Холли Блэк - Черное сердце

Зачем отдавать снимки нам? Но она их и не отдавала. Ты их сам выхватил у Алекса,

говорит Сэм, поднимая чашку — знак официантке, что нам снова пора долить кофе. — Не могла же она хотеть, чтобы мы увидели эти фотографии.

Неа. Точно хотела,

говорю я. — Иначе зачем бы стала присылать с ними Алекса? И вообще, зачем было их делать? Думаю, она расстроилась потому, что мы увидели снимки, не выслушав то, что она хотела сказать.

Погоди. Думаешь, она сама забрала фотографии? И никакого шантажиста нет?

Сэм смотрит на меня во все глаза — словно ждет, что я ему скажу, что Мина — робот, пришедший из будущего, чтобы уничтожить наш мир.

Думаю, она и есть шантажист,

говорю я.

После ухода Мины мы заставили Алекса рассказать нам то, что он должен был говорить. Мина велела ему сообщить нам, что шантажист — доктор Стюарт, и что именно он хотел получить пять тысяч — иначе грозился погубить карьеру Уортона и уничтожить репутацию Мины. Доктор Стюарт велел Алексу забрать у Мины деньги и доставить их к нему. Иначе будет хуже.

Стюарт вел у меня занятия в прошлом году. Он крут. Из тех учителей, кто просто в восторге, если ты завалил тест. Я всегда считал его поборником строгих правил — из тех, кто считает, что если ты нарушаешь правила, обязательно получишь по закону.

Он точно не тянет на преступника.

Но кроме неправдоподобности злоумышленника, в этой истории есть и другие неувязки. Во-первых, втягивать Алекса было просто глупо. Если Стюарт действительно пытался замести следы, используя Мину в качестве буфера между собой и Уортоном, то вряд ли он настолько глуп, чтобы вмешивать в это дело ученика, который ничего не потеряет, если расскажет всем об этом деле.

Что-то я не понял,

говорит Сэм.

Я тоже,

признаюсь я. — Вернее, не совсем. Мина учится на стипендию?

Сэм пожимает плечами:

Возможно.

Нужно узнать, делает ли она что-то с Уортоном или для него. Платит ли он ей или она его заставляет — даже не знаю — делать то, что выгодно ей?

Он ей платит,

говорит Сэм. — Потому что если б не платил, то не было бы никаких документальных подтверждений происходящего. Она бы не показала нам снимки. Не отдала бы их Алексу. Не стала бы раскачивать лодку. Если ты прав на этот счет, то Мина работает на Уортона.

Беру один из снимков и кладу на середину стола. Сэм отодвигает кружки и тарелки, освобождая место.

Смотрим на обнаженные пальцы Мины, на то, как Уортон чуть повернул голову — словно бы стыдится того, что делает. Фигуры на фотографии не отцентрованы — так бывает, когда объектив не нацелен ни на кого в частности. Есть много способов сделать такой снимок — даже мобильный телефон можно настроить так, чтобы он фотографировал через каждую пару минут. Самым сложным для Мины было бы убедиться в том, что Уортон попадает в кадр.

Она тебе нравится? — Спрашивает Сэм.

Вскидываю на него глаза:

Что?

Ничего. Возможно, работа на удачу. Наверно, она мастер удачи. Быть может, ему не везет в азартных играх,

говорит Сэм.

А может она мастер физического воздействия, вроде Филипа — хотя у него волосы не выпадали. — Стараюсь не думать о том, о чем только что спросил Сэм, но никак не могу избавиться от мысли, что Мина нравится ему самому. Женщина в беде особо притягательна — всем хочется ее спасти. А если тебя провели, ты неизбежно будешь рваться отомстить.

Может, она мастер физического воздействия и лечит Уортона от плешивости,

предполагает Сэм, и мы оба смеемся. — Нет, правда, сам-то ты как думаешь? Что пытается сделать Мина?

Пожимаю плечами. — Думаю, хочет подзаработать, да? Так что она, должно быть, решила, что мы можем ей в этом помочь. Может, подумала, что мы найдем способ прижать Стюарта или помочь ей шантажировать Уортона и обвинить Стюарта.

Официантка кладет на край стола счет и убирает посуду. Молчим, пока она не уходит.

Думаю, где же сейчас Лила.

Но зачем Мине пять штук? — Спрашивает Сэм, одной рукой роясь в кошельке, а другой беря кружку со свеженалитым кофе. Возвращаюсь мыслями к реальности.

Это же деньги. Потратить можно на что угодно, лишь бы были. Но если Уортон платит ей за то, чтоб над ним работала, тогда вполне возможно, что выплаты скоро прекратятся. Крупный куш — мечта любого мошенника.

Крупный куш? — Усмехается Сэм.

Ну да,

говорю я. — Такой, чтоб до конца дней хватило. Который тебя прославит. По которому тебя будут помнить. Да, пять кусков — это не слишком много, но для школьника вполне крупная сумма. А если Мина думает, что больше не сможет регулярно получать деньги от Уортона, так почему бы и не попытать счастья?

Бросаю на стол десять баксов. Сэм делает то же самое, и мы выходим из-за стола.

Вот разве что попасться можно,

говорит Сэм.

Киваю. — Именно поэтому большой куш и остается легендой. Сказкой. Потому что никто и никогда не уходит из дела после удачного предприятия. Наоборот — глупеет, становится самоуверенным, думает, что совершенно неуязвим. Убеждает себя, что это будет последний раз, ну еще разочек. А потом — еще разочек, потому что если все идет наперекосяк, ты хочешь поскорее избавиться от привкуса неудачи. Если же все путем, ты все равно не можешь отступиться, потому что уже не можешь жить без чувства риска.

И ты тоже? — Спрашивает Сэм.

Удивленно гляжу на него. — Я — нет,

отвечаю. — Я уже на крючке у федералов.

Дед пару раз брал меня на рыбалку,

говорит Сэм, открывая свой катафалк. — У меня не очень-то получалось. Никак не мог вытащить рыбу из воды. Может, и тут та же история.

Хочется пошутить в ответ, но слова застревают в горле.

Вместо того чтоб идти на уроки, отправляюсь в общежитие Лилы. Якобы затем, чтобы поговорить с нею о Данике, но меня захлестывает такое резкое, безумное желание увидеть Лилу, что все остальное уже неважно.

А мне-то казалось, что я уже прихожу в себя. Казалось, что я потихоньку мирюсь с мыслью о том, что влюблен в девушку, которой противен, но, похоже, это мне никак не удается. Где-то в глубине души я заключил темную сделку с вселенной, даже не подозревая об этом — уговор, что если удастся увидеть Лилу, пусть даже не поговорить с нею, то можно будет успокоиться. А теперь недельная разлука с нею окончательно стерла все остатки рационального мышления.

Чувствую себя наркоманом, жаждущим очередной дозы, но неуверенным, что она будет.

Может, она завтракает у себя в комнате, говорю я себе. Это вполне разумная, нормальная мысль. Я смогу застать ее перед уходом. И ни за что не дам ей понять, насколько это важно для меня.

Бегом поднимаюсь по лестнице Гилберт-Хауз, мимо парочки младшеклассниц — они хихикают.

Тебе не положено здесь находиться,

притворно журит меня одна из них. — Это общежитие девушек.