Ты - Алана Инош

*

В открытую форточку лился холодный воздух с улицы, только что вымытый пол подсыхал. Протирая зеркало в прихожей, я вдруг заметила, что мои волосы странно посветлели. Включив лампочки по периметру зеркала и приглядевшись, я поняла, что это седина. Серебристых волосков было ужасающе много…

«Впервые у Дианы Несторовны такой тихий и усталый голос, совсем не похожий на её обычный – бодрый и звучный.

– Приезжайте лучше сейчас, если можно, – прошу я. – Я очень хочу вас увидеть.

– Сейчас не могу, лапушка, – отвечает она. – Хлопот по горло… Завтра увидимся.

Я знаю, что такое подготовка похорон, и понимаю её, но желание увидеть её и обнять не становится от этого слабее. А завтра, на людях, я вряд ли смогу это сделать.

Что же мне делать с этой женщиной в зеркале? Глаза у неё вроде молодые, и морщин как будто не видно, но седые волосы производят странное впечатление. Пойти, что ли, купить пару упаковок краски? Я пересчитываю свои финансы, беру с собой триста рублей и выхожу на улицу».

У меня седины было всё-таки поменьше, чем у героини «Слепых душ», и появилась она не за пять дней, а в течение почти трёх месяцев, но всё равно её обнаружение для меня стало неожиданностью. Видимо, всё это время я не приглядывалась к себе внимательно: мои глаза застилала туманная дымка боли. И это не метафора, я действительно стала хуже видеть. Приходилось увеличивать масштаб, чтобы читать шрифт на экране компьютера, а перед глазами иногда вспыхивали яркие точки. Чтобы сходить к окулисту, пришлось отпроситься на работе и договориться с Катей, чтобы она в этот день меня подменила. Осмотр выявил плохое состояние сосудов сетчатки и близорукость в две диоптрии. Мне прописали кучу витаминов и препаратов для укрепления сосудов, капли и очки, но я предпочла контактные линзы: не любила, когда что-то надето на лице, оттого даже солнцезащитные очки не могла носить долго – мешали.

И вот, в линзах я себя и разглядела как следует… И седину, и круги под глазами, и ввалившиеся щёки. Но если волосы можно было покрасить, а круги убрать при помощи косметики, то боль из души не желала уходить.

Я поставила ведро с водой на пороге твоей студии и встала в позе Александра Невского с картины П. Корина – с той лишь разницей, что он опирался на меч, а я – на швабру. Ага, кто к нам с мечом придёт, тот мокрой половой тряпкой по морде и получит… Комната выглядела непривычно пусто и голо: от всего оборудования остался только компьютер, а звуковую аппаратуру и инструменты я подарила твоей музыкальной школе – пусть ребята пользуются. Ну, и звукоизоляция осталась: сдирать её было делом чересчур трудным, да и особого смысла в этом я не видела.

Сидя вечером за переводом, я отвлеклась, заглянув на свою страницу на Прозе. Давненько я тут не была… Тишина и пустота, как в заброшенном доме, а на «Слепых душах» – по-прежнему единственная рецензия. Такова особенность Прозы: если подолгу туда не заглядываешь, не ходишь к другим авторам, не читаешь их писанину и не оставляешь им комментарии, к тебе вряд ли кто-то будет заходить. Разве что какие-нибудь незарегистрированные читатели случайно забредут – например, по ссылке, оставленной кем-то добрым на другом ресурсе. Жизнь на странице замирает…

Но я не собиралась оживлять свой виртуальный творческий уголок. Я удалила все главы романа, оставив только несколько стишков, нажала «выйти» и убрала этот сайт из закладок. Слишком больно… И неважно, были ли смерти Альбины и отца Насти как-то связаны с гибелью их реальных прототипов – моего отца и твоей, или же всё это оказалось чудовищным совпадением. Уже ничто не имело значения. Просто – слишком больно…

Следующим шагом должен был стать текст романа на моём компьютере. Какое страшное слово – «удалить»!.. Смысловое ядро – «даль». Удалённое становится далёким, уходит в недосягаемые области бытия, хотя, с другой стороны, «ничто на земле не проходит бесследно». Мой палец на кнопке мыши дрогнул, в памяти промелькнули дни и месяцы работы над книгой… Неужели всё это – в топку?

Да. Слишком больно. Палец кликнул кнопкой, и файл оказался в корзине. Теперь оставалось нажать на «очистить корзину» – и всё будет безвозвратно удалено…

Но отдать последнюю команду не позволил звонок мобильного. Моя рука оставила мышь и потянулась к телефону…

«ЯНА», – высвечивалось на дисплее.

Я превратилась в ледяную статую. Застыло всё: моя душа, сердце, ум, дыхание. Единственное слово, огромное, как Вселенная, сияло во мне, сводя с ума: ТЫ.

Через минуту телефон затих, но в моих ушах стоял звон и писк. Сжавшись в кресле в комочек, я смотрела на лежащий на столе аппарат, как на пришельца с того света. Неужели твоя душа хотела связаться со мной? Нет, место такой мистике – только на страницах моего романа, оставшегося лежать в корзине… Мозги в панике перебирали реалистичные варианты: глюк моего телефона, глюк у оператора, какой-нибудь мобильный вирус… Ведь твой телефон сломан, а SIM-карта заблокирована. Могут ли операторы отдавать номера умерших абонентов живым? Или, может быть, это шутки моей психики? Вопросы вертелись с тошнотворной скоростью, скакали по извилинам, как призрачные воробьи, а мои холодные пальцы массировали веки.

Чайник уютно шумел на плите, а я косилась в темноту за кухонной дверью. Оттуда будто кто-то за мной наблюдал. Заварка, кипяток, полотенце сверху – привычные действия успокаивали, хотя по спине ещё бегал невидимый зверёк с холодными лапками. И вдруг – опять звонок…

«Прямо как в одноимённом фильме», – попыталась подбодрить меня моя оптимистичная и храбрая половина, а трусиха-пессимистка во мне просто превратилась в трясущийся холодец. Каждая из половин управляла одной моей ногой, и потому к телефону я направилась очень странной походкой – будто и в самом деле обе мои ноги принадлежали разным людям с противоположными намерениями.

«КСЕНИЯ», – гласила надпись на экране.

Я шёпотом выругалась. Пальцы тряслись, и я не сразу попала по кнопке приёма вызова.

– Да…

– Лёнечка? Добрый вечер. Простите за беспокойство… Звоню просто так, чтобы узнать, как ваши дела.

– Дела? Нормально…

Да кого я обманываю?! Тоскливо, страшно, хоть плачь или убейся об стену! Хотелось царапать ногтями пол, жевать кактус, залезть под кровать, спрятаться в шкаф – полное сумасшествие. Вот и Ксению мой ответ не обманул.

– Лёнь, что у вас с голосом? Вы не болеете? – обеспокоенно спросила она.

– Д-да н-нет… Норм… – «Бряк!» – раздалось в туалете, и я чуть не умерла от испуга. Голос пресёкся: горло будто сдавила невидимая рука.

– Лёня? – тревожилась на том конце линии Ксения. – Что с вами? Вам нехорошо?

– Гм, кхм, – откашлялась я. – Да так, просто поперхнулась… Всё в порядке.