Ольга Горовая - Наваждение

Значит, тем более правильно все решил. И не зря торговался все эти недели со всеми. Многое ему предлагали. И грозили многим, куда без этого. Калетника вон прижали, хоть Дима и не ошибся: откупился, сейчас притих, не высовывался, но получил гарантии, что потом наверстает и вернется. А Калиненко вдруг иные гарантии потребовались. Он стал уже смотрящим, вернул свое, о чем столько лет на зоне планы прорабатывал. А теперь, даже удивив всех, что его самого повеселило - просто предложил тихо уйти. Оставить столько, сколько их устроит и самому покажется честным за то, чтобы спокойно жить. От претензий на город и область отказался. По боку. Да и Виталий поддержал. Сам кровно заинтересован был в том, чтобы все сделать теперь иначе.

Времена такие, что можно жизнь изменить. И он согласен был это сделать. Даже планы кое-какие прикинул за последние недели. На будущее. Пока здесь, в этом городе. Тут у него старые связи и взаимообязательства оставались. Он людей не кидал - и они его уважали. Не были против, если Калиненко останется в тех пределах, которые сам и оговорил. На том и порешили.

Без средств не остался. На жизнь хватит не то, что им, а и пацану. Только и без дела Дима сидеть не собирался. Отоспится, отдохнет - и начнет присматриваться. С людьми согласует. Не в привычной для себя парафии, ну так и что. Жизнь кидала и мотала, и тут выберется. Тем более - не сам теперь. И не только Казак в тылу, а есть те, кто будут ждать, независимо ни от чего.

Статус - кайф, да. Но это - почти нирвана, по ходу.

Потянувшись, Дима поднялся одним рывком, сбрасывая ломоту в теле от солнца. Лиза заметила и улыбнулась, замерла с занесенной палкой в руке. Жучка принялась нетерпеливо махать хвостом, продолжая радостно лаять.

Дима улыбнулся жене в ответ и передернул плечами. Разморило его немного. Надо забирать жену с этой псиной. И домой идти. Обед и спать. Заслужил небольшой отпуск.

ГЛАВА 26

О ее новом хобби - вязании, Дима узнал дня через два и не самым приятным образом. Вот как-то не было у Лизы до этого времени за спицы браться. Она надышаться не могла, воздух с приездом Димы словно стал слаще. И море еще красивее - манило, звало к себе, гулять захотелось, чего ранее не было. Вот и тянула Диму с собой, да и сам он, вроде бы, к прогулкам относился положительно. А уж Жучка как радовалась! Лиза, кажется, вообще не видела таких счастливых собак. Да и не знала, что они бывают счастливыми и что это может быть настолько очевидно.

И вообще, не жизнь - мечта, в которую до конца еще и не верилось. Несмотря на все. И пусть знала, что Калиненко верить можно, уж если решил, сказал, значит и будет так. Его слово всегда было твердым и однозначным - но все же немного … Даже не боялась, просто трепетала внутри, когда вспоминала все то, что он говорил ей в ночь возвращения.

Слов не было, как и сказала Диме. Когда сбываются все мечты - это не описать, не передать никому. Может быть когда-то потом. Но не сейчас, точно, когда все внутри еще вибрирует от радости и не утихшего страха. И почему-то мысли сами возвращались в прошлое. В те полгода их отношений, когда Лизе и в самых смелых мечтах не грезилось, что можно для своего Дмитрия Владленовича стать таким же наваждением, каким он был для нее. Вот и молчала, с каким-то суеверием. Чтоб не сглазить такое счастье.

Да и не было у нее охоты вязать. Сначала отсыпались оба. Лизе рядом с мужем и таблетки оказались не нужны, и буйство ребенка уже не так беспокоило. А Дима, видимо, просто устал за все это время настолько (что она замечала даже по телефону), что ему ничего не могло помешать спать. Первые сутки они выбрались из спальни лишь раз, чтобы сходить на берег, “осмотреться”, как Дима сказал, да поесть. Правда, немного отоспавшись, Дима добрался и до нее самой. Что безумно обрадовало и даже воодушевило Лизу. Был у нее страх, что Калиненко утратит интерес, обнаружив, насколько Лиза сейчас изменилась. Трудно не заметить ее живот, который еще и барабанит изнутри время от времени. Накручивала она себя во время этих недель, было дело.

Дима рассеял все ее страхи одним махом. И таким жаром, что из головы вообще все вылетело, и только нужда в нем осталась. Но при этом, снова ее поразив, Калиненко и изменил тактику… Сложно описать, но просто чувствовалось, что он старается быть аккуратным и… ну, нежным, чего ранее в его жадной страсти не особо замечалось. А еще Дима громко посмеялся над ее попытками прикрыться или повернуться как-то спиной или боком, как в их первый раз, точно. И точно так, как и девять лет назад, посоветовал ей выкинуть фигню из головы и расслабиться, получая удовольствие. Она, вообще, его часто слушала. Так что и тут решила с мужем не спорить. А потом, совершенно уже не имея никаких сил, изнеможенно устроившись на его плече и заявив, что с места не сдвинется еще сутки - рассмеялась сама.

- Слушай, Дима. У тебя все возвращения - по одному сценарию, - отмахнулась она от его вопросительно вздернутой брови. - Что после восьми лет, что после трех недель.

- Ничего подобного, никакой стиральной машинки, заметь, - хмыкнул Калиненко, перевернулся на бок и ее повернул, обхватив, крепко обняв руками со спины. - И оливье ты мне еще не делала. А я, между прочим, не отказался бы, - он зевнул и, похоже, собирался снова заснуть.

Лиза оглянулась через плечо:

- Ты шутишь или серьезно? - честно удивила она.

- Я никогда не шучу с едой, - Дима уткнулся ей в волосы, уже засыпая, похоже. - Угомонись, малой. Сейчас спать надо, - вдруг заявил он.

Накрыл ее живот руками.

И Лиза вот не сразу поняла, что это Дима проворчал ребенку, который и правда разгулялся, видимо недовольный тем, что она на бок легла. Но что самое странное, заставившее ее улыбнуться, ребенок послушался. Еще пару раз отметился, но уже слабее, и затих. Авторитет отца признал? Она вот сколько ночами с сыном разговаривала, уговаривая поспать, он ей на уступки не шел, буянил, сколько самому хотелось. Или же просто, совпало? Так или иначе, но оба ее мужчины чуть ли не моментально заснули. И Лиза решила последовать их примеру, согревшись в объятиях Димы.

А оливье она ему все-таки приготовила. Не могла отказать Калиненко. Ни тогда, когда забирала из колонии, пусть и ворчала, и деньги считала. Ни сейчас. Специально поднялась раньше утром и отправила Гену в магазин. Отказалась от помощи Тамары Степановны, не знавшей о ее планах и потому, уже готовившей другое на завтрак. И все с тем же трепетным удовольствием сидела и смотрела, как Дима сметает это оливье, отодвинув все остальное. Так глупо чувствовала себя при этом, все той же наивной влюбленной девчонкой, но такой счастливой! И петь хотелось от всего этого. Собственно, Лиза бы и пела, тем более, к насмешкам Димы по поводу отсутствия у нее слуха и голоса привыкла уже, да и не обращала внимания. Но при Тамаре Степановне как-то стеснялась. Да и спугнуть это ощущение внутри не хотелось. И она просто наслаждалась его присутствием рядом.