Джен Коруна - Год багульника. Тринадцатая луна

— Баран? — с надеждой спросил он, сглотнув.

— Нет, бараном здесь не отделаешься — едва ли он сможет привлечь к себе внимание ветра. К тому же, магию нужно не просто принять, но и трансформировать, обезвредить, чтобы она утратила свою разрушительную силу.

Сигарт снова нахмурился.

— И как же ее обезвредить?

— Есть много вариантов. Самый простой — пропустить ее через свою кровь, и вместе с ней выпустить обратно…

Хэур поморщился при упоминании о крови, во рту тут же появился кисловатый привкус.

— А почему через кровь?

— Потому что на ней отражаются даже малейшие изменения, произошедшие с тобой, — объяснила Моав. — Стоит тебе принять на себя какую-то магию, как кровь тут же впитает ее в себя; то же самое касается и чувств, и даже мыслей! Если магия или чувства окажутся слишком сильными, от них можно избавиться, выпустив немного крови. Думаю, для нашего случая это то, что надо… Вот только не думаю, что такие сложные вещи под силу барану. Это должен быть маг, сильный маг.

— И кто же у нас будет магом? Ты что ли?

Эльфа гордо вскинула голову.

— А почему бы и нет?

Сигарт не нашелся что ответить. В этот момент на столе появилась долгожданная баранина, и спор прервался сам собой. Хэур с воодушевлением принялся ощипывать мясо с кости острыми звериными клыками, по привычке довольно урча. Моав опасливо покосилась в его сторону и зачерпнула ложкой похлебку из фасоли.

Пока они ужинали, за окном стемнело. Завывание ветра на улице усилилось. Хозяйка торопливо захлопнула ставни и задвинула металлические засовы. В зале стало совсем темно. Она внесла несколько ламп — те горели тускло, распространяя по всей комнате вонь горящего бараньего жира. Одну из ламп женщина поставила на стол, где сидели эльфа и хэур.

— Вам ведь две отдельные комнаты? — спросила она, кокетливо скользнув глазами по фигуре Сигарта.

— Хватит и одной — я не буду ночевать, — холодно ответила Моав.

Сигарт поднял на нее удивленный взгляд — такой сердитой подругу он еще не видел. Поев, они поднялись в комнату. Эльфа села на единственную кровать и сидела неподвижно некоторое время, размышляя о чем-то. Ветер за окном тем временем крепчал — он налетал порывами, то усиливаясь, то вновь успокаиваясь. Наконец, Моав решительно встала и подошла к двери.

— Все, пора.

Она взялась за дверную ручку и толкнула дверь. Сигарт молча двинулся за ней. Трое крепких парней вынырнули из темноты и преградили ему дорогу.

— А ты куда собрался, дружок? Ты останешься тут — чтоб нам было с кем поговорить, если твоя красотка не вернется.

Глаза Сигарта вспыхнули желтым огнем. Стиснув зубы, он подался вперед, но Моав схватила его за локоть.

— Жди меня здесь, — спокойно сказала она, сжимая пальцы. — Постарайся не уснуть до утра, мне может понадобиться твоя помощь.

Хэур нахмурился. Словно поняв его опасения, Моав заглянула ему в лицо — синие, как васильки, глаза смотрели искренне и честно.

— Я вернусь, верь мне…

Не сказав ни слова, хэур высвободил руку и, резко развернувшись, отошел вглубь комнаты. Эльфа обратилась к воинственной троице, все еще переминающейся в дверях.

— Я пойду одна, — объявила она, — лучше не видеть того, что будет происходить за воротами. Это может оказаться слишком опасным, ураган не станет разбирать, где кто.

Парни молча расступились, пропуская ее — преследовать эльфу никто не решился.

