air - o f7d12d3eb98ba64b

латунной ручке и удивилась, когда та легко повернулась, открыв дверь.

Сейчас Дом выглядел уютным. В золотистом свете закатных лучей все

казалось приятным и теплым. Но в камине не потрескивал огонь, а на полу

залегли тени, тянувшиеся от ковра и словно собирающиеся игриво цапнуть ее за

пятки.

Взгляд Дэлайлы заскользил по безмолвному Пианино, и она задумалась, был ли прав Гэвин, что оно устало играть, или же причина в тех ее словах. Она

надеялась, что не в них.

Но на всякий случай прошептала:

– Прости меня за те слова. На его месте я бы не захотела никуда уезжать.

В комнате звенела тишина.

Не желая оставаться в темноте, Дэлайла прошла по ковру к высокому

светильнику у двери. Она протянула руку и повернула выключатель, но ничего

не произошло. Попробовала еще раз, заглянула под большой абажур, даже

подкрутила лампочку, чтобы убедиться, все ли работает. Но все равно ничего не

происходило.

Дэлайла присела на корточки, пытаясь найти провод. Не найдя его, на

четвереньках поползла к телевизору, решив понять, есть ли шнур и вставлен ли

он в розетку.

Но не было ни провода, ни розетки. Она огляделась. Не было и

выключателей верхнего света. Дэлайла вытащила из кармана телефон и провела

пальцем по экрану, чтобы включить его. Потом развернула его, освещая себе

комнату, но света хватило, чтобы видеть лишь на несколько шагов вокруг себя.

Она ощутила глухой стук колотящегося сердца и уже ставший любимым прилив

адреналина, что испытывала, когда смотрела фильмы ужасов с кровавыми

сценами. Такое – ее стихия, ей нравилось все страшное и неизвестное. Потому

она и пришла сюда.

– Спокойно, Дэлайла, – сказала она себе, попытавшись рассмеяться, но

смех получился немного сдавленным.

Ее шаги были странно громкими в тихом доме; казалось, что

прикосновения ее ног к дереву звучали, словно сирена, сообщающая о ее

присутствии. Все вокруг было зловеще спокойным. Дэлайла отметила, что если

бы это происходило в одном из тех фильмов, что она смотрела поздно ночью, пока ее родители спали, сейчас отличный момент, чтобы из-за угла выскочил

убийца на ничего не подозревающую жертву и порубил ее на куски. Она не

смогла не оглянуться, отчасти ожидая, что там кто-то будет.

Дэлайла всегда верила, что она умнее обычных девушек, но сейчас, когда

между ней и входной дверью пролегало такое большое расстояние, она не была

в этом уверена. Почему Дом такой тихий? Он нервничает? Растерян? Или

выжидает?

Дэлайла написала Гэвину:

«Я на месте. В доме так тихо. Ты уверен, что все в порядке? Он не

против?»

Через считанные секунды телефон завибрировал.

«Конечно, уверен».

«Тут очень темно», – ответила она, виновато скривившись и нажав

«отправить». Она не хотела выглядеть нервной или попавшей в беду… но в

темноте и без огня в камине чувствовала себя неловко.

«Да? – переспросил он и почти сразу добавил: – Мне никогда не нужен был

фонарик, но у меня в тумбочке есть свечи».

Она поднялась по лестнице, и перед ней протянулся длинный и темный

коридор. На стенах висели фотографии в рамках с изображениями Гэвина, от

беззубого мальчика до высокого юноши, каким он был сейчас.

Она приостановилась у большой подборки фотографий. На первой Гэвин

стоял один с более простой версией дома позади. На второй – и Гэвин, и дом

заметно изменились: они подросли, одни черты теперь выделялись, другие

смягчились. И каждая фотография показывала процесс взросления мальчика и

усложнения дизайна дома за его спиной.

Дэлайла сообразила, что она стоит перед портретами, которые иначе чем

семейными и не назовешь.

У той же стены стоял длинный узкий стол с простой чашей с красными

яблоками, что росли на дереве во дворе. Дэлайла отступила на шаг и взглянула

на изогнутые ножки стола, которые на концах выглядели как лапы дикого зверя

с когтями, впившимися в деревянный пол. Она не знала, почему эта деталь так

странно выделялась в Доме, который жил, дышал и вырастил

семнадцатилетнего парня, но по телу пробежал озноб.

Она пошла дальше мимо нескольких комнат с открытыми дверями, в окна

которых проникал все тот же тусклый свет уходящего дня. В тот раз Дэлайла не

обратила на них внимания – в компании Гэвина сложно замечать что-либо еще

– но теперь каждый уголок манил ее своими темными секретами.

Дэлайла посветила телефоном в первую комнату. Там все было, как обычно: большая кровать с пушистым белым покрывалом, тумбочка, кресло-качалка в

простенке между окнами. В следующей было две одинаково заправленные

кровати. Обои были другими только в третьей комнате – вместо моря темно-

зеленого цвета там была стена желтых одуванчиков.

Она остановилась в дверях детской, где повсюду стояли небрежно

упакованные коробки с торчащими оттуда разными игрушками. Дэлайла

помнила, как Гэвин рассказывал, что дом обеспечивает его всем необходимым, но не понимала, для кого все это. Для Гэвина? Или для того, кто был здесь до

него? Кто будет после?

Солнце уже зашло, и комнату заполнили странные тени. С верхней полки

книжного шкафа на нее смотрела кукла со склоненной на бок головой, но

стеклянные глаза, к счастью, были безжизненными.

Она продолжила идти по коридору, резко замерев, когда услышала скрип за

спиной. Она застыла, затаив дыхание, а по коже на затылке бежали мурашки.

У Дэлайлы всегда было богатое воображение, и хотя она не знала причину

звука, сердце бешено колотилось в груди.

– Держи себя в руках, – сказала она себе, уверенная, что если обернется, то

в темноте позади себя увидит лишь пустой коридор и лестницу.

В голове настойчиво крутилась мысль, как Гэвин говорил ей, что здесь она

в безопасности и что Дом не тронет никого, кто ему важен. Она вспомнила об

этих словах, когда половицы снова заскрипели, а за спиной раздался еле

слышный рык.

Глубоко вдохнув, она набралась смелости и так резко обернулась, что юбка

закрутилась вокруг ее ног. Она вглядывалась в пустой коридор, освещая

телефоном каждую комнату.

Ничего.

Дэлайла прищурилась и на дрожащих ногах шагнула вперед. Затем еще.

Она была почти уверена, что теперь стол стоял подальше.

Еще вчера в этом доме она смеялась и танцевала с Гэвином, поэтому сейчас

вошла в его спальню и закрыла за собой дверь. Ей хотелось узнать этот дом, доверять ему и присоединиться к этому миру. Она инстинктивно пошарила в

поисках замка, но его там, конечно же, не было.

Комната Гэвина окнами выходила на задний двор и была далеко от

единственного уличного фонаря, а потому тут было темнее, чем в других