Юлия Флёри - Разреши тебя любить: возвращение к мечте

После выставки прошло несколько дней, а Игорь так и не позвонил. То есть он звонит, каждый день, только я не решаюсь поднять трубку. Раньше был страх того, что мне снова станет плохо от его голоса, теперь ещё и страх того, что он всё узнает. А с другой стороны, я хочу, чтобы он знал, чтобы ревновал, чтобы обвинил в измене. Тогда мне будет проще. Я, как самый настоящий мазохист, ищу какие-то лазейки, чтобы не заставлять Игоря оправдываться, чтобы оправдаться самой. И то, что было с Артёмом, я считаю полноценной изменой. Измена для меня это не секс, это только то, что на какой-то момент я забыла обо всём, что меня окружает, и поставила другого мужчину выше, важнее, чем собственный муж. Изменила. Отомстила… наверно… Хотя такой цели изначально не имела. Не знаю, что со мной происходит. Вроде и весна далеко, но мне хочется любви и заботы. Не той любви, которой меня окружил Данила, я не хочу быть идолом, которому поклоняются. Мне хочется чего-то настоящего, живого, секса, в конце концов. И Игоря я хочу безумно. Каждый день убеждалась в этом, глядя на его снимки в фотоотчётах о дочери, а сегодня, получив последние, обомлела. Молодой, красивый, он играл с Алисой на каком-то из детских аттракционов, таких, которые устанавливают в торговых центрах. И я видела завистливые взгляды мужчин и женщин, которые случайно попадали в кадр, смотрела и хотелось прокричать: «Моё! Не смейте трогать!», только вот кричать некому, да и не зачем, не сама ли недавно решилась отпустить?.. Он был в тонком свитере, тот плотно облегал торс, вырисовывая силуэт под ним, а не заставляя воображение напрягаться. Светлые свободные джинсы, спадающие на бёдра. Очень сексуально и возбуждающе, а может это всё у меня от недостатка мужского внимания?.. И захотелось потрогать, прикоснуться, помечтать, обняв его, почувствовать биение сердца. Сорвалась в тот момент, набрала номер домашнего телефона. Была уверена, что дома его нет, и всё равно позвонила. Послушала холодный голос кого-то из прислуги, даже не узнала кого, хотя, вполне возможно, Игорь нанял кого-то ещё, не знаю. Так ничего и не сказав, трубку повесила и от души отлегло. А сейчас стою, смотрю в окно на ночную Москву, на яркие витрины, ещё не освобождённые от светоиллюминации после новогодних празднований, на частые блики машинных фар. Малыш толкается в такт биения моего сердца, ворочается, только упокоился после икоты, так жалко, страдаю вместе с ним, понимая, что помочь не могу. Съела гору сладкого, а он всё икает и икает. Сейчас расслабился и решил побаловать маму на ночь, гладя победными пинками, это хорошо, может, ночью будет спать. Из коридора уже слышался шорох снимаемой одежды. Знаю, что это Данила пытается не шуметь, чтобы меня не разбудить, даже свет не включил, хоть и догадывается, что не сплю. Это уже неизменная традиция – дождаться его. Так проще, хоть кого-то ждать, чтобы была надежда, что я не одинока, что скоро рядом будет тепло и мужская защита. Как всегда он заглянул в мою комнату и, заметив, что я у окна, медленно прошёл, обходя стороной ковёр с длинным ворсом, который он почему-то очень не любит. В комнате играет тихая музыка, та самая песня на китайском языке, которую я выпросила у Артёма. Тогда он сказал, что слушая её думает обо мне, а вот я в эти моменты думаю о Даниле. Совсем близко чувствуется сладковатый запах табака и тёплые ладони ложатся на живот, отчего я задержала дыхание. Испугалась. Да, именно так. Это первый раз, когда Данила вот так, без каких-либо причин решил обнять и прижать к своей груди, гладит живот и свободно дышит, щекотя своим дыхание затылок и нежную кожу за ухом.

– Что за мелодия? – Спросил он, касаясь грубыми моей щеки. И я снова замерла, боясь спугнуть, почувствовала как ладони крепче прижимают меня, а губы едва касаясь блуждают по коже.

– Песня называется “Слёзы счастья”, я выпросила её у Артёма.

– Почему она такая грустная?

