Кевин Фонг - Extremes. На пределе

Сходным образом астронавты на околоземной орбите начинают парить, потому что в космическом корабле они пребывают в состоянии свободного падения относительно Земли.

Впрочем, чтобы испытать это состояние, не нужен ни космический аппарат, ни оборвавшийся лифт. Во Франции, по крайней мере.

***

Пристегнутый ремнями, я сижу в кресле переделанного аэробуса и жду, когда французы устроят нам невесомость. Этот спецрейс проводится под эгидой Европейского космического агентства DGA Essais en Vol (дословно — «испытания в полете»): его пилоты специализируются на том, чтобы поднимать самолет в небо по параболической дуге, а потом резко нырять вниз, успевая вырулить перед самым столкновением с землей. Во всяком случае, в теории это так.

Перед заходом на параболу начинается бурная деятельность. Стюардесс заменяют бывалые пассажиры, летящие уже не в первый раз. Облаченные в апельсинового цвета тренировочные костюмы, они готовы прийти на помощь новичку, если что-то пойдет не так: их тут прозвали «оранжевыми ангелами». Ребята готовятся, вносят последние поправки в план экспериментов, устраиваются поудобнее в ожидании очередного головокружительного маневра. «Одна минута», — голос в репродукторе начинает обратный отсчет на французском. Суета достигает своего пика.

«Двадцать секунд... десять секунд... Маневр!» — звучит все тот же лишенный эмоций — ровный, скучающий, без намека на волнение — голос командира корабля.

В следующие десять-двенадцать секунд нас вжимает в поролон, устилающий пол в салоне самолета. Ускорение делает нас приблизительно вдвое тяжелее. Мои семьдесят шесть килограммов внезапно удваиваются. Начинает казаться, что я сделан из свинца.

Никакого сравнения, конечно, с перегрузками, которые испытывают летчики на современных истребителях во время маневров, но и этих более чем хватает, чтобы стало не слишком приятно. И дело не только в увеличившемся собственном весе: маневр полностью сбивает тонкие настройки внутреннего уха — нашего природного акселерометра.

— Тридцать, — объявляет пилот все тем же бесстрастным голосом. Только теперь речь не про время, а про угол набора высоты. Мы близки к верхней точке американских горок. Ощущение точь-в-точь такое же: нервозность, предвкушение, радостное волнение — да и по сути это они и есть. Только падать предстоит с высоты семи с половиной тысяч километров, и в ближайшую пару часов этот аттракцион повторится раз тридцать.

— Сорок, — вновь слышится голос. — Выброс.

И в тот же миг я, участник самой эффективной из программ по сбрасыванию лишнего веса, теряю полтора центнера и становлюсь невесомым.

«Выбросом» здесь называют момент, когда самолет начинает падать, уходя у вас из-под ног с той же скоростью, с какой падаете и вы сами. И у вас в самом деле возникает чувство, будто вас выбросили в некий параллельный мир, где перестали действовать нормальные законы физики. Люди и предметы вокруг вас парят в невесомости, нет ни верха, ни низа: в этот миг земное тяготение не работает. Вы когда-нибудь летали во сне? Что ж, наш самолет превращает сон в реальность на целых двадцать три секунды за один раз.

Аэробус достигает нижней точки параболы, тяга двигателей почти убрана.

— Тридцать... Двадцать... Выход.

Зависнув еще на секунду в воздухе, я снова плюхаюсь на мягкий пол. Выражение «грянуться оземь» придумано, вероятно, участником параболического полета.

Выглянув, я вижу законцовку крыла, задранную на два метра и изогнувшуюся, как натянутый лук. Еще больше пугает меня текущая вдоль крыла струйка топлива. Сглотнув комок, сдавивший горло, отворачиваюсь от иллюминатора.

Наваливается перегрузка — 1,8 g. Кажется, люди стареют на глазах: гравитация вступает в схватку с эластичностью кожи — и выигрывает. Я лежу на полу, все еще выдавливая улыбку, и замечаю, как по лицу одного из пассажиров, обхватившего руками голову, крупными каплями стекает пот.

К пассажиру подходит «оранжевый ангел», спрашивает, все ли в порядке. Тот решительно мотает головой. Его под руки отводят в хвостовой отсек. Слышно шуршание пакета и знакомый звук — пассажира тошнит. Что ж, «рвотной кометой» тренажер прозвали не зря.

***

В повседневной жизни гравитация — это та прозаичная физическая сила, что удерживает нас, не давая оторваться от земли. Мы привыкли и не воспринимаем ее как нечто особенное, влияющее на нашу жизнь. Наш организм настолько приспособлен к этой силе, что мы ее не замечаем и двигаемся в зоне ее действия, не особо напрягаясь. Надо еще постараться — взобраться на крутой обрыв или выпрыгнуть из самолета, — чтобы тяготение потребовало нашего внимания. И все же мы постоянно ощущаем действие гравитации и боремся с ней, хотя, как правило, не отдаем себе в том отчета.

Человек, к примеру, оснащен антигравитационной мускулатурой — речь о тех группах мышц, которые вопреки силе земного тяготения позволяют нам стоять прямо. Чтобы почувствовать их, вообразите, что стоите в строю на плацу и старший сержант рявкает: «Смирно!» Практически каждая мышца, которую вы напряжете, выполняя команду, несет антигравитационную функцию.

Среди них особенно важны четырехглавые мышцы, ягодицы и икры, а также группа выпрямляющих мышц спины, что окружают позвоночник и позволяют поддерживать его в вертикальном положении. Без них земля притянула бы человека вниз и заставила лежать на поверхности в позе эмбриона.

Эти мышечные группы сформированы под действием силы тяжести. Они постоянно активны и пребывают в движении, поочередно напрягаются и расслабляются, помогая нам идти по жизни. Именно поэтому четырехглавая мышца бедра, на которой лежит задача разгибать колено и выпрямлять ногу, расходует энергию быстрее, чем другие мышцы нашего тела.

Кости наши тоже сформированы гравитацией. Мы склонны представлять себе скелет как жесткую конструкцию, местами совмещенную с панцирем — этакую арматуру, на которую крепится наша плоть. Но на микроскопическом уровне костная ткань весьма динамична: она постоянно изменяется, приспосабливаясь к гравитации и создавая структуру, наилучшим образом защищающую кость от деформации.

Но этим биологические адаптации к земному тяготению не исчерпываются. Когда вы стоите, сердце — наша мышца-насос — вынуждено преодолевать притяжение, перекачивая кровь вертикально вверх, в сонные артерии, по которым она течет от сердца к мозгу.

Система, отвечающая за наше равновесие и координацию, тоже работает благодаря силе тяжести, действующей на отолиты — особые образования внутреннего уха: наш вестибулярный аппарат использует ее как точку отсчета.

Жизнь на Земле в последние три с половиной миллиарда лет развивалась в условиях постоянного и неменяющегося гравитационного поля. Неудивительно, что наш организм, сформированный под воздействием силы тяжести, рассчитан именно на нее. Уберите гравитацию — и наше тело выйдет из повиновения.