Unknown - i 210de1b8c36208e1

затем отшатнулся, явно шокированный своими порезанными ладонями.

— Оставайся на месте, малыш, —

п

рокричал Л

юк. — Мы придем з

а тобой. —

Т

яжелый

черный дым повалил из верхней половины р

аздвижного окна. С

овсем скоро жар усилится

и вся комната будет объята пламенем.

— У него есть минута, две в лучшем случае, — сказал Уайатт.

В этот момент, начальник пожарной команды, Лонни Морган появился на сцене, готовый справиться с огнем, как и с любой чрезвычайной ситуацией. У парня язык был

таким же острым, как подбородок, но о

н знал свою р

аботу. Примерно в

ста ф

утах ниже по

улице находился фургон репортеров местных новостей, болтающих свою чепуху про

катастрофу. Прекрасно.

— Доложите, — пролаял Морган, спрыгнув со своего служебного автомобиля.

— Уай, вы с Дереком отправляйтесь туда со шлангом и задержите этого ублюдка.

Выиграйте мне немного времени, — распорядился Люк, надеясь, что Морган быстро во

все вникнет.

За тридцать секунд Люк взобрался по пожарной лестнице, быстрее, чем шимпанзе на

стероидах. Восемьдесят процентов выездов сегодня было по вызовам скорой помощи: дорожно­транспортные происшествия, проколы, остановка сердца в доме престарелых, обезвоживание на летнем фестивале. Среди звонков о возгораниях в основном все

касались тушения, а не спасения. Люди обычно спасались самостоятельно или огонь

распространялся уже слишком далеко, к тому времени, как на место происшествия

прибывала бригада ЧПД. За семь лет работы Люк произвел только шесть спасательных

операций, включая женщину, которую вытащил три минуты назад. На счету Бэка было

пять, Гейджа — три, Уайатт превзошел их всех с восемью, р

екордом о

тделения. А

лекс по

нулям. Пожарные могли десятилетия проработать и так и не спасти кого­то

самостоятельно.

Пока он взбирался по лестнице, ситуация из опасной стала совсем дерьмовой: ребенок

исчез из окна, очевидно спасаясь от густого черного дыма, который теперь валил через

проем.

— Робби! Пожарное отделение, отзовись!

Ничего, кроме отдаленного потрескивания горящей краски. Приближающейся смерти.

Люк з

абрался в

комнату ч

ерез разбитое о

кно, п

роверив сначала пол, ч

тобы н

е наступить

на ребенка. Но нащупал только длинный твердый предмет, который был телескопом.

Видимость была нулевая, воздух настолько горячий, что он почувствовал, как жжет его

уши через капюшон Нормекса​

[4]​

, верный признак того, что он в полном дерьме.

— Робби!

Опустившись на пол, где жар был не таким сильным, Люк начал ползти по­кошачьи, направляясь к двери. В задымленной комнате, где чувства притуплялись, а адреналин

боролся с разумом, расстояния всегда казались огромными, даже если помещение было

всего восемь квадратных футов ​

(2,5 м кв.) ​

.

Из­за толстых перчаток отличить ножку стола от ноги ребенка было трудно. Он

схватился за что­то, похожее на чертежный стол. Обжигающий жар в ушах только

усиливался с каждым напряженно преодолеваемым футом пола.

Он нащупал край и подтянулся вверх на пару футов. Дверь. Проклятая открытая дверь.

Он потянулся и захлопнул ее.

Мгновенно температура упала, видимость улучшилась, в

оздух с

тал б

ольше н

апоминать

древесный уголь, а не чернила к

альмара. ​

“Иисус, малыш, где ж

е т

ы, черт побери?” Если

ребенок покинул комнату, то это пропащее дело, потому что никто не вытащит его с

лестницы живым.

Сначала Люк проверил за дверью, которую только что закрыл. Только новички могли

допустить ошибку и проигнорировать что­то. Нет ребенка.

— Робби!

Детей обычно привлекала кровать, так как они думали, что огонь и дым не найдут их

там, но не этого. Ни на кровати, ни под ней мальчика не было. Чуть левее....

В яблочко! Нога в кроссовке торчала из приоткрытого шкафа. Потянув одной рукой

дверь, Люк вытащил изнутри поникшего ребенка.

— Робби, ты меня слышишь?

Малыш застонал, и сердце Люка, к

оторое и

так бешено стучало, ч

уть н

е в

ыпрыгнуло из

груди от радости и благодарности. Его седьмое спасение, и ни одно еще не было

настолько сладким. Проклятье, этот день стал потрясающим.

— Давай, малыш. Пора выбираться отсюда.

————————

[1] Торжественная увертюра «1812 год» — оркестровое произведение Петра Ильича Чайковского в

память о победе России в Отечественной войне 1812 года, в исполнении участвуют колокола, в финале

предусмотрены пушечные залпы.

[2] “бомбы с вишнями” — рассыпной фейерверк красного цвета .

[3] Хуллиган ― ​

а

варийно­спасательный и

нструмент, и

зобретенный в

1

940 г

оду в

С

ША Х

ью Хуллиганом.

Многофункциональный инструмент для работы посредством рычага, в качестве ударного инструмента, для вскрытия, взлома, а также удаления других типов препятствий на пути пожарных и спасателей.

[4] капюшон Нормекса — защитная одежда из огнестойкого материала.

Глава 13

Не смотря на беспокойную ночь и свои сны, наполненные и насыщенные Люком, Кинси уже к половине восьмого приняла душ, побрилась и выпила кофе. Она уже

проигнорировала “слишком ранний для бога, но не слишком для мэра” звонок, исходя из

того, что это был День Независимости, а также из соображений обязательств, к

оторые и

х

связывали. Только если мэрия з

агорится, в

месте с

н

им внутри, о

на захочет об этом узнать.

Услышав голосовое сообщение от Эли, в котором он спрашивал, не хочет ли она прийти

на барбекю, которое он организовывал для нескольких друзей (подтекст: должно быть, тебе одиноко), она порадовалась, что не ответила на з

вонок. Было бы т

яжело отказать ему

лично, а так как Люк уже направлялся сюда, она не хотела строить планы на день.

Примерно как и на все те вещи, которые происходили между ними.

Случайные связи не были в ее стиле. Она начала встречаться с Дэвидом в к

олледже, но

им пришлось расстаться, когда он проходил резидентуру​

[1] в Нью­Йорке, отношения на

расстоянии слишком давят. Если бы им было суждено, они бы снова были вместе. После

окончания резидентуры он устроился врачом в Калифорнийский университет в

Сан­Франциско (кстати, третье полученное им предложение) и они вернулись прямо к