Джейн Остин - Эмма

He stopped in his earnestness to look the question, and the expression of his eyes overpowered her.

Он умолк, вопросительно глядя на нее, — от этого взгляда у Эммы подломились колени.

"My dearest Emma," said he, "for dearest you will always be, whatever the event of this hour's conversation, my dearest, most beloved Emma—tell me at once.

— Милая моя, дорогая, — сказал он.— Дорогая навеки, каков бы ни был исход этого разговора, — дорогая моя, любимая Эмма, скажите прямо.

Say'No,' if it is to be said."—She could really say nothing.—"You are silent," he cried, with great animation; "absolutely silent! at present I ask no more."

Нет так нет, прямо так и скажите. — Эмма была не в силах произнести ни слова.— Вы молчите! — воскликнул он, ожидая.— Вы не сказали «нет»!О большем я пока не прошу.

Emma was almost ready to sink under the agitation of this moment.

Эмма едва держалась на ногах от наплыва чувств.

The dread of being awakened from the happiest dream, was perhaps the most prominent feeling.

Больше всего, пожалуй, она боялась сейчас, как бы ее не разбудили, как бы не кончился этот счастливый сон.

"I cannot make speeches, Emma:" he soon resumed; and in a tone of such sincere, decided, intelligible tenderness as was tolerably convincing.—"If I loved you less, I might be able to talk about it more.

— Я не умею говорить красиво, Эмма, — продолжал он вскоре, и такою откровенной, искренней, нескрываемой нежностью звенел его голос, что все сомненья ее исчезли.— Когда бы я любил вас меньше, то мог бы больше сказать.

But you know what I am.—You hear nothing but truth from me.—I have blamed you, and lectured you, and you have borne it as no other woman in England would have borne it.—Bear with the truths I would tell you now, dearest Emma, as well as you have borne with them.The manner, perhaps, may have as little to recommend them.

Но вы меня знаете.Я всегда говорю вам только правду.Я вас распекал, наставлял вас — и вы терпели, как не стерпела бы ни одна другая.Так потерпите же и теперь, дорогая моя, а я опять скажу вам правду — и снова не приукрашенную любезностью обхожденья.

God knows, I have been a very indifferent lover.—But you understand me.—Yes, you see, you understand my feelings—and will return them if you can.

Да, видит Бог, кавалер из меня неважный. Но вы поймете меня, вы всегда меня понимали, и ответите мне такою же откровенностью.

At present, I ask only to hear, once to hear your voice."

Сейчас я хочу одного — скажите хоть что-нибудь, я должен слышать ваш голос.

While he spoke, Emma's mind was most busy, and, with all the wonderful velocity of thought, had been able—and yet without losing a word—to catch and comprehend the exact truth of the whole; to see that Harriet's hopes had been entirely groundless, a mistake, a delusion, as complete a delusion as any of her own—that Harriet was nothing; that she was every thing herself; that what she had been saying relative to Harriet had been all taken as the language of her own feelings; and that her agitation, her doubts, her reluctance, her discouragement, had been all received as discouragement from herself.—And not only was there time for these convictions, with all their glow of attendant happiness; there was time also to rejoice that Harriet's secret had not escaped her, and to resolve that it need not, and should not.—It was all the service she could now render her poor friend; for as to any of that heroism of sentiment which might have prompted her to entreat him to transfer his affection from herself to Harriet, as infinitely the most worthy of the two—or even the more simple sublimity of resolving to refuse him at once and for ever, without vouchsafing any motive, because he could not marry them both, Emma had it not.

Покуда он говорил, мысль Эммы работала с лихорадочной быстротой, и с этой чудодейственной быстротою она не пропустив мимо ни единого его слова — постигла и осознала правду: что все надежды Гарриет беспочвенны, что все это ошибка, заблужденье — такое же, какими были ее собственные заблужденья; что Гарриет — ничто, а она — все; что слова, относящиеся до Гарриет, он принимал за язык ее собственных чувств; ее смятенье, колебания, сомненья, попытки уйти от разговора толковал как нерасположенье к себе. За считанные мгновенья ее успело посетить не только это счастливое озаренье, но и радость, что она не выдала тайну Гарриет, и убеждение, что теперь выдавать ее нет ни нужды, ни смысла.Вот и все, чем она теперь могла помочь своей незадачливой подружке, ибо способности на героические поступки, вроде просьбы забыть о ней и отдать предпочтенье Гарриет, как несравненно более достойной, — или хотя бы вроде простого и благородного решенья отказать ему раз и навсегда, ничего не объясняя, коль уж ему нельзя жениться на двоих, — Эмма в себе не ощущала.

