Эдуард Глиссан - Мемуары мессира Дартаньяна. Том III

Но вернусь к нашим делам, Конференции относительно мира счастливо завершились во всем, касавшемся обеих Корон, оставалось только урегулировать интересы Месье Принца, а в этом Пимантель и де Лион никак не могли прийти к согласию. Даже два Первых Министра основательно тут запутались, как всегда опасался этого Кардинал. Он не желал возвращения Принца во Францию, убежденный в том, что едва тот там объявится, как потребует у него отчета за прошлое; испанцы же, с их стороны, пообещали тому, что они никогда не заключат Договора с Короной, пока туда не будет внесена статья о нем к его наибольшей выгоде; итак, ничего не желая подписывать до тех пор, как ему не будут возвращены все его владения, все его должности и все его почести, какими тот обладал до своего мятежа, они были готовы скорее все порвать, нежели [149] изменить их слову. Что затрудняло Кардинала, кроме страха перед ним самим, так это то обстоятельство, что он уже распорядился частью его достояний. В самом деле, он отдал Герцогу де Буйону, кому он предназначал одну из своих племянниц, еще остававшихся на выданье, Герцогство д'Альбре, древнее наследие Дома Наварры. Месье Принц воспротивился этому от имени своих кредиторов, заявив, что Король, каким бы всемогущим он ни был, не мог распоряжаться его имуществом в ущерб его долгам. Эта претензия была сделана по всей форме и в соответствии со всеми правилами правосудия; но так как ни к чему больше не прислушиваются, когда пользуются Высшим могуществом для удушения правосудия, Его Преосвященство не преминул всем пренебречь, несмотря на это противодействие. Вот так это Герцогство, одно из самых прекрасных во Франции, и включающее в себя никак не менее пятидесяти лье земель, перешло от Дома Конде к Дому Буйонов, не в качестве подарка, как кто-либо, возможно, себе вообразит, но как равноценное Княжеству Седан, еще никому не отданное, хотя вот уже шестнадцать или семнадцать лет обещанное по Договору. Оно пребывает в том же состоянии еще и сегодня. Как бы там ни было, поскольку это затруднение было способно все порвать, испанцы додумались сказать Его Преосвященству, что они охотно согласятся на все, чего бы он ни пожелал, если он расстанется с чем-нибудь другим из его претензий. Впрочем, все было решено, за исключением этой статьи, но страх этого Министра, как бы Принц не отомстил за все сыгранные с ним штуки, стоит ему только вернуться, заставил его принести в жертву интересы Государства своей личной безопасности; итак, он вернул им три или четыре города, при условии, что не будет больше разговоров по этому делу.

Месье Принц, кто внимательно следил за всеми установлениями по его поводу, пожаловался на это Дон Жуану и графу де Монтерею, сыну Дона Луиса де Аро, кто в качестве Первого Министра Его [150] Католического Величества представлял собой такой же персонаж на Конференциях о мире, как и Кардинал. Ни тот, ни другой не знали, что ему ответить, потому как после обещаний, сделанных ему Королем Испании, и даже утвержденных торжественным Договором, они не находили, какой резон был ему от них отказываться, как он делал в настоящее время перед лицом всей Европы. Граф де Монтерей пообещал ему написать об этом своему отцу и не преминул это сделать; но едва его письмо было отослано, как он сам получил от него другое, в каком он приказывал ему найти этого Принца и сказать ему от его имени, дабы он нисколько не беспокоился по поводу возможно дошедших до него слухов, будто бы Король, его мэтр, от него отступился; такого не может случиться с ним никогда, и он может положиться в этом на его слово. Месье Принц не знал, как соотнести это заявление с содержанием нескольких копий Договора, уже распространявшихся в городе. Однако, так как он знал, что такой человек, как Дон Луис де Аро, не захочет его обманывать и еще менее пользоваться посредничеством собственного сына, дабы это сделать, он решил запастись терпением до тех пор, пока время не раскроет ему эту тайну.

Все его друзья, точно так же, как и все его ставленники, необычайно удрученные прежде, немного приободрились при этой новости. Тем не менее, во всех письмах, доходивших до них из Парижа, по-прежнему упоминалось одно и то же, то есть, что их мэтр погиб безвозвратно; они почти не знали больше, о чем здесь говорить, когда этому Принцу сообщили, что положение дел на конференциях здорово изменилось день или два назад; Дон Луис де Аро заявил Кардиналу, что если Король, его Мэтр, соблаговолил в пользу мира не припоминать о слове, данном им месье Принцу, позаботиться о его интересах, это не мешает ему засвидетельствовать свою признательность Принцу с другой стороны; он намерен сформировать для него маленькое [152] Государство во Фландрии из городов, какие он же от нее и отделит; это было наименьшее, что он мог бы сделать ради него, после обязательств перед ним, взятых им на себя; кроме того, было бы справедливо, когда бы он вознаградил его за потери, какие ему пришлось претерпеть из-за несдержанного им самим слова.

Кардинал, кто, благодаря тому, что Его Католическое Величество не настаивал на восстановлении Принца во всех его правах и достоинствах, со своей стороны расстался со множеством вещей, предложенных ему Испанией, оказался весьма пораженным этой новостью. Он ясно увидел в этом, как Дон Луис де Аро его перехитрил. Однако, так как завершить войну в той манере, о какой тот ему сказал, означало бы скорее превратить ее в вечную, поскольку такой Государь у ворот Парижа сделает со временем столько же зла Королевству, сколько натворили его Герцоги Бургундские в их времена, он первый пожелал разрушить все, сделанное им же самим. Итак, он потребовал возвращения городов, отданных им в пользу того, что ему было предоставлено, а уж он, якобы, устроится таким образом, что Король, его Мэтр, удовлетворит Месье Принца. Но Дон Луис де Аро сказал ему в ответ — что сделано, то сделано, и Король Испании, приняв свои меры в другом роде, не собирался больше ничего возобновлять. Этот ответ, давший понять Его Преосвященству, как его надули, даже больше, чем в это можно было бы поверить, чуть было не довел его до полного отчаяния. Ему потребовалось умолять после этого, дабы добиться того, от чего он отказался при очень выгодных для него условиях. Но все это не пожелали больше ему предоставить, потому как положение вещей переменилось в настоящий момент; итак, все, что он смог сделать, так это вместо четырех городов, каких ему должно было бы стоить помешать Месье Принцу вернуться во Францию, теперь он отдавал не более двух, дабы его туда возвратить. [153]

Когда это великое дело было завершено в таком роде, Король, выехавший из Парижа в эту сторону, усмирил по окончании пути какой-то мятеж, вспыхнувший в Провансе. Между тем, он отправил Маршала де Граммона в Мадрид просить руки Инфанты. Это была необходимая церемония для осуществления одного из условий Договора, по какому эта Принцесса была обещана ему в жены. Маршал получил все почести, какие когда-либо умели воздавать послу великого Короля повсюду, где бы он ни проезжал, перед тем, как прибыть в эту столицу; но его ожидало еще и нечто иное, — когда он туда прибыл. Он имел честь после аудиенции у Его Католического Величества появиться и перед Инфантой, кому он вручил письмо Короля.