Эдуард Глиссан - Мемуары мессира Дартаньяна. Том III

Вся Франция радовалась в предвидении ближайшего мира. Никто не опасался больше никаких затруднений, теперь, когда Испанцы переступили через главную статью, состоявшую в согласии на предложенное им отречение от наследства. Тем временем, ко всеобщему облегчению, Королева Испании забеременела и даже вскоре произвела на свет Принца, кого рассматривали в Испании, как поддержку Короны и надежный оплот против всех страхов.

Однако во времена, когда каждый вот так возрадовался душой, было получено известие о безумном дебоше, устроенном людьми Двора, принесшем много горя Королеве-матери и даже самому Королю, кто при всей своей молодости был врагом всего, не соответствовавшего добрым нравам; там придали осмеянию, как утверждалось, два самых высших Таинства нашей религии, а именно Крещение и Евхаристию; по этому поводу рассказывают устрашающие вещи, и лучше бы было обойти их молчанием и даже предать полному забвению. В самом деле, о нем не могут вспомнить без ужаса, и лучше бы никогда больше об этом не говорить. Герцог де Невер там был, Аббат ле Камю, Духовник Короля, а сегодня Епископ Гренобля, Граф де Гиш, Маникам, Кавуа, старший брат того, кто сегодня является главным Маршалом Корпуса Дома Короля, и Рабютен. Эта сцена происходила в Руасси, в Доме Графа [145] де Вивонна, сына Герцога де Мортемара, имевшего право наследования на должность первого дворянина Комнаты Короля. Он сам участвовал в дебоше, и все они были примерно одного и того же возраста, за исключением Бюсси, кто был, по меньшей мере, лет на двадцать старше остальных. Это должно было бы сделать его более мудрым, поскольку двадцать лет сверх того, что принято называть молодостью — чудесное средство для исправления многих изъянов; но так как он обладал невыносимым тщеславием и тем, что еще менее простительно высокородному человеку, чем кому-либо другому, а именно претензией писать лучше, чем кто бы то ни было, вместо сокрытия того, что он совершил, он нашел удовольствие лично разгласить об этом в письменном виде. Он составил на этот счет изложение и отдал его одной Даме; та, может быть, и не была бы поражена устрашающими преступлениями против Бога, но она настолько оскорбилась проявленным ими презрением к прекрасному полу, а также и предпочтением ему вещей, о каких не позволено ни говорить, ни даже думать, что дабы они не остались безнаказанными, она распорядилась снять копии с этого изложения. Она рассеяла их в то же время при Дворе и по всему Парижу, рассказав, от кого она получила оригинал, дабы к ним отнеслись с большим доверием. Королева и Кардинал вскоре тоже получили по одной копии и увидели в них описание вещей, заставивших их вздрогнуть от ужаса. Король был этим оскорблен точно так же, как и Бог, и так как подобное преступление карается обычно гораздо более сурово и быстро, чем то, что касается только Небес, виновных отправили в изгнание. Это было весьма малое наказание по сравнению с тем, чего они заслуживали в соответствии со всем, что они натворили; но так как племянник Министра был там, и невозможно было покарать других более сурово без того, чтобы и он понес свою долю наказания, они спаслись под прикрытием его имени. Не было никого, кто не находил бы, что они отделались [146] слишком дешево. Все хотели, чтобы был преподан другой пример, и особенно в отношении Бюсси Рабютена, кто считался еще более, виновным, чем остальные, в сознании каждого. Его возраст действительно только усугублял его преступление, ведь ему было сорок лет, а в эти годы либо человек должен стать мудрым, или же он не станет им никогда. Кроме того, так как никогда не любят заносчивых людей, ему не могли простить того, что он открылся сам, из пустого тщеславия. Однако Герцог де Невер явился причиной того, что их наказание не простиралось особенно далеко, а также и не было исключительно длительным. Они получили право возвращения из ссылки по прошествии одного года, не говоря уж о том, что вернулись они на самом деле намного раньше, поскольку, далеко не задержавшись на месте, предписанном им для наказания, большая их часть возвратилась оттуда в Париж уже через несколько месяцев, не делая из этого никакой тайны; они посещали всех своих друзей и даже показывались на публике. Если бы Герцог не принадлежал к их числу, без всякого сомнения, нашелся бы кто-то достаточно добродетельный, кто известил бы обо всем Королеву и ее Министра. Я не говорю Короля, так как Его Величество пока еще ни во что не вмешивался, и все оставлял на усмотрение Кардинала.

