Vladimir - Unknown

В сорок третьем наш подводный флот понёс тяжкие потери. К концу этого, чёрного для нас года, погибло 245 наших подлодок. Причин тому было много: захват союзниками последней модели шифровальной машинки Энигма, появление противолодочного оружия нового поколения (многоствольный миномёт "Хэджкок", акустические торпеды, поисковики подлодок, реагирующие на магнитное поле) и, самое главное, то, что союзники понастроили несметную армаду военных кораблей и транспортов. Они просто давили нас численным превосходством. На каждый потопленный нами корабль они отвечали спуском со стапелей на воду четырёх новых. Погибла большая часть моих друзей, воинов и офицеров не понаслышке знакомых с кодексом чести немецкого военного моряка. Появились новые люди, молодые командиры, головы которых были набиты идеями национал-социализма и осознанием того, что честь и благородство всего лишь пустые звуки, вредные архаизмы, мешающие установлению господства избранной арийской расы к коей они себя, безоговорочно причисляли. Мало кто из них был трусом, в подводники такие не идут, но по моему наблюдению личная смелость нисколько не мешает человеку являться одновременно законченным мерзавцем. На флот пришли молодые люди, очарованные злом, сатанинскими эманациями, пронизывающими всю демагогическую доктрину Гитлера. Большинство из нового пополнения подводников (а это были исключительно добровольцы) отбирались из активных членов НСДАП. Таких как я, просто выполнявших свой воинский долг перед Германией, учитывая былые заслуги, оставили в покое и не требовали вступления в партию. Новички, которые теперь составили подавляющее большинство, общались с нами с подчёркнутым уважением и едва скрываемой снисходительностью. Так обращаются с заслуженными стариками, выживающими из ума, прощая им их стариковские странности, вроде разговоров о чести офицера и моряка и таком смешном и нелепом понятии, как благородство. После одного или двух боевых походов с многих из них слетала эта идеологическая шелуха. Хлебнув лиха, они становились более человечными, но были и упёртые фанатики-наци и развращённые войной индивиды с ущербной психикой и откровенно садистскими наклонностями. Они, не стесняясь, хвастались, как после торпедирования какого-нибудь союзного корабля или судна всплывают и лично или с помощью желающих поразвлечься членов своего экипажа, расстреливают из палубного орудия, пулемётов и автоматов беззащитных спасающихся людей. Эти сучьи дети специально брали с собой в поход дополнительное стрелковое оружие и запас патронов. Особым шиком у них считалось стрельба по живым мишеням из снайперской винтовки. Часто по пьяному делу они трепались, что ради забавы расстреливают нейтралов, мелкие суда и даже французские рыбацкие баркасы, записывая их в корабельный журнал, как неприятельские. Таких офицеров в нашей среде стали называть "СС-маринен". Их были считанные единицы, но по их "подвигам" судили обо всех немецких подводниках.

С одним из таких маньяков мне, к моему несчастью, не повезло близко познакомиться на нашей базе У-ботов, что располагалась в городке Сен-Мэло, в Бретани, на северо-западе Франции. Ещё раньше я впервые столкнулся с этим офицером в Берлине, когда сам Дениц награждал группу лучших подводников за прошедший боевой год. Его звали Гюнтер Прус, а за неприятную, словно грубо вырезанную из дерева физиономию с массивной челюстью, он получил прозвище Щелкунчик. К тому же, Гюнт являлся "счастливым" обладателем скрипучего, как несмазанная дверь голоса, плюс бесподобного по отвратительности, словно воронье карканье, смеха. Его смех, да и само его лицо показались мне тогда смутно знакомыми.

- Где я мог его видеть? – Я постарался вспомнить, но не смог.

Это субъект, кроме всех его странностей, был выпускником-отличником кораблестроительного факультета, полиглотом, владеющим пятью языками, и к тому же смелым и решительным моряком. Уже в первом походе он, будучи всего лишь лейтенантом цур зее 10, заменил убитого командира и раненого старшего офицера и принял на себя командование У-ботом. Вдобавок он умудрился потопить английский эсминец. За эти подвиги он был повышен в звании сразу до капитан-лейтенанта. Кроме того, Прус был награждён Железным крестом 1-го класса и получил под командование новенький У-бот U-266. Перед первым своим походом в качестве командира Гюнтер, в нарушении всяческих правил и морских суеверий, распорядился переделать двойку бортового номера в шестёрку, чтобы получилось библейское "Число зверя". 11Лучший художник-татуировщик из моряков базы по его заказу намалевал на рубке подлодки эмблему в багровых тонах: семиглавое рогатое чудище из Апокалипсиса - "Зверя, вышедшего из моря". U-666 вернулся из Северной Атлантики на базу через три месяца, потопив около десятка судов и кораблей английского транспорта, шедшего с грузом оружия и продовольствия для русских. Щелкунчик получил Железный крест 1-го класса и новое уважительное прозвище для своего доблестного корабля - "Дракон Апокалипсиса" 12. Молодые подводники смотрели на него с обожанием, как на героя, коим он де факто и являлся. Когда Прус своим скрипучим голосом, перемежавшимся скрежещущим смехом, рассказывал о своих "гуманитарных акциях", его поклонники восхищённо смеялись вместе с ним.

"Гуманитарные акции" заключались в следующем: Гюнтер всплывал на своём U-666 посреди корабельных обломков, разлитого на волнах дизельного топлива и спасательных шлюпок, заполненных людьми. Из палубного зенитного пулемёта он лично расстреливал несчастных. "Гуманитарными" он называл свои действия из тех соображений, что оставь он в живых моряков с потопленных им судов, и большинство из них умрёт, так и не дождавшись помощи. Умрёт посреди ледяных вод Северной Атлантики, медленной мучительной смертью от переохлаждения. Он де, дарил им быструю смерть, используя крупнокалиберные пули в качестве мезерекордий - "кинжалов милосердия". В его словах была какая-то сатанинская, нечеловеческая логика.

Ещё он любил весело, подробно и со смаком порассказать, что частенько перед расстрелом пускался в душевные разговоры со своими будущими жертвами и даже знакомился с ними, расспрашивая о детях и жёнах. Однажды, когда этот садист в нашем загородном клубе офицеров-подводников, в окружении молодых поклонников принялся разглагольствовать подобным образом, мне приключилось оказаться неподалёку. Надо сказать, что все моряки крепко выпили и я не был исключением. Послушав некоторое время рассказы этого негодяя, я не выдержал и оставив свою компанию, подошёл к столику этого "Дракона Апокалипсиса". Не говоря ни слова, я отправил в нокаут самого Щелкунчика и нескольких его приятелей, попытавшихся прийти к нему на помощь.