Холли Блэк - Черное сердце

Мне кажется, что я пьян. Дышать так тяжело, словно я долго бегал.

Наверно, тебе лучше уйти,

дрожащим голосом говорит Лила.

Киваю, соглашаясь к ней — хотя уходить мне совершенно не хочется.

Но мне нужно с тобой поговорить. Насчет Даники. Я за этим и пришел. Я не хотел…

Лила бросает на меня взгляд, полный тревоги. — Ладно. Говори.

Даника встречается с моим братом. Кажется, у них роман.

С Барроном? — Лила отталкивается от стены, ступает на ковер.

Помнишь, когда я думал, будто ты ей рассказала, что я мастер трансформации? Так вот, на самом деле, это сделал он. Не знаю, что именно он наговорил, но он так смешал правду и ложь, что я никак не могу убедить ее держаться от него подальше. Вообще ни в чем не могу ее убедить.

Этого не может быть. Он совсем не в ее вкусе. Даника слишком умна для такого.

Ты ведь тоже с ним встречалась,

не подумав, заявляю я.

Лила бросает на меня испепеляющий взгляд. — А я не говорила, что я умная. — Ее тон ясно дает понять, что если б она была умной, то не стояла бы, прислонившись к стене, с моим языком во рту. — И я была маленькой.

Пожалуйста,

прошу я,

поговори с ней.

Лила вздыхает. — Хорошо. Ну конечно, поговорю. Но только не ради тебя. Даника достойна лучшего.

Ей надо было остаться с Сэмом.

Иногда мы все желаем того, что нам только во вред,

Лила качает головой. — Или все оказывается совсем не так, как думалось.

Я — нет,

говорю я.

Она смеется:

Как скажешь.

В другом конце коридора открывается дверь, и мы оба подскакиваем. В коридор выходит какой-то мужчина — он одет в джинсы и свитер, на шее у него висит фонендоскоп. Идет к нам, снимая на ходу резиновые перчатки.

Она держится молодцом,

говорит незнакомец. — Сейчас самое лучшее для нее — это отдых, но через недельку я бы хотел проверить, как она двигает рукой. Придется ее разрабатывать, как только перестанет болеть.

Лила смотрит на меня; глаза ее кажутся немного слишком большими. Будто она пытается оценить мою реакцию. Будто есть нечто такое, на что я должен отреагировать.

Пытаюсь угадать:

Ваша пациентка — моя мать.

О… я не знал. Разумеется, сейчас вы можете ее навестить. — Врач достает из кармана визитку. Улыбается, показывая два ряда кривых зубов. — Звоните, если у вас будут вопросы. Или у Шандры. Огнестрельные раны порой непредсказуемы, но эта была чистой. И сквозной.

Беру визитку и, засовывая ее в карман, иду по коридору. Достаточно быстро, чтобы, если Лила захочет меня догнать, ей пришлось бы бежать.

Кассель! — Кричит она мне вслед, но я не замедляю шаг.

Распахиваю дверь. Обычная гостевая комната, как и та, другая. Такая же большая кровать с четырьмя столбиками, но на этой лежит моя мать — с подушками, подложенными под спину, смотрит телевизор, что стоит на комоде. Рука у нее перевязана. Лицо без обычного макияжа кажется бледным. Волосы

беспорядочная масса кудрей. Впервые вижу ее такой. Она выглядит постаревшей, хрупкой и ничуть не похожей на мою необузданную мать.

Я убью его,

говорю я. — Прикончу Захарова.

Потрясение искажает ее черты. — Кассель? — В ее голосе слышится страх.

Сейчас же убираемся отсюда,

подхожу к краю кровати, собираясь помочь маме встать. Окидываю комнату взглядом, ища оружие — любое оружие. Над кроватью висит тяжелое с виду медное распятие. Примитивное, с зубчатыми концами.

Нет,

говорит мама. — Ты не понимаешь. Успокойся, милый.

Шутишь, да?

Дверь открывается — на пороге стоит Лила, вид у нее почти что испуганный. Она проходит мимо меня и бросает на маму сердитый взгляд.

Прости,

говорит Лила, поворачиваясь ко мне. — Я хотела тебе рассказать, но твоя мама попросила этого не делать. И с нею ничего страшного. В противном случае я бы тебе сказала. Обязательно. Честно, Кассель.

Смотрю то на нее, то на маму. Трудно поверить, что они находятся в одной комнате. Может, это Лила и ранила маму.

Иди сюда, малыш,

говорит мама. — Садись на кровать.

Сажусь. Лила стоит у стены.

Иван очень добр ко мне. В воскресенье он сказал, что я могу сходить в церковь, если возьму с собой кого-то из его людей. Очень любезно, да?

Так в тебя стреляли в церкви? — Интересно, к какой же концессии она себя относит — но этот вопрос я оставляю при себе.

По дороге домой. Если бы не милый Ларс, все было бы кончено. К нам подъехала какая-то машина, я ее не заметила, а вот он увидел. Наверно, такая у него работа — телохранитель все-таки. Он толкнул меня, я упала и ужасно разозлилась, потому что не понимала, что он спас мне жизнь. Первая пуля попала мне в плечо, но все остальные пролетели мимо, и машина умчалась прочь. — Можно подумать, что она пересказывает какой-то особо увлекательный эпизод из мыльной оперы, а не говорит о реальных событиях, происшедших с нею.

Думаешь, метили именно в тебя? То есть, это на тебя покушение было? Может, это был кто-то из врагов…,

кошусь на Лилу. — Может, произошла ошибка?

Номера были правительственные,

говорит мама. — Я-то не заметила, а вот Ларс, разумеется, да. Поразительная сноровка.

Правительственные номера. Паттон. Неудивительно, что Захаров рвет и мечет.

Но почему ты мне сразу не позвонила? Или Баррону? Кому-то из нас. Хотя бы деду, черт возьми. Мам, ведь ты ранена.

Мама склоняет голову набок и улыбается Лиле:

Не могла бы ты на минутку оставить нас вдвоем?

Конечно,

отвечает Лила. — Разумеется. — Она выходит и закрывает за собой дверь.

Мама притягивает меня к себе. Перчаток на ней нет, и ее ногти впиваются в кожу на моем горле.

Какого черта вы с братом затеяли? Зачем с федералами якшаетесь? — Шипит она, тихо и злобно.

Отшатываюсь; шея ноет.

Я вас не такими воспитывала,

говорит мама. — Более умными. Вы же знаете, что с вами сделают, если выяснят, кто вы? Будут использовать против других мастеров. Будут пользоваться вами. Против вашего деда. Против всех, кого вы любите. И Баррон — этот мальчишка считает, будто может выкрутиться откуда угодно, если ты втянул его в такие дела, он увязнет в них с головой. Власти ссылали нас в лагеря. И сделают это снова, как только найдут для этого законные основания.

В ушах у меня неприятно звенят слова Лилы о том, что Даника слишком умна, чтобы связываться с Барроном. Наверное, мы все в одних вещах умники, а в других — полные идиоты. Но федеральное правительство — это вам не плохой бойфренд. Если мама узнает, что оно от меня требует, то, пожалуй, изменит мнение о нем. Глядя на нее, бледную и яростную, зарывшуюся в кучу одеял, я как никогда раньше полон решимости избавиться наконец от Паттона.

Баррон способен о себе позаботиться.

То есть ты это не отрицаешь,

говорит мама.

А что плохого в том, чтобы стремиться наладить свою жизнь?