Muelka - Unknown

Но, несмотря на то, что я всегда любила предновогодние хлопоты, в этот год мне хотелось одного - заснуть и проснуться через тысячу лет.

Ты ушла две недели назад. Просто собрала вещи, покидав их в старую дорожную сумку, положила ключи на полку у входной двери и ушла... А я стояла и смотрела на свет из дверного проёма, как на последний луч надежды...

"Мне надоело", - сказала ты. "Я изменюсь", - ответила я. "Дело не в тебе", - сказала ты. "Я помогу тебе", - ответила я. "Я не люблю тебя больше", - сказала ты. И я заплакала.

И вот, наступило тридцать первое декабря. Я встала в районе двенадцати, чувствуя себя измотанной и не выспавшейся. Голова нестерпимо болела, виски сдавливало словно тисками. Шаркая, я прошла на кухню и, заварив себе кофе, с тоской воззрилась на твою сиротливо стоящую жёлтую кружку. По утрам ты обычно любила выпить стакан теплого молока. Это было традицией, ритуалом. И, не дай Бог, в холодильнике не оказывалось твоего любимого Valio. Ты весь день куксилась, хотя сама забыла купить его во время очередной поездки в магазин. Я заглянула в холодильник. Там одиноко стояла открытая коробка молока - я его не пью.

- Наверное, пришла пора тебя выбросить, - обратилась я к молоку.

Молоко не ответило. Посчитав молчание согласием, я опустила коробку в мусорное ведро.

- Ну что, Новый год, что ли? - нарочито бодрым голосом обратилась я к воображаемой сцене. Ответом мне была тишина. Обволакивающая, тягучая тишина.

Вздохнув, я в три глотка допила остывающий кофе и решила выползти в магазин. Высунувшись в окно, я увидела, что улица покрыта белоснежным, искрящимся на солнце, хрустящим полотном.

"Ах, красота!" - подумала я и пошлёпала в комнату одеваться.

Магазин встретил меня духотой и огромной толпой народу, в панике сметающего с полок всё, что ни попадя. Одна сухонькая бабулька хватала и складывала в тележку банки соленых огурцов. "Куда ей столько?!" - изумилась я, но спросить не решилась. Очень уж воинственно она атаковала полку с манящей надписью "Три по цене двух". Пройдя к овощному отделу, я потолкалась с грузной женщиной и усатым тощим мужиком у ящиков с картошкой.

Сделаю себе оливье, - подумала я, - Съем в одно лицо, запью шампанским! И пусть мне будет плохо!" Почему-то эта мысль придала мне сил, и я ринулась отвоёвывать целые картофельные клубни. С трудом найдя банку горошка и буквально украв из-под носа бабули банку огурцов, я двинулась за колбасой. Мимо меня просвистела какая-то девушка с выпученными от ужаса глазами и криками: "Сеня-я-я-я!!! Майонез закончился! Всё!!!" Сколько отчаяния было в этом вопле, сколько безысходности! Я искренне посочувствовала этому Сене, который оказался под словесным "артобстрелом". Тут зазвонил мобильный.

- Алло, Саш, алло! - я печально вздохнула. У Ирки была дурацкая привычка орать в трубку.

- Да, Ир, привет, - сказала я. - Ты как? Нормально?! - Нормально. - Новый год где встречаешь? – Дома. - Ой, отлично! Я к тебе приду тогда, ладно?! А то меня Федор бросил! - Сволочь, - равнодушно ответила я, вспоминая бородатого брутального Федора, который уже через две недели отношений был готов повеситься на своих кожаных штанах, потому что Ира верещала не прекращая по любому поводу. - Тогда я шампусик куплю! - радостно отозвалась подруга на том конце провода. Я еще раз вздохнула и положила трубку. "Ну, во всяком случае, ты уже будешь не одна", - внушала я себе, пробиваясь через очередь к мясному отделу. Одним оливье, похоже, не ограничиться. Ирка та еще любительница потрапезничать. Ха! Да что я скромничаю, пожрать! Решив запечь курицу, я полезла искать подходящую тушку. На полке с вакуумными упаковками уже ничего не было. Одиноко и печально глядела на меня куриная ножка из-под рваной плёнки. - Прости, подруга, но я тебя не возьму, - сказала я окорочку и с тяжелым сердцем пошла занимать очередь. Уже на кассе мне пришла в голову рискованная идея купить мандаринов. В итоге, разругавшись с каким-то дедом, который нагло лез без очереди, я вырвалась из плена и поплелась домой, нагруженная пакетами.

