Muelka - Unknown

О Великая! Где бы я ни была, с кем бы ни общалась, что бы ни твердили мои уста в любую из минут моей жизни, куда бы я ни шла и к какой бы цели ни устремлялись мои помыслы, Душа моя будет принадлежать только Тебе, всегда только Тебе, и никогда – слышишь - никогда никому другому!!!

Шло время, и те дети, те выросшие дети стали стекаться в мой дом, приводя других детей, среди которых попадались те, кто пытался осмыслить этот Мир. Так в моей жизни начали появляться друзья. Мы узнавали друг друга легко и сразу. Они как-то отличались от всей этой толпы снующих по земле туда- сюда бесцельно. Они были улыбчивы, открыты и ранимы, эти самые мои друзья. Почти все из них писали стихи, кто-то рисовал, кто-то пел…

Они были молоды, были в кого-то влюблены и, как это обычно бывает в их возрасте, практически все безнадёжно… Однако вскоре меня стало тяготить их общество. Я ощущала себя камнем, лежащим на дне океана, а они были лишь стайками рыб, проплывающих мимо. Так я снова осталась одна.

Друзья – это всегда стайки рыб. Они приходят и уходят, эти пёстрые блестящие созданья, что-то говорят, иногда их голоса напоминают музыку. Но – вода дна океана вряд ли колыхнёт пески, лежащие на дне. Рыбки проплывают… Просто рыбки проплывают…А на дне лежит камень. Кто знает, что у камня есть сердце! Сердце, куда более горячее, чем у этих рыбок. Кто познает сердце камня, кроме него самого? Кто?! Лишь вода. Вода дна океана, которую вряд ли что-то способно всколыхнуть по-настоящему. А камень любит воду. Просто – любит воду. Потому что она голубая, вода дна океана. Как Ты, моя Богиня! И сердце камня, зовущее к себе воду, впитывает её, каждую молекулу в себя вбирая… А когда вода дна океана просочится внутрь сердца камня, камень разрушится, безраздельно отдав себя воде. Так будет с нами, моя Богиня, так будет, я знаю! И частички структуры камня растворятся в голубом сиянии. И станут голубой водой.

Предел мечтаний!!! Прости…я слишком многого хочу…

Богиня моя! Ты помнишь того старичка с тросточкой, профессора? Наверное, многие любят Тебя, но он был единственным в моей жизни, кто говорил об этом открыто. Да, он называл Тебя другим именем, но я же знаю, что это была Ты. Он говорил о мудрости. Об устройстве Вселенной. О смысле всего сущего. О многом, многом… И о Тебе. Всего прекраснее - о Тебе. Да, он называл Тебя другим именем, но я же знаю, что это была Ты. Матерь Мира, Гуань-Инь, Изида, София, Арта, - сколько у Тебя имён!

А скольких я ещё не знаю! И для каждого сокровенное – своё. Для меня Ты - Женщина-в-Небе, Женщина-Небо, То, без Чего не может быть ничего, Единая Мысль, Высшая Идея, Энергия Жизни, за пределами которой отсутствует даже отрицание.

…Спокойная тишина аудитории…тихий голос старичка-профессора… наши мысли…его глаза, излучающие благодатный свет… Блаженство восприятия мысли Учителя – состояние пребывания в Боге. Он говорил долго, а мы, заворожённые, слушали… А потом – он хлопнул в ладоши. «Смотрите, - обратился он к нам, студентам, присутствующим тогда на лекции – вы слышите? – звук распространяется! Всё – живое! Бог – есть!» И мы все поверили. Бог есть потому что он хлопнул в ладоши. И наоборот. А разве может быть иначе?! В этом зале, в этом городе, на этой Земле, в этом необозримом Мире, где есть Существа, подобно этому старичку отдающие всю свою жизнь на то, чтобы в один прекрасный день просто хлопнуть в ладоши и тем самым бесповоротно доказать нам, что Бог – существует и всё – живое. Старичок-профессор. Огонь, зажигающий тысячи свеч. Одиноким странником он будет бродить по Земле, неся на своих плечах Твою ослепитель- но синюю мантию. А потом, скрывшись за горизонт, растворится в Твоём вечном сиянии. Пусть будет так… пусть будет…

А сейчас я хочу написать о главном: как Ты в один из светлых зимних дней удостоила меня высочайшей милости, дарственно явив мне лучезарный Лик свой. О Великая! Позволь мне сказать и об этом.

