Сара Дессен - Вся правда о слове Навсегда

Внутри лежал сверток, упакованный в подарочную бумагу. Обертка

легко соскальзывала под моими пальцами, и я вдруг подумала, что держу в

руках что-то очень знакомое, вот только что?

- Лужайка, шеф-повар, шатер, - мама ходила туда-сюда по кухне. –

Дальше что случится?

Я отложила упаковочную бумагу в сторону и теперь молча смотрела на

свой подарок. Не знаю, как это возможно, наверное, во всем этом был

скрытый смысл, мне неподвластный. Скрытый смысл есть вообще во многих

вещах и событиях, теперь я это поняла.

У меня на коленях лежало сердце в руке – уменьшенная копия

скульптуры, стоящей неподалеку от дома Делии. Если мне нужен был знак

свыше, то теперь я его получила.

«Дальше что случится?» - спросила мама минуту назад, и за окном

начался сильный дождь. Она не ждала ответа на свой вопрос, но все же

получила его.

Как и я.

Глава 20

Когда я спустилась вниз, ад на земле, судя по всему, пошел на убыль.

Мама с Кэролайн расставляли принесенные с улицы стулья вдоль стен в

гостиной, к счастью, гостей пока что было совсем немного.

- Мейси, сделай, пожалуйста, что-нибудь с пуфиками, - попросила

Кэролайн.

- Отнеси в мой кабинет, - через плечо добавила мама. – Просто убери

куда-нибудь. Куда угодно!

Ее голос звенел, было ясно, что она на грани срыва, но это длилось

лишь секунду, затем она сделала глубокий вдох, а я послушно взяла два

пуфика и понесла их в ее кабинет.

Я видела маму, когда она волновалась, злилась или расстраивалась, но

никогда еще она не выглядела так, словно все валится у нее из рук. Меня это

напугало, и я бросила взгляд на Кэролайн, уходя, но сестра лишь покачала

головой и продолжила расставлять стулья. Я отнесла пуфики в кабинет и

вернулась обратно в гостиную, в нерешительности замерла возле мамы.

- Мам? – я дотронулась до ее руки. – Как ты?

- Мейси, не сейчас! – оборвала меня она, и я буквально отскочила в

сторону. – Не сейчас, милая, ладно? – уже мягче повторила она. Следующие

двадцать минут я просто наблюдала за ней и за тем, как она вздрагивает от

звонка телефона, словно ждет, что что-нибудь плохое произойдет в

очередной раз. Стоило раздаться звонкой трели, как мама выпрямлялась, ее

глаза начинали беспокойно бегать в поисках трубке, а ладони сжимались и

разжимались, словно она надеялась ухватиться за хрупкое равновесие и

остатки порядка. Несколько раз она ловила на себе мой взгляд, но я тотчас же

поворачивалась в другую сторону.

- Я волнуюсь за маму, - поделилась я с Кэролайн, когда мы двигали

диван ближе к стене. Он был таким тяжелым, что даже нашего с сестрой веса

с трудом хватало, чтобы сдвинуть его. – Не знаю, чем можно ей помочь.

- Ты и не поможешь, - сказала Кэролайн. – Это вообще того не стоит.

- Кэролайн, что ты такое говоришь?! – возмутилась я. Сестра

выпрямилась.

- Мейси, послушай. Ты на самом деле ничего не можешь сделать, - она

серьезно посмотрела на меня.

- Ого! Что тут происходит? – раздался звонкий голос со стороны двери,

и в гостиной появилась Кристи. Я замерла в удивлении. Нет, разумеется, я

знала, что они придут, но все равно это было неожиданно. Боже, как же я

отвыкла от Кристи!

За ее спиной маячила Моника с бочонком воды и целой стопкой

пластиковых стаканчиков. За их спинами стояла Делия, в ее руках были две

коробки, на них лежал закрытый пленкой поднос с хлебом.

- У нас тут небольшой кризис, - пояснила я, когда они вошли.

Послышался странный треск, и в гостиную ввалился Берт – очевидно, он

поскользнулся на крыльце (снаружи все еще шел дождь).

- Кризис? – приподняла брови Делия. – В каком смысле?

В ответ на это на кухне что-то упало и явно разбилось, затем дверь

открылась, и на пороге показалась мама. Ее щеки пылали, а волосы

растрепались, помада смазалась на уголок рта, а на юбке виднелось пятно.

Мама выглядела усталой, разбитой и побежденной. В ее руке была половина

декоративной тарелки, которую она собиралась повесить на стену, на полу за

спиной лежали осколки. Впервые за весь этот вечер я испугалась –

испугалась по-настоящему. Я видела маму разной, но сломленной – никогда.

- Мама? – Кэролайн подняла голову. – Ты…

Но мама ее не слушала, она вообще вряд ли даже видела нас всех,

стоящих перед ней. Она молча повернулась и пошла в кабинет, медленно

шагая по коридору. Вот она подняла руку и вытерла глаза, затем скрылась за

дверью, щелкнув замком.

- О боже, - пробормотала я.

- Это всего лишь тарелка, - заботливо успокоила Кристи. – Думаю, у

вас еще одна есть.

Кэролайн поспешила за мамой – ну конечно, уж она-то уверена, что

может помочь, в отличие от меня. Но я ждала возможности поговорить с

мамой так долго, что теперь именно мне нужно быть рядом, так что я догнала

сестру и остановила ее, не успела она дотянуться до маминой двери.

- Позволь мне, - я мягко отстранила ее и вошла в мамин кабинет. Она

стояла у окна спиной к двери. И она плакала – ее плечи тряслись. Звук ее

плача немедленно заставил мое горло сжаться, мне захотелось развернуться и

убежать, но вместо этого я сделала глубокий вдох и подошла ближе. Мама не

обернулась, возможно, она вообще не знала, что я здесь. Но я стояла прямо за

ее спиной и думала о том, как же тяжело видеть страдания того, кого

любишь. Это не просто пугающе, это по-настоящему страшно, и ты

чувствуешь себя маленьким и ничтожным, не способным ничто сделать и

ничем помочь. Как же тяжело не иметь возможности контролировать

происходящее!

Внезапно я осознала, что понимаю маму – как она себя чувствовала,

когда я работала в ресторане и пропадала где-то целыми днями. Теперь я не

могла винить ее за то, что ей в некотором смысле пришлось применить силу,

чтобы сузить мой мир до прежних размеров и держать меня рядом с собой. Я,

наконец, увидела произошедшее ее глазами и поняла ту правду, за которую

держалась она. Мама не хотела привязать меня к себе и забрать все, что было

мне дорого, она просто боялась за меня и не хотела, чтобы большой

жестокий мир причинил боль ее маленькой Мейси. Она не знала, что я была

счастлива, у меня не было возможности показать ей это тогда, но я ведь могу

рассказать обо всем сейчас! Я подступила еще на шаг.

Мама обернулась, по-прежнему держа одну руку у лица. Несколько

мгновений мы стояли молча, глядя друг на друга. В моей голове пронеслись

миллионы предложений, с которых я могла бы начать разговор, но все они

обрывались быстрее, чем я успела бы открыть рот. Начать разговор – сложно,

что бы кто ни говорил. Но неважно, что я скажу, важно уже то, что мы

сможем говорить.