She felt for Harriet, with pain and with contrition; but no flight of generosity run mad, opposing all that could be probable or reasonable, entered her brain.

Она жалела Гарриет и корила себя, но безумное великодушие вопреки всем возможностям и резонам ей не приходило в голову.

She had led her friend astray, and it would be a reproach to her for ever; but her judgment was as strong as her feelings, and as strong as it had ever been before, in reprobating any such alliance for him, as most unequal and degrading.

Да, она сбила бедную с пути, и в этом ей вечно каяться, но чувство не помрачило в ней рассудка, а рассудок, как прежде, безоговорочно восставал против подобного союза, неравного и унизительного для него.

Her way was clear, though not quite smooth.—She spoke then, on being so entreated.—What did she say?—Just what she ought, of course.

Ей оставался один путь — верный, хотя и не самый легкий. Ее просили сказать что-нибудь и она сказала.Что именно?Да то самое, естественно, что и следовало.

A lady always does.—She said enough to shew there need not be despair—and to invite him to say more himself.He had despaired at one period; he had received such an injunction to caution and silence, as for the time crushed every hope;—she had begun by refusing to hear him.—The change had perhaps been somewhat sudden;—her proposal of taking another turn, her renewing the conversation which she had just put an end to, might be a little extraordinary!—She felt its inconsistency; but Mr. Knightley was so obliging as to put up with it, and seek no farther explanation.

Что и полагается говорить в подобных случаях истинной леди.Сказала ровно столько, чтобы показать, что ему нет причин отчаиваться, и побудить его к дальнейшим признаньям. Выяснилось, что была минута, когда он и впрямь готов был отчаяться — когда, призвав его к молчанью, к осторожности, она сокрушила в нем надежду; ведь сначала она даже выслушать его не хотела. Потом — внезапная перемена: неожиданное предложенье пройтись еще немного, возобновить беседу, которую она же сама только что прервала!..Эмма понимала, сколь непоследовательным должно было выглядеть такое поведение, — спасибо, что мистер Найтли не настаивал на том, чтобы она объяснила его.

Seldom, very seldom, does complete truth belong to any human disclosure; seldom can it happen that something is not a little disguised, or a little mistaken; but where, as in this case, though the conduct is mistaken, the feelings are not, it may not be very material.—Mr. Knightley could not impute to Emma a more relenting heart than she possessed, or a heart more disposed to accept of his.

Редко, очень редко раскрывается полная правда при выяснении отношений — что-нибудь да останется скрытым, неверно истолкованным, — но когда, как в настоящем случае, неверно толкуют лишь поведение, а не чувства, то беда не столь уж велика.Мистер Найтли, даже зная всю правду, не мог бы внушить сердцу Эммы большего раскаяния, ни большей готовности ответить на зов его сердца.

He had, in fact, been wholly unsuspicious of his own influence.

Оказалось, что он и не подозревал о том, как много для нее значит.

He had followed her into the shrubbery with no idea of trying it.

Он пошел с ней гулять, вовсе не предполагая объясниться.

He had come, in his anxiety to see how she bore Frank Churchill's engagement, with no selfish view, no view at all, but of endeavouring, if she allowed him an opening, to soothe or to counsel her.—The rest had been the work of the moment, the immediate effect of what he heard, on his feelings.

Он спешил в Хартфилд, чтобы узнать, как она приняла известие о помолвке Фрэнка Черчилла, не помышляя о себе — ни о чем не помышляя, кроме одного — как бы найти возможность утешить ее, ободрить советом.Все случилось под влияньем минуты, под внезапным действием восхитительных слов, сказанных ею.