Muelka - Unknown

- Вот так раз, - тихо сказала я Коту, и мне показалось, что он кивнул.

Хотела встретить праздник одна - не получилось. Тридцать первого декабря судьба собрала на моей десятиметровой кухне добродушного соседа алкоголика дядю Пашу, который зарабатывает уличными выступлениями; лучшую подругу, с которой мы вместе пережили детский сад, школу, расставание на пять лет, пожар на даче и одного её мужа; бородача Федора, который в миру гоняет на мотоцикле и носит кожаные штаны, но работает в офисе программистом и каждое утро вынимает из уха серьгу, надевает белую рубашку и черные брюки; шизофреничку Людочку, каждый год беременную Христом и по три недели отдыхающую в стационаре под галоперидолом и бездомного серого Кота, который неизвестно как и по каким причинам оказался в нашем подъезде, а теперь сидел рядом со мной на стуле сытый и вполне довольный жизнью.

В полдвенадцатого мы уже вовсю провожали старый год.

- Дядя Паша, - попросил Федор, - сыграйте, а?!

- Давай! Неси трубу! Вон, ключи... Там, в куртке, - икая ответил улыбающийся дядя Паша. Федя сбегал за трубой, и через пять минут в квартире раздалась знакомая мелодия: "Город над вольной Невой". Ирка и Людочка обнялись и закачались в такт музыке. Нестройными голосами мы запели: "Слуша-ай Ленинград, я тебе спою-ю задушевную песню свою-ю!" А потом снова позвонили в дверь.

- Я не удивлюсь, если это твоя мама, - хихикнула Ирка пьяненько. - Упаси Господи, - открестилась я.

- Кто? - спросила я, одновременно отпирая замок. На пороге стояла девушка в голубой шубке снегурочки, прижимая к себе замерзшие руки в тонких перчатках. Снег таял на пушистых темных волосах. Это была ты. Моя Юлька.

- Привет, - сказала ты тихо. - С Новым годом тебя.

- С Новым годом, - ответила я, не зная, как реагировать. Кажется, у меня задрожали руки и участилось дыхание.

- Я... Я решила вернуться, - сказала ты сбивчиво, поглядев на меня исподлобья. Словно боясь, что я прогоню тебя.

- М? - наклонила я голову, не веря и одновременно ощущая странное облегчение в районе груди.

- Прости меня, - ты закусила губу. В этот момент у меня закружилась голова. Я притянула тебя к себе, улыбнулась сквозь подступающие к горлу слезы. Обхватив твои щеки ладонями, я покрывала поцелуями твое лицо.

- Дурочка ты моя... Какая ты дурочка... - горячо шептала я, прижимая тебя к себе крепче. Ты заплакала, уткнувшись холодным носом мне в шею.

- Я Снегурочка, Саш, - обиженно пробубнила ты, поднимая глаза.

- Конечно, - ласково сказала я, вытирая твои слезы, - моя Снегурочка. Мы прошли на кухню. Сидящие встретили нас радостными воплями и аплодисментами.

- Уже почти полночь! Наполняйте бокалы! - прокричала Ирка.

- Есть куриный бульон, целая кастрюля! Будете? - перебила Людочка.

- Ой, вот это цветник! - завопил пьяный дядя Паша, и они с Федей громко засмеялись.

- Мау! - громко и вопросительно высказался Кот, глядя на незнакомое еще лицо. Ты недоуменно поглядела на меня. Я шепнула:

- Я потом все тебе расскажу.

И тут забили куранты.

Дочь

Описание:

Почему, чтобы считаться нормальной семьей, один обязательно должен иметь член?! Почему под сомнение ставится возможность любить человека независимо от пола?! Как можно назвать ребенка уродливым?! Кто эта женщина, которую она раньше звала матерью?

***

- Да как это может быть?! - громко завизжала Клавдия Федоровна, брызгая слюной в разные стороны.

