User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

одновременно я разговариваю.

А она, изливая необычайно терпкий волшебный аромат, настоящий фимиам, отвечает

мне:

Я жажду отклика душевного и звона

Волшебных струн ласкающей Души.

Во мне живут и радости и стоны

Людей великих, малых и больших.

Я концентрация великого искусства

Людей к другим пространствам возвращать.

Во мне живёт весь Мир и дремлет чувство.

Мне не дозволено молчать или кричать,

Взывать дозволено к сердцам и вроде свечки

К иконам Души ваши приводить.

Кто жил беспечно и дышал беспечно,

Тот снова сможет творчество родить,

В себе найти тот жезл, который к Свету

Ведёт и, забывая о былом,

В тот самый Мир, где ровно дышит лето,

Не мысля об Отечестве втором.

Мой пепел ласковый содержит свет и пламя.

Он рассыпает по углам опал.

Он возрождает молодость меж нами,

И в Небе теплится лучистая тропа.

Мой дым целебный, вроде самокрутки

Серёжи Вашего, оттягивает стресс.

И падают печальные минутки,

И зиждется невидимый процесс.

Взгляни на палочку: она почти седая.

Под ней – огонь земного волшебства.

А ты глядишь, такая молодая!

И зреет ствол небесного родства.

134

Как жезл волшебный на древке – мой вымпел.

Он ал и кроток, и могуч и прост.

Я – в полный рост. Огонь меня повыпил.

Но нам не страшен никакой погост.

Я долго буду жить теперь в крови и в сердце,

Дышать единым с вами торжеством

Искусства, выразимого словами

И составлять бессмертья вещество.

И вот на лист бумаги белой полились стихи Александра Сергеевича Пушкина. Он

обращался к молодёжи Земли:

Я сердцем к вам, родные, устремлён.

Мне молодость Земли родимой снится.

И я хотел бы с Русью нашей слиться,

Поскольку с детства в Родину влюблён.

Но Русь – не только пашня или лес,

Не только горы, реки или море,

То люди, полные чудес, переживающие горе.

В Поэтах судьбы Родины яснее,

Как в зеркале. Неповторим тот час,

Которого не может быть больнее,

Когда Поэт угас.

А коль рождён он – сердцем и умом –

Он устремлён в глубины вечных тягот.

Поёт Поэт – в груди его отвага

И боль и гнев в Отечестве самом.

Татьяна:

Скажи, мой пламенный, любимый, незабвенный,

Высокой сферы ангел и Поэт,

Скажи, мой Пушкин, что сказать хотел бы!

ПУШКИН:

Скажу, стихи мои нетленны,

Сквозны, прозрачны и легки.

И ты их ловишь непременно

По мановению руки.

Взгляни – тот стих лучом сквозит,

Как дымка лёгкая под утро.

Он сердце нежное пронзит

Как тонкий шпиль из перламутра!

ТАТЬЯНА:

Как хочется стиха, красивого, как лебедь,

Чтоб нежными крылами обнимал,

Звенел как колокольчик в Небе

И лучиком надежды целовал.

ПУШКИН:

Любви не выпить, чашу приподняв.

Она в Душе как тонкий лотос вьётся.

135

И только тот на голос отзовётся,

Кто душу выложит, разъяв.

В улыбке, взоре, в чёрточке любой

Сквозит она как ветвь высокой сферы.

Меняются привычки и манеры,

Но остаётся юною любовь.

ТАТЬЯНА:

Нет, не одно моё воображенье

Твой образ приближает и зовёт.

Я чувствую Поэта приближенье

И лёгкого стиха полёт.

ПУШКИН:

Люблю, люблю я бисер слова,

И озорство, и остроту пера,

Когда взовьёт огонь, и возгорится снова

Осенняя волшебная пора.

Упьюсь отрадою озвученного сада,

Где голос осени как звон былых тревог.

И ничего, поверь, уже не надо.

Я рад, что Родину в предвечности сберёг.

