Галина Сидорова - Под крышей МИДа

Игорь Иванов пробыл на посту министра до февраля 2004 года. По одной из версий, против него начали "копать" в Администрации президента, подозревая его в "сдаче Аджарии" в обмен на Абхазию, заподозрили в том, что он в чем-то помог грузинам. По иронии судьбы, у российского МИДа оказались глубокие "грузинские корни", растущие еще из многонациональных советских времен – тогда был перестроечный Шеварднадзе. Примаков все детство провел у родственников в Тбилиси, у Иванова – грузинская кровь по матери.

Под занавес пребывания Иванова на посту случилась еще и неприятность иного рода – убийство в Дохе бывшего вице-президента Чечни Зелимхана Яндарбиева, за которое позже были осуждены властями Катара на пожизненные сроки двое сотрудников российского посольства. Их арестовали по горячим следам 13 февраля 2004 года. И именно Иванову пришлось, тоже по горячим следам, публично признать принадлежность подозреваемых к российским спецслужбам. Впрочем, разбираться с этим делом, а именно вытаскивать из Дохи для "отсидки" в России этих двух граждан, тоже выпало Иванову, но уже в качестве секретаря Совета Безопасности.

Недруги своего добились и не добились. Путин отправил министра, Героя России (звание было присвоено секретным указом президента Ельцина в 1999 году) не в отставку – в почетную ссылку в Совбез. Позже он спокойно ушел в бизнес, профессорствует в МГИМО и президентствует в Российском совете по международным делам (создан в 2011 году по распоряжению Дмитрия Медведева, в ту пору президента. – РС).

ПУТЁМ РИББЕНТРОПА

Игорь Иванов сдал пост 9 марта 2004 года, что характерно, еще одному бывшему заместителю Андрея Козырева – Сергею Лаврову.

Вообще, из мидовской министерской четверки двух первых министров я бы отнесла к категории стратегов – каждого в своем времени и в своем роде, естественно, а двух последовавших – к технократам, как говорили в старые времена – "грамотным профессионалам".

​​Чтобы понять, что значит быть "грамотным профессионалом" при авторитарном режиме, достаточно посмотреть, почитать, послушать министра Лаврова: "Самым популярным в мире лидером является Владимир Путин" (из выступления на молодежном форуме "Территория смыслов на Клязьме" в августе 2015 года). "Сегодня сфера внешнеполитических интересов непосредственно связана с борьбой идей. Она заключается, в том числе, в выборе или навязывании выбора модели развития, ценностей. Эпоха доминирования Запада – экономического, финансового, политического – закончилась. Запад пытается сохранить доминирование искусственно, в том числе за счет давления на другие страны, использования санкций и даже вооруженной силы в нарушение международного права, в нарушение Устава ООН". "Мы (Россия. –​ РС) будем делать то, что считаем нужным".

С Сергеем Лавровым в начале 90-х мы, естественно, часто пересекались, и отношение к нему у меня было самое дружеское – открытый, веселый, неформальный, умный, профессиональный. Вскоре после его нового назначения иногда сталкивались на каких-то мероприятиях и перебрасывались телеграфными репликами. Он выглядел как человек, у которого дела идут хорошо, но при этом ему некомфортно. Как-то даже посетовал, что от него мало что зависит, руками развел: мол, "ты же понимаешь…" Тогда я понимала. Теперь нет.

Похоже, переживаемая Лавровым внутренняя борьба закончилась где-то к 2008 году, после войны с Грузией, когда пришлось уже сделать выбор. Профессиональный дипломат, в свое время сменивший Козырева на посту начальника управления международных организаций МИД СССР, заместитель Козырева с 1992 года, постоянный представитель России при ООН (1994–2004 гг.), заядлый рафтингист и футболист, автор гимна МГИМО, капустников и смешных стихов под гитару, а теперь еще и лауреат премии Союза писателей России "Имперская культура", полный кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством" и нескольких орденов РПЦ, свой выбор сделал.

С приходом Лаврова влияние МИДа сначала возросло. Во многом это было связано с тем, что Путин все еще был увлечен внешней политикой намного больше, чем внутренней, и гораздо сильнее, чем экономикой с ее запутанными тенденциями и пугающими цифрами. Очень ему хотелось в мире засветиться. Лишний раз посмотреть в глаза Бушу или на худой конец Меркель. Как для человека из низов, для него это было важно. И кто, как не Лавров, в ту пору больше человек мира, чем функционер из администрации, мог в этом помочь.

В первый раз с ситуацией в Украине – а оранжевая революция пришлась на декабрь 2004 года – лавровскому МИДу, можно сказать, повезло. Поскольку обострялась она под чутким присмотром политтехнологов из кремлевского обкома – с конца 90-х Администрация президента прочно взяла на себя функции международного отдела ЦК КПСС. Ну, а МИД вроде как был в стороне. Не засветился.

​​В послушного исполнителя МИД начал превращаться в ходе обострения отношений с Грузией, окончившегося войной, потом была мюнхенская речь Путина. Ну и далее – со всеми остановками: Крым, Донбасс, Сирия…

"Никаких вопросов о том, что делать дальше, допустим, МИДу, как я понимаю, не задавали. – уверен Кунадзе. – А если и задавали, то ответ был "полностью одобряем, все правильно делается". На высоком уровне все боятся сказать что-то, что не понравится хозяину, – это советская система, сталинская система, и она обречена. Владимир Владимирович себя считает специалистом в области внешней политики. А раз он главный начальник, значит он и главный специалист. В экономике он не сечет, там он, может быть, послушает Кудрина. А во внешней политике он царь и бог".

Мой собеседник не без грусти вспоминает "веселого компанейского человека прогрессивных взглядов": "Чем больше я смотрю на эту нынешнюю катавасию, тем сильнее напрашивается аналогия с министерством иностранных дел нацистской Германии. Сергей Лавров во многом повторяет путь Риббентропа. Риббентроп ведь начинал как очень прогрессивный человек. В бытность послом Германии в Лондоне он был очень популярен. Замечательно воспитанный, тонкий, деликатный. А до превращения в того Риббентропа, которого повесили, оставалось совсем немного, в общем. И под руководством Риббентропа министерство иностранных дел Германии очень быстро превратилось в суперреакционное, суммарной реакционностью далеко превосходившее армейскую элиту, в которой многие люди были против того, что делала Германия при Гитлере…"

Вся эта, по выражению Кунадзе, "катавасия", особенно обострившаяся после аннексии Крыма, затронула не только "верхние", но и "нижние" этажи дипломатического ведомства.

​​Кунадзе поделился, как учил своих студентов одной важной премудрости: вечная проблема для сотрудника МИДа состоит в том, что, если он специалист, у него должны быть какие-то свои представления о том, что и как нужно делать. И не всегда эти представления совпадают с тем, что приходит в виде указаний. И чем выше вы поднимаетесь по мидовской лестнице, тем сложнее этот выбор, потому что вы больше понимаете и больше знаете, и от вас больше зависит. И если речь идет о тактических вещах, нюансах, то вы обязаны исполнять инструкцию, вы обязаны свое собственное несогласие засунуть куда-нибудь подальше, потому что существует дисциплина. Но, если вы видите, что не согласны с чем-то по принципиальным соображениям, то единственный выход для вас – уйти. Иначе либо сойдете с ума, либо напортачите. "Мне больше всего обидно, – замечает он, – что когда случилась аннексия Крыма, ни один человек не ушел – все остались на местах".