…Мне 18 лет. Мы собрались с группой единомышленников в небольшом спортивном зале. Разместившись кто как мог и послушав какое-то время тихую музыку, мы стали медитировать. Это была медитация на Внутреннюю Сущность. Мы должны были в тот день хотя бы немного познать своё Я. Высшее. То, которое и должно в конечном итоге направлять нас на нашем Пути. Женщина, руководившая медитацией, была довольно близким мне человеком. Наверное, потому всё сложилось именно так, а не иначе. А может быть, просто пришло время. Мы должны были представить некую голубую комнату и ждать, когда там появится наша Сущность. Так сказала руководительница медитации. Итак, я закрыла глаза и вскоре перед моим мысленным взором предстала голубая комната, правильной полусферической формы. Голубой пол и голубой купол над ним состояли, казалось, не из чего-то прочного и твердого, а из некоего нематериально вещества, ближе всего к которому в этом мире был бы небесный цвет и свет, если, конечно же, здесь вообще уместны какие-либо аналогии. На голубом полу сидела я и сосредоточенно ждала. Кто сейчас явится мне? Кто это может быть? Нас заранее предупреждали: может быть всякое. Сущность может быть абсолютно любой: человек, животное, растение, камень, огонь, вода, любое существо, событие или явление. Главная наша задача – вступить с ним в контакт. И не бояться. Ничего не бояться.

…Я сижу и жду, устремив свой взгляд в голубое сияние комнаты. «Кто это будет, кто? Камень, зверёк, цветок, колючка, огонь, вихрь, а может быть, ангел или демон? Всё принимаю, - мысленно шептала я, заранее всё принимаю, всех люблю». Клянусь, я ожидала всего чего угодно, но только не того, что случилось после. В однородном сиянии голубой полусферы, будто бы вырезанная ножом, образовалась дверь. Подул лёгкий, чуть заметный ветерок, дверь приоткрылась, и в комнату вошла стройная женская фигура, примерно моего роста, с головы до ног укрытая плащом. Плащ был синего цвета, с атласным блеском, золотом расшитый по краям. Женщина приближалась неспешно, осторожно ступая по полу, который, казалось, даже как-то подчёркивал и усиливал лёгкость и не- весомость её походки. Она подошла ко мне на расстояние вытянутой руки, и, опустившись на колени, села напротив. Словом, она приняла ту же позу, в которой сидела я, тем самым будто бы желая в чём-то мне уподобиться. Я же в тот момент, как загипнотизированная принялась рассматривать её плащ. Это вначале он показался мне атласным. Теперь же я чётко видела, что состоит он вовсе не из материи, а из прохладной, синей, струящейся энергии. И хотя женщина сидела неподвижно, плащ всё время колыхался, играя перламутровым блеском так, будто бы он сам создавал некое движение и сам же ему подчинялся. Наверное, минуту или чуть больше я созерцала это необычное явление. И если честно, то уже одно только это было для меня таким чудом, сладостных воспоминаний о котором моему сознанию хватило бы, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Но на самом же деле всё только начиналось… Когда она, посидев немного так, освободила голову от скрывавшего её плаща и открыла мне своё лицо, мне показалось, что я перестала дышать, ибо просто сказать, что она была прекрасна, означает не сказать ничего. Все мои представления о красоте, женственности, духовности, благородстве, о самом великом, возвышенном и прекрасном, что только вообще может быть в этом необозримом Мире, все они вдруг превратились в ненужный мусор, жалкую игрушку, и, рассыпавшись серым пеплом, безжизненно и безвозвратно померкли перед Её обликом, перед Её Ликом. И хотя моё дальнейшее описание этого облика будет являться лишь отчаянной попыткой неумелого художника отобразить в иконе образ Божества, я всё же позволю