Не было никого, тем не менее, кто не признал бы уже в нем совершенно необычайных талантов к правлению. Он был мудр и благоразумен превыше всего, что, казалось бы, позволял его возраст; так что каждый был этим тем более поражен, когда узнавал, что он не был особенно хорошо воспитан.

Кардинал начал чувствовать тогда приближение своего заката, что побудило его снять многие препятствия к достижению мира. Так как он знал, насколько он был всегда ненавидим, он был бы счастлив оставить по себе это благоухание святости, умирая, дабы могли сказать, если он и натворил много зла в течение жизни, по крайней мере, он совершил при смерти то благо, что вернул мир всей Европе. [147] В самом деле, так как все соседние Могущества не предпринимали ни единого действия, какого бы они, так сказать, не позаимствовали бы у двух Корон, они все были готовы следовать закону, какой те соблаговолили бы им предписать. Одна лишь Англия оказалась здесь в большом затруднении, потому как у нее не было больше Кромвеля, кто взял бы на себя заботу о ее интересах. Он умер совсем недавно и довольно внезапно, да еще в манере, наводившей на мысль, якобы кому-то удалось сократить его дни, если бы он всю свою жизнь не жаловался на колики, от каких он, по всей видимости, и скончался. Однако правда состояла в том, что он был отравлен; его вдова и дети скрывали это обстоятельство, как только могли, дабы не дать Англичанам времени сообразить, что таков конец всех тиранов, а, следовательно, как они были неправы, додумавшись сажать их себе на голову.

Пимантель тем временем согласовал с де Лионом основные пункты Договора, а два первых Министра Корон пожелали воздать себе за это честь, будто бы только им все были обязаны столь великим благом. Итак, назначив себе свидание на Острове Фазанов, на реке Бидассоа, что разделяет два Королевства со стороны Наварры, они отправились туда с таким великолепным эскортом, что никто и никогда не видывал ничего подобного. Все, связанные с двумя Коронами каким бы то ни было местом, или же пожелавшие быть включенными в этот Договор, направили туда послов. Король Англии тоже было захотел поехать туда, дабы испросить помощи против своих народов, продолжавших упорствовать и их бунте. Так как после смерти Кромвеля большинство пожелало учредить свободную Республику без какой бы то ни было протекции над ними, они, наконец, выбрали Ричарда, его старшего сына, ему и преемники. Этот успех окончательно убедил Кардинала вновь взяться за его прежние намерения, то есть вынудить Ричарда жениться на одной из его племянниц из-за необходимости в помощи, дабы [148] удержаться против заговоров, какие все еще продолжали плестись вокруг него. Итак, он повелел сказать Его Величеству Британскому не продвигаться дальше вперед. Король Англии обратился к испанцам, дабы они вытащили его из того неловкого положения, в какое его поставило столь несправедливое слово; но так как они ничего не могли сделать ради него без того, чтобы Франция на это согласилась, а это было абсолютно невозможно, пока ее Министр придерживался вполне определенных мнений на сей счет, они смогли всего лишь подать ему знаки их доброй воли, за которыми не последовало никакого действия. Этот Принц удалился в Брюссель, как бы совсем отчаявшись когда-либо взойти на Трон, поскольку он не смог воспользоваться даже таким благоприятным случаем, как этот. Он всегда рассчитывал на них, как и другой сделал бы на его месте, главное, зная, насколько эти два Могущества, точно так же, как и все коронованные головы, имели интерес не терпеть от народов столь гнусных преступлений, как убийство их собственного Короля, не пытаясь при этом отыскать средства их за это покарать.