В подъезде не было света. - Ну, ёлки-палки, опять, что ли, лампочку выкрутили! - чертыхнулась я и полезла за мобильником в сумку. Тут под ногами что-то зашипело и громко завыло. Я отскочила, уронив пакеты и страшно матерясь! Дрожащими руками, выловив телефон из сумки, я осветила темный подъезд и увидела облезлого серого кота, прижимающегося к перилам и скалившегося на меня.

- Батюшки, чудо-юдо, ты-то откуда взялся? - спросила я, отходя от первого шока.

- Мауууууу! - угрожающе выгнулся кот.

- Да упаси Господи тебя обидеть, ты, я вижу, парень серьезный, - я сделала шаг в сторону от кота. Он завопил дурным голосом и кинулся мне на ноги.

- Да что ж ты делаешь, безумный?! - воскликнула я, отскакивая. И вдруг меня осенило.

- Колбаски хочешь? Кот недоверчиво принюхался и со злобой посмотрел на пакеты в моих руках. Я достала упаковку нарезки и, открыв, достала оттуда кружок.

- На, Чубакка, жри, - колбаса шлепнулась на лестницу. Кот зашипел и отпрыгнул. Видимо, я была недостаточно любезна. Однако, спустя пару секунд, он все-таки подошел, понюхал и вдруг с жадностью начал заглатывать кусок. Я, воспользовавшись моментом, поспешила проскочить наверх, к лифту. Поднявшись на пятый этаж, я вышла и стала рыться в карманах в поисках ключа.

- Мау! - сказал хриплый голос за моей спиной. Я вздрогнула и обернулась. Кот сидел, облизываясь и наблюдая за мной во все зеленые глаза.

- Что, еще хочешь? - спросила я. - Ну ты нахал! - и достала из упаковки еще кружок. На этот раз товарищ был куда менее скромен. Он в два прыжка настиг несчастный колбасный кусочек и принялся уплетать его. Я же, наконец, нашла ключи и открыла дверь. Послышался звонок домашнего телефона. Я, бросив пакеты на лестнице, кинулась к нему. Это звонила мама.

- Доченька, с наступающим, с наступающим!

- Спасибо, мам, и тебя!

- Как ты там, солнышко? Все хорошо? Как Витенька?

- Витенька хорошо, привет тебе передает, - поспешила ответить я. Витенька - это мой воображаемый жених, которого никто никогда не видел, но все верят в него. Прям как в Бога.

- Вы хоть приезжайте в следующем году, - с надеждой попросила мама. - Не знаю, мам, ты же знаешь, он моряк у меня. Редко дома бывает, - от собственной лжи хотелось плакать и смеяться одновременно.

- Ну ладно, доченька, я целую тебя, целую, милая! Звони!

- И я тебя, мамочка! Пока!

Закончив разговор, я вышла на лестничную клетку, чтобы забрать пакеты. Кота уже не было. "Наелся, зараза", - подумала я про себя и закрыла дверь. Предновогодние хлопоты. Разобрав пакеты, я приступила к приготовлению оливье. Поставив вариться картофель и яйца, я принялась за колбасу. На улице было белым-бело - поднялась и закружила метель. Сумерки опускались на город. Я снова подумала о том, что ты делаешь сейчас. Может, печешь с мамой традиционный рыбный пирог или украшаешь гирляндой карниз в гостиной. Мне вдруг снова сделалось нестерпимо грустно. Почему так случилось? Куда ты ушла? С чем ты сейчас? И в чем? Эх... Я вдруг подумала о том, что неплохо было бы нарядить ёлку. Полезла на антресоли, достала замотанную в пыльный черный пакет искусственную елку и коробку со старыми советскими игрушками. Вот старенький попугай с блестящими зелеными крыльями и красными глазами, вот длинная золотая сосулька, вот странная звенящая гирлянда из стеклянных трубочек и шариков. А вот мои любимые игрушки - прозрачные цветные шишки, как будто припорошенные снегом. Я затащила всё это добро в гостиную и принялась раскладывать на ковре, любовно разглядывая. Сбор ёлки так поглотил меня, что я не сразу услышала мобильный, надрывающийся на кухне. Звонила Ирка.