Константин Бушуев - Оправдание

— Добрый день, что вас интересует? — заученно спросил Григорьев. Мужчина опустил глаза, взглянул на бейджик, приколотый к карману Мишиной рубашки.

— Меня интересуете вы, Михаил Сергеевич. Вы курите?

— Да, — удивленно ответил Григорьев. — А в чем…

— Давайте выйдем на крыльцо, — предложил незнакомец, — вы покурите, а я просто постою, за компанию. Пойдемте, пойдемте, — резко поторопил он вконец опешившего продавца-консультанта, — речь пойдет об убийстве, свидетелем которого вы стали шесть дней назад.

«Так это мент», — с некоторым облегчением выдохнул Григорьев. И ошибся.

— Меня зовут Сергей, — представился мужчина, когда они вышли на крыльцо. — Мы с вами лично не знакомы, но я кое-что слышал о вас от своей бывшей девушки. От Насти Трофимовой.

— Да ну? — удивился Миша. — Мне тоже о вас рассказывала моя девушка, Юля.

— Да, я однажды с ней виделся, в сентябре прошлого года. Настя нас тогда и познакомила. Даже странно, что с тобой-то мы не встречались…

— Ну вот, теперь встретились, — скупо улыбнулся Миша, восприняв переход на «ты» совершенно спокойно. — О чем поговорить-то хотел?

— О твоих показаниях. Мишаня, давай обойдемся без предисловий. Я точно знаю, что ты дал следователю ложные показания. И я хочу, чтобы ты свою ошибку исправил. Пока не поздно.

— Тогда разговор закончен. Я перед тобой отчитываться не обязан, но все же скажу: никакой лжи в моих показаниях нет. Понял? Все, я на работе.

— Да ты не торопись, — бросил ему вдогонку Сергей, и проскользнуло в его интонациях нечто, заставившее Григорьева остановиться. — Ты подумай сначала. Твоя ложь все равно вскроется. И не только из-за телефона, который ты так оригинально заряжаешь через нерабочую розетку, — Сергей усмехнулся. — И потянут тебя по статье за заведомо ложные показания. Даже если и не посадят, то штраф назначат или какие-нибудь исправительные работы. И штамп на тебе вечно будет висеть: «судимый». Думаешь, он твоей карьере не помешает?.. А если сам придешь в следственный отдел и дашь правдивые показания, то никто тебя ни в чем не упрекнет. Максимум, следак поинтересуется, почему ты раньше врал. Но у тебя же есть причина, и ты ее объяснишь, и Харченко тебя по-человечески поймет. А я тебе еще и денег заплачу. Представляешь, какая удача? Обычно свидетелей подкупают, чтобы они ментам врали, а ты деньги получишь за то, что правду скажешь. Так как?

— Никак.

Сергей помолчал с минуту, легонько пристукивая носком ноги по ступеньке крыльца. Миша чувствовал, как он отчаянно борется с закипающим гневом, с желанием надавать ему, Мише, по лицу и по шее.

— Слушай, но ты же не подонок, — выдавил наконец Сергей. — Как ты жить будешь, если Настю осудят на восемь лет тюрьмы? Ты ведь с ней знаком с первого курса! А твои показания очень мешают. Точнее, твоя ложь мешает. Тебе же только одну фразу нужно сказать следаку, и Настю выпустят из изолятора…

— Какую фразу? — хмуро спросил Григорьев.

— Да что Абрамов был уже мертв, когда вы с Юлей ушли из домика. Не видел ты его живым, не разговаривал с ним! И в домик ты пошел не за телефоном, он у тебя все время в кармане лежал. Ты за девчонку свою переживал, думал, что она начнет с Абрамовым мутить, не хотел их вдвоем оставлять.

Миша молчал. Он чувствовал себя несчастным. Он никогда не принадлежал к числу людей, которые совершают неблаговидные поступки, не выводя свою совесть из состояния сладкого сна.

— Вот что я скажу тебе, Серега, — сквозь зубы произнес он. — Ты стараешься ради своей бывшей девушки, а я — ради настоящей. И не надо давить на мою совесть, на мою порядочность… ты бы сам поступил так же на моем месте. Короче, все, не о чем больше говорить. И ни от одного слова в своих показаниях я не откажусь.

Он резко повернулся и вошел в торговый зал, чувствуя всеми нервными центрами спины и шеи взгляд, наполненный такой жгучей злобы, какой хватило бы на испепеление всех земных пороков.

..Светлане Семченко никакое такое «агапэ» не было ведомо. Если бы она перенеслась на машине времени в какой-нибудь древнегреческий полис, местные жители наверняка бы причислили ее к тому типу людей, которые не представляют любовь без эротического обладания.

С Сергеем Волковым она познакомилась и переспала в один и тот же день, в первой половине марта. Точнее — в ночь с восьмого на девятое марта. Утомленная бурным отмечанием женского праздника, она стояла с двумя подружками на обочине дороги и сигналила проносящимся мимо автомобилям. Понятно, что все три подружки находились в приподнятом настроении, вызванном употреблением горячительных напитков в узбекском кафе. Ждать им пришлось недолго, почти сразу же остановилась серебристая «нексия», управляемая молодым красивым брюнетом. Был он явно не в духе, отвечать на пьяные вопли и заигрывания девушек не стал. На их предложение сделать им подарок и развезти по домам бесплатно не повелся. Пришлось расплачиваться наличными деньгами. Подружки Светы жили недалеко от центра, от них водитель избавился быстро. Остались в машине вдвоем. Пока ехали до северо-восточной окраины Города, где Света на паях с еще одной подругой снимала двухкомнатную квартиру, разговор более или менее наладился. Молодой человек назвался Сергеем. Света без умолку щебетала, успела за двадцать минут рассказать о трех своих бывших ухажерах и о своих взглядах на межполовые отношения. Сергей изредка поглядывал на нее, слушал и улыбался. По некоторым признакам, доступным только женскому восприятию, девушка поняла, что все же понравилась своему новому знакомому. Писаной красавицей она не была и сама себя таковой не считала. Зато она знала, что у нормального мужчины при взгляде на нее случается обострение того самого «основного инстинкта», воспетого Шерон Стоун в одноименном фильме. Она была невысокой, чуть склонной к полноте девушкой, с длинными каштановыми волосами и весьма выдающимся бюстом. Многочисленным мужчинам, с которыми Света за двадцать один год своей жизни имела близкие отношения, она казалась аппетитной, сексапильной, соблазнительной, привлекательной… но никак не красавицей.

Уже возле дома Света вспомнила, что подружка, с которой она делила квартиру, ночует сегодня у своего парня. У самой Светы на тот момент парня не было, и она вдруг поняла, что ей жутко не хочется одной подниматься в квартиру и коротать ночь. Да и спать ей тоже совсем не хочется… А хочется, наоборот, продолжения праздника… И мужского общества тоже.

Новый знакомый весьма положительно отреагировал на ее приглашение зай­ти и продолжить знакомство. В квартире весьма кстати нашлась старая заначка, полбутылки французского коньяка. Принадлежал он, строго говоря, не Свете, а ее подруге, но Света никогда не относилась серьезно к понятию собственности и не проводила четкой грани между своим и чужим.