***

Беспрепятственно добравшись до городской стены, Моав вышла за ворота. За пределами города не было ни души, даже в сторожевой будке было пусто — жители попрятались в дома, накрепко затворив двери и ставни в ожидании урагана. Город словно вымер. По волосам эльфы пробежал легкий порыв ветра — предвестник скорого стихийного безумия. Сухая прошлогодняя трава заколыхалась. Небо быстро затягивало низкими серыми тучами. Не обращая внимания на все усиливающийся ветер, Моав быстрым шагом двинулась по дороге; ее одинокая фигурка жалобно темнела посреди пустынного поля. Ветер нарастал; его порывы становились злее и резче… С трудом преодолевая напор воздуха, эльфа дошла до места, где дорога троилась. На перекрестке она остановилась. Усиливающийся ураган с хлопаньем трепал полы ее курточки. Моав постояла, приноравливаясь, затем закатала рукава выше локтя и, вытащив из-за пояса маленький нож, решительно полоснула лезвием по левому предплечью от локтя до запястья — по белой коже неспешно поползла полоска крови. Она переложила кинжал в раненую руку, и в следующее мгновение темная дорожка потянулась и к правому локтю; эльфа подняла лицо к небу, бледные губы зашевелились, твердя какие-то заклинания.

Казалось, ветер этого и ждал! Будто распробовав вкус крови, он рванулся, накинулся на маленькую фигурку. Она встала к наветренной стороне лицом, раскинула руки крестом. Ураган неистово трепал ее волосы, дергал за одежду, сбивал с ног, забивал дыхание обратно в легкие. Как голодный зверь, он лизал ее раны, вливаясь в тонкие вены, и вместе с кровью эльфы капля за каплей уходила его ярость… Закрыв глаза, Моав шаталась под свирепым натиском, и от ее рук по воздуху тянулись две темные нити. Но вот шквал начал утихать: как насытившийся хищник, ставший вдруг безразличным к своей добыче, он отступил. Вскоре от него остались лишь редкие порывы — они все еще вздымали белые волосы эльфы, подобно мощному мерному дыханию. Постепенно улеглись и они. Вокруг стало так тихо, что было слышно, как журчит ручей неподалеку. Эльфа медленно открыла глаза и опустила руки. Сделав два неверных шага, она пошатнулась и без сил опустилась на землю, затем все же встала и медленно пошла обратно в город.

***

Как и было условлено, Сигарт ждал на постоялом дворе. Он не сомкнул глаз всю ночь, и теперь его клонило в сон. Голова все ниже опускалась на скрещенные на столе руки. Вокруг было тихо. Люди, грозившиеся неотступно стеречь хэура, куда-то запропастились — не то со страху, не то от радости в честь стихшего урагана. Внезапно до чуткого уха Сигарта донесся непривычный звук — кто-то скребся в дверь. Еще не совсем сбросив дрему, он подошел к двери и распахнул ее настежь — на пороге, едва держась на ногах, стояла Моав. Похоже, ее сил не хватило, чтобы сдвинуть тяжелую дверь… Взглянув в ее лицо, Сигарт ужаснулся — оно было белым, как мел. Посиневшие губы пытались что-то сказать, но глаза эльфы закатились — Сигарт едва успел подхватить ее на руки.

Бережно опустив ее на кровать, он стал осматривать раны. К его удивлению, они не пытались затянуться: кровь все струилась из отворенных вен, растекаясь темными пятнами на постели. Сигарт вспомнил, что кто-то вроде говорил ему, будто раны у эльфов заживают тяжко — не зря же рядом с раненым остроухим тут же появлялась толпа знахарей со снадобьями и притираниями. Но порезы на руках Моав затягивались слишком плохо даже для эльфа… Сигарт судорожно сглотнул — как и любую рысь, вид крови приводил его в то воинственное возбуждение, которое наводило такой страх на противников. Помотав головой, чтобы отогнать подступающую злобу, он припал губами к разрезам на коже эльфы — так хэуры могли останавливать даже сильное кровотечение. Но сейчас рысьи секреты не помогали — маленькая эльфа с каждой минутой дышала все тише, а пульс едва пробивался на шее тонкой ниточкой.