Константин Бушуев - Оправдание

— Какой фильм?

— Этот… как его… «Области тьмы», американский. Про человека, который как бы пил таблетки, обострявшие его ум и прочие способности.

— Хороший фильм, — кивнул плюгавый, — и что потом?

— Спать легли. В начале первого.

— И спали до утра, да?.. Ну ладно, с этим все ясно. Вы лучше вот что мне скажите: есть у вас друзья или знакомые, которые учатся в Академии Высоких Технологий?

Света на минуту задумалась. Круг общения у нее был широкий, хотя и нестабильный, к тому же далеко не про каждого она знала такие подробности, как место учебы. Наконец вспомнила.

— Разве что Катя Песоцкая. Она моей подругой не была, но мы учились в одной школе. Только она на один класс старше училась, то есть, допустим, я в девятом, она в десятом…

— Спасибо за уточнение, — криво усмехнулся плюгавый, — а после школы вы с ней не контактировали?

— Нет. Она сразу поступила в вуз, а я… В общем, я сразу работать устроилась, а потом как бы поступила в строительный колледж. Сейчас на третьем курсе учусь, на заочном отделении.

— На кого учитесь?

— Специалист в области маркетинга, — гордо отрекомендовалась Света.

— Ну, что ж, я вам желаю успехов в учебе, — плюгавый протянул ей какую-то прямоугольную карточку, — вот вам моя визитка, если вдруг вспомните что-то такое, что покажется вам важным, звоните. Звонить лучше на рабочий номер. На сотовый — только в самом крайнем случае. Вы свободны.

***

В коридоре Сергей разговаривал с каким-то долговязым парнем, лицо которого показалось Светлане смутно знакомым. Увидев Свету, Сергей пожал парню руку и пошел к выходу, увлекая девушку за собой. Она обернулась через плечо и успела заметить, как долговязый вошел в кабинет к следователю.

— Кто это был?

— Брат Насти. Его для повторного допроса пригласили… Нормально все прошло?

— Нормально, — пожала плечами Света, — он почему-то не столько субботним вечером интересовался, сколько нашими с тобой отношениями. Имена какие-то называл. Как я поняла, имена тех парней и девчонок, которые на озере были… Слушай, Сереж, — она наморщила лоб, — а где я этого длинного парня видеть могла?

— Даже и не знаю, что сказать, — Волков сделал неопределенный жест, — может, ты его на улице случайно встретила несколько дней назад. В общих компаниях вы вряд ли могли пересекаться.

— Ладно, черт с ним, потом вспомню, если видела, — махнула рукой Света. — А мы куда сейчас?

— Завезу тебя быстро домой, а сам сгоняю по одному делу. Вечером увидимся, если хочешь.

— А что у тебя за дело?

— Мне обязательно нужно поговорить с адвокатом. С тем самым, который по моей просьбе Насте помогает.

— Насте, Насте, — надула губы Света, — далась тебе эта Настя!

— Ну, я ж тебе объяснял, Светик, — устало проговорил Волков, — она мне давно уже чужая. Но помочь ей я обязан.

— Да почему? Она же как бы твоя бывшая!

— Задолбало меня твое вечное «как бы»… Светик, перестань наконец уродовать русский язык. Кстати, ты не замечала, как сильно смысл слов в русском языке зависит от ударения? — он усмехнулся, заводя двигатель. — Вот ты сейчас сказала: «твоя бывшая». Поставим ударение на первое слово — будет один смысл, на второе слово — иной смысл… Да, бывшая, конечно, бывшая. Но моя. Да ты не переживай, Светик, — он погладил девушку по коленке. — Есть у меня такая страсть — помогать женщинам, попавшим в беду. Чужие страдания меня притягивают, как магнит. Потом, как только ее выпустят, я о ней и думать перестану. Зачем мне кто-то, если у меня есть ты…

Молодые люди сцепились губами в страстном поцелуе. Если бы в тот момент Светлане Семченко сказали, что ни с каким другим мужчиной она не будет целоваться до конца своих дней, она бы посмотрела на предсказателя как на сумасшедшего шутника.

***

Поглядывая сквозь выпуклое стекло иллюминатора на расстилавшееся далеко внизу белое поле облаков, Волков зажмурился от удовольствия. Он с раннего детства любил летать. Передвижения по воздуху, даже самые длительные, переносил совершенно спокойно, без тошноты и головной боли. А больше всего в полетах ему нравилось любоваться сушей и морем с восьмикилометровой высоты.

— Что там? — спросила Настя из соседнего кресла.

— Скорее всего, Арабатская стрелка, — неуверенно ответил он. — Длинная песчаная коса, отделяющая озеро Сиваш от Азовского моря.

— Наверное, — кивнула девушка. — Сереж, ты не возражаешь, если я пока почитаю? А то брала с собой из дома недочитанную книгу, да так ее и не закончила.

— Естественно. Нам с тобой было чем заняться… Все же было здорово?

— Да, все было очень хорошо, — Настя ласково погладила его по щеке. — У меня целое море впечатлений, даже больше, чем после Антальи и Египта…

— Мы с тобой еще и туда сгоняем, — пообещал Сергей. — Почитай, конечно, нам лететь долго.

Анастасия вынула из сумки толстую книгу, раскрыла ее на нужной странице и углубилась в чтение. Перерыв сделала только для того, чтобы съесть стандартный авиационный ужин.

Удивительная была книга! Одно название завораживало своей масштабностью и научностью: «Метафизика культуры». Настя не могла ответить сама себе на простой вопрос: нравится она ей или не нравится. Окончив чтение, девушка на несколько минут закрыла глаза и откинулась в кресле, обдумывая прочитанное под мерное гудение двигателей.

Книга известного российского политолога посвящалась вопросам современной культуры и роли государства в культурной жизни людей. Главной причиной культурного упадка автор считал общее падение нравственных начал, вызванное, в свою очередь, отходом человечества от Бога. Доказывал, что без решительной государственной поддержки подлинная культура всегда будет проигрывать «псевдокультуре», то есть популярным произведениям, рассчитанным на широкие и невзыскательные народные массы. В категорию «псевдокультуры» зачислял практически все произведения современной музыки, литературы и кинематографа. Впрочем, досталось от автора и художникам эпохи Возрождения: по его мнению, они лишь пробуждали в средневековом народе интерес к античному язычеству и тем самым понижали авторитет христианской церкви, а своими изображениями обнаженных тел будили в людях низменные инстинкты, отвлекавшие от спасения души.

Автор уподоблял народные массы неразумным детям, которые сами не могут и не хотят разбираться, где высокое и где низкое, где добро и где зло. Далее следовал вывод: в каждом государстве должны быть созданы административные органы, курирующие культурную жизнь. Ни один фильм не должен выйти на экраны, ни одна песня не должна прозвучать и ни одна книга не должна быть напечатана без одобрения этого высокого органа. И он же обязан взять в свои руки контроль над общественной нравственностью, то есть следить за «правильным» поведением граждан.