Вдыхая полной грудью запах моих волос, спрашивал он, хотя было всё равно. Я точно это чувствовала.

– Не знаю. Артём говорил, что поётся о любви.

Данила замолчал, а я не знала, как мне вернуть его внимание, его волшебный голос, обращённый ко мне.

– Когда я её слышу думаю о тебе. – Тихо сказала и снова задержала дыхание, в ожидании его реакции, чувствовала, как он напрягся, как тяжело вздохнул и как расплываются в ленивой улыбке его губы.

– Почему обо мне?

– Нельзя объяснить… просто я так чувствую.

– И я чувствую. Оксана…

Данила резко замолчал, пытаясь отстраниться, но я не позволила, накрыв его ладони своими.

– Малыш, я хотел сказать… я тоже сожалею, что у нас ничего не вышло.

– Не нужно. – Оборвала его. Не хочу снова чувствовать ту боль, ту обиду, вспоминать, как он оставил меня.

– Мне это важно.

– Дань…

Покачала головой, но он не послушал, и плотно прижался к моей щеке, не давая отрицать.

– Я люблю тебя. Всегда только тебя любил и всегда буду на твоей стороне. Только нельзя всё вот так ломать, неправильно это. У тебя дети. Алиса… и скоро будет малыш и… Ты ведь любишь его. – Я позорно молчала. – Так зачем мучить друг друга? Он ведь не будет ждать вечно. Сделай первый шаг, нужно только захотеть и ты всё сможешь.

Он говорил так тихо, что, казалось, половины его слов я не слышу, а лишь додумываю. Но каждое новое слово звучит твёрже. Каждое напряжённое, вымученное, как острая бритва скользит по моему сознанию, проникая в самую глубину, оставляя тонкий и болезненный порез.

– Все совершаю ошибки, но самые страшные из них это неумение прощать. Ты ведь простила меня, а я сделал тебе больно. И его прости.

– У меня не получается…

– Ты не пробовала! – Жёстко и властно давил на меня Данила своим голосом. – Он сейчас в Москве, нужно только решиться.

– А если у меня не получиться?

– Что за глупости?.. Ты ведь никогда не боялась. Смелая, – лёгкие поглаживания по животу чередовались с сильными, бодрящими, переходящими на бёдра, – сильная, решительная. Я отвезу тебя.

– Хочешь от меня избавиться? – Грустно улыбнулась я, а в глазах слёзы. И знаю, чего стоят ему эти слова, как бы он хотел, чтобы я осталась.

– Хочу тебе помочь. Ты ведь веришь мне? Знаешь, что я плохого не посоветую?

– Знаю.

Не заметила, как мои пальцы до боли впились в его ладони, что ноет закушенная губа.

– Поехали?

Не дожидаясь ответа, он ушёл. А я не выдержала, развернулась, глядя на его спину.

– А если он меня не ждёт?

– Я бы ждал…

И Даня ушёл, словно и не было этого разговора, а в том месте, где я только что ощущала тепло его тела, сквозил холод, возвращающий в реальность.

Собралась минут за пятнадцать, по крайней мере, мне так показалось. И сердце колотилось как сумасшедшее, и пальцы, то и дело, сжимались в кулаки, которые я усердно прятала от Данилы за спину. Мы шли к машине, потом ехали, потом помню просторный холл отеля и услужливый кивок администратора. Мне сообщили в каком номере остановился господин Колесников и без лишних вопросов проводили до лифта. Данила оставался внизу. И только когда я уже вышла на нужном этаже, захотелось сбежать. Да, исполнилась моя мечта, как казалось ещё час назад, несбыточная, а теперь я стою в нескольких шагах от его номера и не решаюсь постучать. На часах половина двенадцатого ночи, коридор пустой и меня не может отвлечь ни один посторонний звук, поэтому я иду, тихо переступая по ковровой дорожке, отсчитывая взглядом двери и зависаю перед нужной. Робкий стук, почти не слышный, в душе надеюсь, что Игорь крепко спит или в ванной комнате, что он не откроет, потому что я не знаю, что ему сказать, как посмотреть. Осознаю, что мне стыдно перед ним. Только проблема не в его измене, проблема во мне, в том, как я к этому отнеслась. И сама понимаю, что есть доля чего-то нездорового в моём поведении, только вот объяснить или сделать что-то иначе не получается, словно стоит запрет, блок.