Эдуард Глиссан - Мемуары мессира Дартаньяна. Том III

Однако Майор, кто по рапорту, сделанному ему о заключенных, принял их всех за Французов, испугавшись, как бы не ошибиться после того, что сказал Милорд, явился лично узнать от них, кто они такие. Он тут же узнал двоих или троих, кого он видел на службе, прежде чем получить свое майорство, и, рассудив по этому обстоятельству, что был неправ, столь скоро распорядившись на их счет, а Король Англии подобно ему поступил не особенно хорошо, показав себя столь легковерным, он [187] настойчиво повторил Монтегю все, что уже ему сказал, тогда как он принес извинения этим Офицерам за такое обращение с ними с его стороны.

Между тем человек, кто явился ко Двору от имени Его Британского Величества, прибыв туда, получил от Короля не только самые прекрасные слова, каких он только мог пожелать, но еще и королевский указ Майору передать ему в руки тех Англичан, каких он мог приказать арестовать. Государственный Секретарь по Иностранным Делам, к кому он адресовался, прежде чем поговорить с Его Величеством, сказал ему, тем не менее, что он не знал, кто мог бы дать такие сведения Королю, его Мэтру, но что до него, то он даже не слышал никаких разговоров об этом; правда, могло случиться и такое, что его об этом не известили, потому как город, где, по его словам, были арестованы эти люди, не относился к его департаменту; он ему посоветовал, однако, прежде чем предпринимать другие демарши, поговорить об этом с Месье ле Телье, потому как если все было правдой, тот, без сомнения, об этом слышал, поскольку город относился к его департаменту; тем не менее, он не мог помешать себе сказать ему еще раз — он не верил, будто бы это известие было верным, потому как дело вроде этого, если бы оно было истинным, не осталось бы погребенным в молчании, как это было сделано по этому поводу. Король сказал почти то же самое посланнику, потому как тот говорил с ним, не замолвив ни словечка о деле Месье ле Телье, кто мог бы его об этом оповестить, и до того, как этот Государственный Секретарь имел бы время информировать Его Величество о поводе его появления. Он был столь хорошо предупрежден, что известие было верным, и столь ревностен к интересам Короля, его Мэтра, что счел бы непоправимой ошибкой отложить хоть на момент просьбу, с какой он должен был обратиться от его имени.

Прежде чем королевский указ был отправлен, Его Величество, кто действовал совсем не так [188] торопливо, как тот, пожелал узнать от Месье ле Телье, в чем же было дело. Месье ле Телье ему ответил, что и в самом деле Майор Булони приказал арестовать шестнадцать человек, явившихся в барке для входа в город, но он ему вовсе не сообщал, будто бы они были Англичане; он ему вовсе не сообщал также, будто бы приказал их арестовать по какому-либо иному поводу, как потому, что они, по его мнению, ответили на его вопросы с наглостью; однако, если ему будет позволено сказать, что он об этом думал, то он был убежден, что эти шестнадцать человек были пятнадцатью Офицерами и одним заключенным, кого они вырвали из рук Испанцев, препровождавших его в Ньюпорт для доставки куда-то за море. Он не хотел говорить большего Его Величеству, потому как он боялся навредить Кардиналу, ради чьих интересов, как он прекрасно знал, эти пятнадцать Офицеров и пустились в кампанию. Король полюбопытствовал узнать, кем был этот заключенный, и ради каких резонов Испанцы обошлись с ним в таком роде; но когда Месье ле Телье ответил ему, что об этом он ничего не знал, и только Месье Кардинал обладал этим секретом, Его Величество спросил об этом у Его Преосвященства.

Этому Министру было совсем нетрудно ввести его в заблуждение. Он ему ответил, что это был шпион, кого он отправил в Брюссель, и кто был там раскрыт, в том роде, что он бы совершенно погиб, если бы не сделал того, что сделал для его спасения. Король вовсе не стал входить в дальнейшие обсуждения дела, но подумав о том, что посланник Англии ошибался, когда уверился, будто бы эти шестнадцать человек были Англичане, он пожелал его в этом разубедить. Вот это уже оказалось совсем непросто. Тот был настолько уверен в обратном, что ответил Его Величеству, якобы Король, его Мэтр, будет недоволен им, по крайней мере, пока не увидит всего своими собственными глазами; он не отвечал и за то, до каких пределов дойдет его негодование, [189] если он хоть раз вобьет себе в голову, будто бы пожелали увильнуть от его просьбы, потому как он ничего не принимал так близко к сердцу, как дело вроде этого. Месье Кардинал тут же вмешался и сказал Его Величеству, что надо было удовольствовать Короля Англии, поскольку его посланник столь недоверчив; стоит ему только выдать тому королевский указ, дабы тому передали на руки заключенных, и послать в то же время с ним курьера, и если окажется, что они не Англичане, указ останется без исполнения. Посланник на это согласился, отправился вместе с курьером, и вскоре они прибыли в Булонь.

Кардинал пребывал, однако, в яростном гневе против Майора из-за того, что тот приказал арестовать этих шестнадцать персон, потому как, по всей видимости, когда Его Величество Британское уяснит, что это не были те, за кого он их принимал, он тотчас же рассудит, что, должно быть, это были те, кто отбили его заключенного. Итак, чтобы помешать этому Майору совершить еще какое-нибудь сумасбродство, он поспешил направить самого лучшего гонца, какой только нашелся при Дворе, дабы тот опередил курьера, ехавшего вместе с посланником. Тот действительно это сделал; но так как частенько проигрывают из-за чрезмерной ловкости, случилось так, что посланник заметил, как тот проскакал мимо, и затаил такое подозрение, что подумал было убить себя, лишь бы того догнать; тем не менее, это ему так и не удалось; прошло уже три часа с тех пор, как тот прибыл, когда он сам спешился у жилища Майора. Майор, как ни в чем не бывало, вскрыл пакет и просто сказал ему, что он предпринял совершенно бесполезный вояж; по правде, у него имелись на руках шестнадцать заключенных; но, если ему угодно, дабы ему выложили чистую правду, среди них не было ни одного даже похожего на тех, кого он искал; все они были Французы, и он заставит их говорить, если тот пожелает, дабы у него не осталось никакого сомнения; что было тотчас же и [190] сделано, он их отвел туда, где они находились, и приказал заключенным поговорить с ними. Они все были прекрасно подготовлены, дабы не сболтнуть ему ничего такого, из чего он смог бы заключить, кем они были на самом деле и откуда явились, когда их арестовали. Майор даже распорядился уложить в постель, как если бы он был болен, человека, спасенного по дороге в Ньюпорт, из страха, как бы из-за его одежд, более скверных, чем у других, уловка не была бы раскрыта. Едва посланник заговорил с ними, как прекрасно понял, что это были Французы. Однако, так как Милорд, побывавший там до него, подверг это подозрению, он пошел к Королю, своему Мэтру, и сказал ему, что здесь скрывалось какое-то надувательство; в том роде, что если бы он был способен подать ему совет, он бы пожелал, когда бы был на его месте, послать в Булонь, как ни в чем не бывало, какого-нибудь человека, кто раскопал бы это дело и исследовал его шаг за шагом.