ТАТЬЯНА:

Эфир наполнен радостью свиданья

И нежностью осенних наших встреч.

Мой Пушкин, Сотворитель Мирозданья,

Тебя нам вечно помнить и беречь!

ПУШКИН:

Мы говорим и дышим здесь согласно

Высоким звукам Господа-Творца.

Его струны не задевает скука

И ревность не томит лица.

Наш посох – жезл высокого искусства

Ведёт по жизни нас в согласии с зарёй.

И нежность царствует. И светит искрой чувство.

И молодость в объятия берёт.

ТАТЬЯНА:

Неподражаем, ласков и велик,

Надзвёздное несущий чувство,

Учитель, Маг, Твоё искусство

Воспримет верный ученик!

ПУШКИН:

О, благозвучные и дерзкие напевы!

Они пронзили сердце мне и здесь.

Далёкий голос той печальной девы

Зовёт меня в мой отдалённый лес.

Но звук струны поверженного лета

Роняет Дух в объятья забытья.

А сердце вновь надеждою согрето.

136

И светит Солнышко – то молодость твоя!

ТАТЬЯНА:

Твоих нежнейших чувств обвал,

Поэт Мой, словно дождь небесной манны.

Ты каждую из нас стихом поцеловал,

Хоть, может быть, ленивы мы и бесталанны.

ПУШКИН:

О, Немезиды Северного края!

Я пел восторги прежнего житья.

И сердце трепетало, догорая,

Как молодость подвядшая моя.

Но где-то свыше звук печали таял

И подавал мне несравнимый знак

Любви Вселенской, где парит, взлетая,

Надежда с верой. И растаял мрак.

ТАТЬЯНА:

Без Пушкина не быть самим собой

Ни древу, ни цветку и ни Поэту.

Без Пушкина не жить ни мотыльку, ни лету.

Сам Пушкин – наша вечная Любовь!

ПУШКИН:

Вы, с Пушкиным вовек не расставаясь,

Любите Блока и Есенина, друзья!

Мы все вас медитируем, слетаясь.

Твоя поэма – так же и моя.

Твой стих – Серёжин стих и Александра,

И Миши грустного, и всех, кто мил тебе.

И каждый стих – отросток олеандра,

Что деревом пророс в судьбе!

ТАТЬЯНА:

Ловлю я стих, вставая поутру.

Он лёгок, нежен и воздушен.

Он к радости неравнодушен.

И я его в тетрадь свою беру.

Но чей он– стих? Порой не понимаю.

Он дышит Солнышком. Он нежен и раним.

Да, он Душе необходим.

И я его в объятья заключаю.

ПУШКИН:

Воспаримся, возлелеем

Грусть и негу. И в любви

Вновь по пушкинским аллеям

Прогуляемся. Зови

Дорогого Алексашу.

Он готов с тобой пройтись

И недопитую чашу

Опустить в златую высь.

137

ТАТЬЯНА:

С Тобою, Пушкин мой, готовы на край Света.

С Тобой не страшен ни мороз, ни зной.

Тобой узор украшен расписной

Стиха – серебряного бересклета.

В полёте часто мы с Тобой бывали

За далями, где старый Черномор.

И рокотал под нами синий бор.

И таяли в пространстве синем дали.

ПУШКИН:

Не прекратить восторг Души Небесной.

Свечи Любви во мне не угасить.

Я не люблю скучать. И жизни пресной

Мне не испить!

Гори во мне воспоминанье,

Сверкай в бокале искристом вино!

Люблю красу сердец и одеяний.

И мне пленять ещё дано

Дев юных неслабеющие взоры,

Их пылкое воображенье и простор

Упрятанных в улыбки разговоров,

Чем славен до сих пор!

ТАТЬЯНА:

Мы вместе с давних пор. Я чувствую и знаю:

Во мне твоя строка. Во мне твой вечный пыл.

И в яви и во сне Тебя не забываю.

Мой Пушкин, древний бор!