Laurelin Mcgee - Miss match

Кое-как успокоившись, он убедился, что дверь не захлопнется за ним, и побежал за ней в комнатных тапочках. Он знал, что у нее нет машины; она не могла уйти далеко. Мысли о том, что она поедет на метро в таком наряде почти заставили его засмеяться снова. Но он беспокоился о ее безопасности.

Нет, он не беспокоился. Никто не пристанет к ней в таком виде. Это было смешно.

Но затем он завернул за свой гараж и увидел, что она уехала, задние фары такси, проезжающего по улице, были единственным знаком того, что она была здесь. Все следы веселья покинули его, как воздух покидает надувной шарик.

Что, черт возьми, только что произошло?

Было очевидно, что ее визит не имел никакого отношения к делам. Тогда почему она так быстро убежала? Конечно, его смех был слегка чрезмерным, ну да ладно. Она выглядела эксцентрично. Предполагалось, что он должен отреагировать по-другому?

С каждым шагом по направлению назад к дому он ощущал все большую уверенность, что совершил серьезную ошибку. А это означало, что ему придется извиняться. Снова.

Черт побери.

Одиннадцатая глава

Из всех возможных реакций Блейка, которые она ожидала при встрече, смех она даже не рассматривала. Она была так унижена. Подводка для глаз превратилась в размазанное пятно к тому времени, когда она вернулась домой. Милая Лейси, всегда такая заботливая, налила ей бокал вина и забралась на кровать вместе с ней.

Потребовалось добрых полчаса, чтобы Энди достаточно успокоилась для того, чтобы поведать историю. Хотя она имела полное право сказать «Я же тебе говорила», Лейси вместо этого утешала ее разными причинами для оправдания ужасного поведения Блейка.

― Может, он был просто удивлен при виде тебя.

― Это означает, что нужно смеяться? Хохотать по полной программе, Лейс. Я не говорю о простом хихиканье. Он был основательно доволен. ― «Унижена» было недостаточно сильным словом для описания ее чувств. Слово «позор» подходило больше.

Слезы разрушили все усилия выровнять волосы, и Лейси убрала локоны с лица Энди утешающими движениями.

― Некоторые люди не знают, как выражать сильные эмоции, ты же понимаешь.

Энди понимала. Лейси была одной из таких людей. Если только не выражала их в песне, только в такие моменты можно было увидеть, какие эмоции в ней бурлят.

― Из того, что ты рассказывала о Блейке, могу поспорить, что у него с этим проблемы.

Вытирая свежие слезы со щек рукавом жалкой ночной сорочки, которую она спалит утром, Энди запротестовала:

― У Блейка есть проблемы, это так, но не в этом. Его проблема в том, что он полнейший засранец. ― Десятикратного размера. Даже двадцатикратного.

Лейси потянулась через голову Энди к ночному столику и взяла пачку бумажных носовых платков.

― Он на самом деле такой? Может, ему просто чужды чувства. Может, он неправильно отреагировал только потому, что не привык иметь с этим дело. Если он был застигнут врасплох настолько же, насколько и возбужден, может, этого было достаточно, чтобы спровоцировать необычную реакцию, такую как смех. А ты сегодня выглядела совершенно не как Энди. Если бы ты появилась здесь в таком виде, я бы сама удивилась.

И Лейси бы засмеялась. Но это не то же самое, не так ли? Совсем не то же самое.

― Не убедила, сестричка. ― Энди села и громко высморкалась, затем повернулась, чтобы посмотреть на сестру. В глазах Лейси она увидела такое сочувствие и понимание, что у нее заболело сердце. Улыбаясь сквозь зарождающийся в горле всхлип, она сжала руку сестры. ― Но все равно спасибо. Я оценила твою попытку.

Лейси улыбнулась в ответ.

― Хочешь, чтобы я спала с тобой сегодня?

― Да, пожалуйста.

***

Энди жевала губу, пока ехала в лифте до этажа Донована. Как бы ей хотелось, чтобы это был вторник или четверг. Она могла бы воспользоваться своим днем для «покупок», чтобы свернуться калачиком на кровати и плакать. Но была пятница, а по пятницам ей требовалось быть в офисе. При других обстоятельствах, она была уверена, что могла бы позвонить и сослаться на то, что у нее назначены встречи с потенциальными претендентками на свидания. Или притвориться больной. Но если бы она сделала так сегодня, Блейк знал бы, что она избегает его, и знал бы, почему она это делает.

А это означало бы, что он выиграл.

Последняя вещь, которую Энди позволила бы Блейку, это выиграть. Не после вчерашнего вечера.

Утро, по крайней мере, принесло с собой ясность, когда Энди вспомнила, что она отказала ему первая. Она ухватилась за эту мелочь, позволяя ей поддерживать злость, пока ехала на этаж, где находился офис. Поначалу это придало ей чувство волнительного счастья. Чем ближе она подходила к встрече с ним лицом к лицу, тем больше это счастье превращалось во что-то другое ― злость. Дикую ярость. Потому что, как он посмел? Как посмел этот подонок заставить ее чувствовать себя такой невероятно ничтожной? С самого начала секс был его идеей, не ее. И если он не знал, насколько эта ситуация вывела ее из себя, то она была решительно настроена показать ему.

К тому времени, как двери лифта открылись на ее этаже, она была новой женщиной ― решительной и уверенной в себе. Уверенным и смелым шагом она проследовала в офис. Она прошагала мимо секретаря, даже не поздоровавшись, и была слегка удивлена, увидев Блейка ожидающим ее за дверью своего офиса с одной розой в руке.

На долю секунды она подумала принять его перемирие.

Потом отбросила эту идею. Ни черта он так легко не добьется. Она была уязвлена. Раздета догола. Глупый цветок не искупит вину. Особенно, какая-то дурацкая роза. Как неоригинально.

Не замедляя шага, она выхватила розу у него из рук и сломала стебель пополам, игнорируя острую боль от шипов. Она выбросила ее в мусорную корзину рядом со своим рабочим местом, заметив, как Блейк следит за ней, широко раскрыв глаза. Боже, он мог видеть ее всю. Пусть посмотрит на то, что отверг так грубо.

Положив сумку в нижний ящик стола, она заметила целую вазу с еще, по крайней мере, дюжиной роз, стоящую возле телефона. Эти последуют за предыдущей. Она смела все в мусор. Звук разбивающегося стекла и расплескавшейся воды эхом разнесся в тишине.

Энди могла почувствовать, что Блейк был ошеломлен. Откровенно говоря, она была тоже, но не собиралась показывать это так, как он: стоять с отвисшей челюстью. Его шок воспламенил ее еще больше. Чего он ожидал? Что она улыбнется и кивнет, притворится, что ничего не произошло?

Ну, он этого не получит. Она не была одной из тех покорных девушек, с которыми устраивала ему свидания. Она была глупой, что позволила себе думать о том, что может стать такой ― даже на одну ночь. Больше никогда. Вообще-то, в эти выходные она начнет искать другую работу. Пока не найдет, будет работать на износ, чтобы женить Блейка. Но больше никаких отношений между ними. Больше никаких попыток понять его. Никаких попыток подружиться.