- Как?! Какой твой ребенок?! Ты её не рожала! - голос её срывался с крика на хрип. Наташка стояла в прихожей, молча глядя на мать и прокручивая на руке часы с массивным циферблатом. За её спиной, пряча на груди двухгодовалую девочку, испугано вжималась в дверь худенькая сероглазая блондинка.

- Мама, Маруся - наша дочь, - как можно тверже и спокойнее сказала Наташа. Протянув руку, она положила ладонь на плечо девушки и легонько сжала его, словно стараясь поддержать.

- Маруся наша - моя и Янина. Мы воспользовались экстракорпоральным оплодотворением. Вместе выбирали донора. Да, я не биологическая мать, но мы все проходили вместе. - небольшая пауза, чтобы восстановить сбившееся от волнения дыхание, - это наша общая дочь, понимаешь? - на секунду Наташке показалось, что мать поняла. Что сейчас она вдруг замолчит, посмотрит на них, и взгляд её прояснится. Но, к сожалению, это была мнимая надежда. Клавдия Федоровна сжала руки в кулаки. Ноздри её раздувались, лицо налилось кровью, дыхание стало тяжелым.

- Это чужая девка от потаскухи, которая натрахала её неизвестно с кем! - от этих слов Наташка отшатнулась, словно от удара.

- Она просто нашла дуру, из которой тянет деньги! - еще удар.

- Тебе тридцать семь, ты старая дева! Не пойму только, фригидная или чокнутая просто! Я тебя нормальной рожала! - еще. Сильнее.

- Ты из жалости с ней, я не верю, что ты любишь эту шлюху и её уродливого ребенка!

Наташке показалось, что вот сейчас в её сердце вогнали кол и заколачивают глубже. Словно кровь фонтаном подступает к горлу с ощущением тошноты. Яна вдруг вздрогнула и зарыдала. Вместе с ней проснулась малышка, тут же разразившись громким криком. Наташка обернулась к ним, попыталась обнять, успокоить, но Яна, вырвавшись из её рук, выбежала из квартиры. Клавдия Федоровна закричала вслед с гадливым злорадством:

- Вот-вот! Живет себе припеваючи, не работает, трахается небось с мужиками! А ты носи, носи ей цветочки! - повернулась она к Наташке.

- Воспитывай её дочь, такая же как мать вырастет, продажная потаскуха! А ты денежки давай, ей только и надо тебя, дуру, облапошить!

- Мама... Мы семья... Мы любим друг друга... - шепнула Наташка, понимая, что слезы предательски капают из глаз.

- Любите?! - презрительно крикнула Клавдия Федоровна.

- Любит вон Санька Катьку на постели! Ты мужик что ли?! У тебя член вырос?! Извращенцы вы, лижетесь там друг с другом! Болезнь это, а не любовь! Она грязная девка, и тебя я больше видеть не хочу! Я не ковырялку растила, я растила дочь, женщину, чтобы она замуж вышла и внуков мне родила!

Наташка долго не могла попасть ключом зажигания в замок. Руки предательски дрожали. Туман за окном наплывал, окутывая город и смешиваясь с сумерками. Она упала на руль, обхватив голову ладонями, и завыла. Машина разразилась громким протяжным длинным гудком. Грязная девка, ковырялка, извращенка... Все это обрушивалось на нее снова и снова. Почему, чтобы считаться нормальной семьей, один обязательно должен иметь член?! Почему под сомнение ставится возможность любить человека независимо от пола?! Как можно назвать ребенка уродливым?! Кто эта женщина, которую она раньше звала матерью? С трудом доехав до дома, Наташка зашла в квартиру. Тусклый свет лампочки едва освещал уголок коридора. Тихо жужжал счетчик. Яна сидела на кухне, прижимая к себе Марусю, которая никак не могла успокоиться. Наташа подошла к ним, упала на колени и провела ладонью по волосам девочки.