Unknown - i 210de1b8c36208e1

она издала, практически отправил его за грань. Черт, он еще даже не начал исследовать

тайны ее тела, все эти чувствительные места, ожидающие правильного прикосновения.

Которое только он мог ей дать.

— Да, Люк. Еще.

Он скользнул большим пальцем по е

е клитору, легкое д

авление, от которого она н

ачала

двигаться, как королева родео. Давая ей е

ще больше того, в

чем о

на нуждалась. В

чем они

оба нуждались, потому что то, что было хорошо для нее, для него было охрененно

превосходно. От возросшей интенсивности движений давление в его яйцах еще больше

увеличилось, и проклятье, если она вскоре не кончит...

Она замерла и закричала, ее узкое, горячее лоно сжалось, требуя и его освобождения.

Люк перевернул ее и сплел вместе их пальцы. Руки Кинси были маленькими,

сильными. Эти тигровые глаза, горящие всей отпущенной на волю с

трастью, смотрели на

него. Умоляя его кончить и любить ее так, как мог только он.

Он толкнулся один раз. Второй. Нечто, похожее на разряд молнии, воспламенило

каждую клеточку и он кончил с такой силой, что звезды вспыхнули под закрытыми

веками.

Боже всемогущий, это было невероятно.

Прошло несколько идеальных моментов и он понял, что если не покинет ее сейчас, то

уснет прямо здесь в колыбели ее тела. Было так соблазнительно, позволить себе

раствориться в объятиях Кинси. Собрав последние силы, он откатился и лег на спину, тяжело дыша и не в силах даже пошевелиться.

Не закрывай глаза. Не закрывай глаза.

— Нужно идти, — пробормотал Люк в темноту. Ну да, он закрыл глаза. Ему нужно

было встать, одеться и уйти, потому что уже почти д

евять утра и у

К

инси, наверное, были

дела, которые не включали его.

Его член дернулся, когда нежные пальцы сняли презерватив и холодная простыня

накрыла его горячую, влажную кожу.

— Кинси, я… — но слова затихли, замененные небесным ощущением мягкой,

обнаженной женщины, свернувшейся рядом с ним.

— Спи, Люк, — прошептала она.

Угасающего сознания хватило на последнюю мысль и он проговорил:

— Я понравился твоему отцу.

Кинси не ответила на это, так что он предположил, что она отключилась. Его веки

опустились под весом родственных чувств комфорта и насыщения, но затем услышал

рычание и следом:

— Ох, заткнись.

Если все не было идеальным раньше, то, черт возьми, безусловно стало таковым сейчас.

Нежась в удовлетворении, с улыбкой, разлившейся по его лицу, Люк погрузился в сон

без сновидений.

***

Опираясь плечом на дверь своей спальни, Кинси наслаждалась видом длинного,

подтянутого, мускулистого тела м

ужчины, л

ежащего л

ицом вниз на е

е к

ровати. П

ростынь,

которой она з

аботливо н

акрыла у

ставшее, выжатое с

ексом т

ело Люка б

олее четырех часов

назад сползла, открывая захватывающий вид на его задницу.

Ладно, может это она стянула ее вниз на пару дюймов где­то полчаса назад. Она была

всего лишь человеком, а мужчина был самым лакомым образцом мужественного идеала, который она когда­либо видела.

Касалась.

Чувствовала.

Кинси поднесла прядь своих волос к носу. От запаха дыма ее рот наполнился слюной,

вызывая воспоминания о твердом теле Люка, двигающемся внутри н

ее. В

следующий р

аз,

когда сожжет тост, она испытает долбаный оргазм.

Словно услышав ее грязные мыслишки, Люк перевернулся, заворачивая свое тело в

простыню. О мой… Цирк приехал в город, самый большой шатер поднят во всей красе.

Ей действительно следовало бы разбудить его. Без сомнений, у него есть дела на

праздник. Связанные с семьей. Важные п

ланы. Н

а самом д

еле, она н

е должна стоять з

десь,

наслаждаясь порнографическим зрелищем.

Его рука скользнула под простыню и... ​

святое дерьмо ​

... погладила его полуденную

эрекцию.

— Проклятье, — промурлыкала она.

Люк, моргнув, открыл глаза и сонное смущение уступило место ясному осознанию.

Хотя, руку он не убрал. Просто держал ее там, наготове.

— Который час? — спросил он, хриплым со сна голосом.

— Около часа. Я

шла, ч

тобы р

азбудить тебя, —

п

осле т

ого, как о

на полюбовалась бы на

него еще час, или пять.

— Тебе следовало разбудить меня пораньше, чтобы я тебе не мешал.

— Я решила, что ты можешь поспать здесь с тем же комфортом, что и дома, — в

спальне, которую он делил со своей женой. Раздраженная тем, что ее мысли приняли

такое направления, она добавила: — А сон после секса, как правило, лучший.

— Особенно если секс был таким невероятным.

Его подтверждение, которое она д

аже не д

умала, что было ей н

ужно, успокоило б

ешено

стучащий пульс. Секс ​

был ​

невероятным. И н

е только, е

ще и з

абавным, и н

епристойным, и

наполненным неожиданной щедростью. Люк Алмэйда был щедрым во многих

отношениях.

Между ними протянулась нить несомненной близости, когда они оба вспоминали

невероятный секс. И на тот случай, если оставались какие­то сомнения по поводу того, насколько фантастическим тот был, его рука начала двигаться под простыней.

Медленные, ритмичные движения, от которых ей стало труднее дышать.

— Если ты хочешь принять душ и

… — поесть, поговорить, п

родолжать возбуждать э

ту

великолепную часть тела, в которой она нуждалась внутри прямо сейчас.

— Иди сюда, — сказал он сексуально­серьезным голосом.

Она подошла к нему, с удовлетворением отмечая, что некоторые ранее недостаточно

часто используемые мышцы приятно побаливали. Болезненность никогда не была такой

чувственной. Она присела на край кровати.

— Ближе, — подбодрил он, его взгляд потемнел и потяжелел. Он сел, чтобы в

стретить

ее на полпути.

Простынь упала. И челюсть Кинси упала вместе с ней. Мужчина был просто

великолепен, и с великолепной эрекцией. Она сжала бедра.

Он заметил это. Ухмыльнулся.

— Это все для тебя, если ты будешь хорошей, крошка.

— А если я буду плохой?

— Плохие девочки получают это жестче. А сейчас не заставляй меня переходить к

этому.

— Может я хочу быть плохой.

Воспользовавшись теми молниеносными рефлексами, который спасали его на работе, он притянул ее в свои сильные объятья.

— Как рука, бандитка?

Кинси сжала кулак в пародии угрозы.

— Тебе лучше не ссориться со мной, Алмэйда.

— Точно так и планировал, — Люк коснулся губами ее все еще покрасневших

костяшек и ее глупое потрёпанное сердце прошептало ​

“шлепанцы” ​

. — У меня сегодня

выходной. Хочешь позависать?

— Это какая­то странная вещь, связанная с бондажом? — пошутила Кинси, глупо