Юлия Флёри - Разреши тебя любить: возвращение к мечте

– Оксана, выслушай меня.

– Не хочу слушать. Тебя хотела, а слов нет.

– Так нельзя, малыш.

– И не называй меня так! – Как последняя истеричка сорвалась я из-за одного неверного слова и с дивана подскочила как ошпаренная, несколько шагов сделать успела, прежде чем Игорь подскочил следом.

– Оксана, успокойся, давай… давай просто поговорим. Мы ведь не чужие люди, мы поймём друг друга, нужно только попробовать, дать друг другу шанс.

– Шанс? – Скривилась я. – О чём ты говоришь?! Вся наша совместная жизнь – это сплошной шанс, причём для тебя. Сначала ты просил дать тебе шанс и встречаться со мной, я открылась, любила, а в итоге получила лишь недоверие и осуждение, потом ещё шанс и мы поженились, теперь третий. Сколько их ещё будет, сколько?!

Резко развернувшись, попыталась уйти, но сильные руки стальной хваткой сцепились на моей груди, не позволяя сдвинуться с места. А Игорь склонился, чтобы шептать в самое ухо, пытаясь донести простейшую истину, но я не могла его слушать, меня распирало раздражение, злость, ненависть и жалость к самой себе. Да, я казалась себе жалкой и слабой, не умеющей постоять за себя, отстоять своё мнение. Я не могла драться за своё счастье, я могла только позорно сбежать и до сих пор бегу, скрываюсь, ограждаюсь стеной и колючей проволокой.

– Послушай, просто послушай. Ничего сейчас не говори, я сам всё скажу. Скажу то, что должен. – Судорожным, надрывистым шёпотом Игорь опалял кожу. – Ты права. Права во всём: и в том, что ушла, и в том, что не подпускаешь. Я знаю, я не заслужил. Не заслужил тебя, твоей любви, твоего внимания. И у меня нет красивых и высоких слов, я не умею заготавливать речь и петь серенады, я говорю то, что чувствую. А чувствую я хреново, потому что никто без тебя, и без твоей улыбки. Я в овощ превращаюсь, бездушный, равнодушный ко всему. И всё, всё, что сейчас происходит, я заслужил, но ты ведь не только меня наказываешь, но и себя. А ты не заслужила, Оксана… Алиса по тебе очень скучает, давай попробуем жить дальше… вместе.

И железные тиски опали. Игорь отошёл назад, позволяя выбирать: либо уйти, либо остаться. А в меня точно бес вселился, и отпустили поводок, полилась вся грязь, которая только могла. И вот так, истекая желчью, я повернулась, чувствуя отвращение к себе самой.

– А если я скажу, что изменила тебе? – Чётко, чеканя каждое слово, угрожающе спросила я и внимательно следила за реакцией.

Но Игорь молчал, молчал и смотрел на меня, пытаясь что-то для себя понять.

– Я изменила тебе Игорь. Что ты скажешь теперь?

А ему нечего было сказать, он запрокинул голову назад, закрыл глаза и втянул воздух сквозь сжатые зубы, потом резко выдохнул и вернулся на диван, рухнув на него.

– Прости меня.

– За что?! – Взбесилась я ещё больше и стиснула зубы в бессилии.

– За то, что с нами всё это происходит. – Устало выдохнул он и посмотрел на меня так, что я хотела ему верить. Хотела, но не могла.

– И это всё, что ты скажешь? – Ненависть быстро разрасталась и теперь поглотила всё сознание, затягивая с собой и Игоря, со всеми его словами. – Ты слышал вообще, что я тебе сказала?

– Я слышал. – Как-то отрешённо, опустив голову бормотал он, сжимая зубы, сжимая кулаки.

– И тебе не в чем меня упрекнуть?

– Не в чем. Я сам во всём виноват.

И это меня добило. Даже руки опустились.

– Ты чудовище… Или чудовище я. – Взгляд опустила, а потом так резко вскинула, что закружилась голова. – Игорь, а ведь с ней ты спал без презерватива. Тот второй раз. Я видела.

– Что?

– С ней.

Осознавала, что пытаюсь утопить себя в той яме, из которой так отчаянно карабкалась всё это время. Нет, кому я вру?.. Я не карабкалась, я копалась, рыла руками, ногами, впиваясь в свою гордость когтями, унижая саму себя этими мыслями и воспоминаниями, и они меня победили. И тошнота. Неприятная, заставляющая дрожать и бледнеть подступала к горлу. И всё вернулось: и эта необъяснима неприязнь, и боязнь чужих прикосновений, и видеть Игоря я больше не могла и не хотела. Задыхалась от собственных чувств, отступая назад шаг за шагом, но уйти не могла. А он что-то такое заметил, медленно поднялся с дивана, поднимая руки в успокаивающем жесте, вглядываясь в глаза, а я не могла терпеть. Меня окружал его запах, и перед глазами всё плыло, сладковатый привкус во рту и обилие слюны, я пыталась подавить рвотные позывы, поэтому дыхание стало похоже на конвульсивные движения.

– Оксана…

Голос, словно в тумане, и Игорь совсем близко, я понимаю, что он меня держит, не позволяя толи упасть, толи сбежать, а меня мутит от его прикосновений, от его присутствия в моей жизни и я пытаюсь отбиваться. Без разбора машу руками, наверно кричу, но слышу какие-то жалкие всхлипы и хрипы, пытаюсь оттолкнуть. И все его слова, как один большой раздражитель, я не вижу его сейчас, я вижу его с ней. Это болезнь, это патология, и я не могу с ней справиться. Нечем дышать и сил не хватает, наступая на себя, отталкиваю Игоря и мчусь в ванную, там моё спасение, там можно как-то пережить бурю, перетерпеть. В зеркале вижу размытое изображение и слёзы, которые капают из красных раздражённых глаз. Опухшее бледное лицо и дрожащие губы, не смогла сдержаться и расплакалась. Громко, надрывно, завывая, уже без причины, только от понимания безвыходности.

Сидела и не знала, что в этот момент Игорь набирает номер Данилы, с просьбой помочь, увести меня. Не видела, как тот ворвался, не слышала что сказал Игорю, а услышала только громкий настойчивый стук в дверь.

– Оксана открывай. – Взволнованный, но всё ещё старающийся удерживать металл, голос Данилы.

Нет сил подняться, нет сил даже вздохнуть и боль внизу живота заставляет тихо подвывать.

– Оксана, открой, это я. Давай, детка, ты же знаешь, что я не уйду. Оксана!

Крик Дани как спасательный круг утопающему, заставляет встрепенуться и опомниться. Дальше помню смутно, только его испуганный потемневший взгляд, его запах на мне, пальто, в которое Данила меня укутал и его уверенный шёпот о том, что всё будет хорошо. А так же тихое предупредительное:

– Не стоит.

Видимо, для Игоря. А потом я провалилась в темноту, наверно уснула, а проснулась уже в своей комнате. Данила рядом, сидит на краю кровати с телефоном в руках. Боли в животе периодически отпускают, губы пересохли и их не разлепить, да и сказать я ничего не могу, потому что голос пропал.

– Ну, и зачем ты всех нас напугала? – Тёплая, ласкова улыбка выбивает эмоции. Хоть что-то я ещё могу – плакать.

– Всё болит. – Хрипло выдавила я, смаргивая набежавшие слёзы. Глубокий вздох приносит ощутимую боль и стон заполняет комнату. Данила подскочил, пересел ближе, касаясь кончиков пальцев.

– Сейчас приедет Толя. – Проговорил он настолько быстро, задыхаясь, что я испугалась ещё больше. Попыталась нащупать его горячую руку.