сей раз хочу услышать все без утайки, ладно?

Девушка торопливо кивает, вытирая глаза:

Обещаю. Я все тебе расскажу.

Можешь начать с волос,

говорю я.

Мина застенчиво запускает пальцы в темную массу волос. — Что?

Протягиваю руку и с силой дергаю одну из прядей. Волосы тут же съезжают набок; Мина охает и поспешно поправляет парик.

Алекс тоже ахает.

Так это парик? — Сэм не то чтобы спрашивает — так говорят, когда что-то не совсем укладывается в голове.

Мина, покраснев, отступает от меня. — Я просила тебя о помощи. Больше мне ничего не требовалось! — Голос у нее резкий, утробный. Вдруг она начинает рыдать, и на сей раз я точно знаю: эта реакция совершенно неподдельна. У нее течет из носа. — Я просто хотела…

Она разворачивается и со всех ног бежит к общежитиям.

Мина! — Кричу я ей вслед, но она даже не оглядывается.

Сэм предлагает позавтракать где-нибудь вне стен школы, а не стоять посреди бейсбольной площадки, отмораживая зад за обсуждением сведений, полученных от Алекса после побега Мины. Еще только начало седьмого, занятия начнутся в восемь, времени предостаточно. Я бы съел блинчиков.

Сажусь на пассажирское сиденье Сэмова катафалка. Кладу голову на подголовник и закрываю глаза. Вроде всего на миг — но в следующую минуту я чувствую, как Сэм трясет меня, чтоб разбудить. Мы припарковались позади закусочной «Синяя птица».

Проснись,

говорит Сэм. — В моей машине спать разрешается только покойникам.

Зевая, выхожу из машины. — Прости.

Наверно, происшедшее сегодня утром — полезная тренировка для будущего федерального агента. Когда весной я закончу Уоллингфорд и официально вступлю в программу Юликовой, я научусь ловить настоящих шантажистов. Шантажистов, не похожих на Алекса ДеКарло, которые не поверят, что у меня пистолет, когда я выставлю два пальца в кармане.

Шантажисты, которые на самом деле кого-то шантажируют.

Входим в закусочную. Официантка, которой по меньшей мере лет семьдесят, с круглыми, как у куклы, щечками, встает и подает нам меню. Сэм заказывает для нас по чашке кофе.

Добавка бесплатно,

хмуро сообщает официантка — будто надеется, что мы не из тех, кто станет бесконечно требовать добавки. Но я уже полностью уверен, что мы именно из тех.

Сэм со вздохом открывает меню и делает заказ.

Несколько минут спустя пью третью чашку кофе, ковыряясь в стопке круглых маленьких блинчиков. Сэм намазывает половину бублика сливочным сыром, а сверху водружает лососину и каперсы.

Это я должен был догадаться про парик,

говорит он, указывая на себя тупым ножом. — Я же главный по спецэффектам. Должен был заметить.

Качаю головой. — Неа. Сам не знаю, как я догадался. И потом, понятия не имею, что все это значит. Зачем девушки носят парики, Сэм?

Он пожимает плечами и допивает очередную чашку кофе. — Бабуля их носит, чтоб голова не мерзла. Может, в этом дело?

Улыбаюсь. — Возможно. Кто знает, а? Если разобраться, можно узнать, не лечилась ли она от какой-то серьезной болезни. Школу ведь пропускала.

А от стресса волосы не выпадают? Может, Мину уже достало лгать. Она же не такой профи, как ты.

Или же порой бывают ситуации, когда люди рвут на себе волосы,

ухмыляюсь я. — Видел такое на ночном реалити-шоу. Мало того, поедают волосяные луковицы. И в результате в животе образуется смертельно опасный клубок из волос — безоар называется.

Трихотилломания (склонность выдергивать волосы, встречается у лиц с неуравновешенной психикой — прим. перев.),

говорит Сэм, явно весьма гордый тем, что ему удалось вспомнить такое слово. Потом он ненадолго умолкает. — А может, отдача.

Киваю, соглашаясь с такой возможностью. Наверное, мы оба об этом подумали. — Думаешь, на тех снимках Мина работает над деканом Уортоном? Мне тоже так показалось. Первый вопрос: кто их фотографировал? Второй — зачем было отдавать их нам? А третий — если Мина над ним работает, то как именно?