Alex Marukov - Unknown

— Тогда договорились, — говорит Аларик. — Мы выходим сегодня вечером.

* * *

Как только наступает ночь, мы выдвигаемся в Янтарные Холмы, чтобы спасти моего деда и Аннору. Киран скрежещет зубами, когда мы несемся по лесу, стараясь не показать Аларику и Ульрике, что ему больно. Даже, несмотря на то, что темно, у нас есть способность ориентироваться в лесу — у Люсинды и у меня есть хорошее ночное зрение, в то время как Люпины следуют по старым запахам троп после своих предыдущих визитов в город. Тиора берет меня за руку, когда мы пробираемся сквозь деревья, ее встревоженные глаза встречаются со мной взглядом. Я ободряюще ей улыбаюсь, хотя я тоже нервничаю. Я оборачиваюсь, с ощущением, что за нами следят, но там никого нет. Возможно, это просто воображение играет со мной.

Через несколько часов лес редеет, и мы добираемся до поляны, отделяющую лес от Пограничной стены, которая окружает Янтарные Холмы. Я всегда чувствовал себя комфортно, видя эту стену, но отсюда, с этой точки зрения, я понимаю, как это было нелепо. Людям Янтарных Холмов приходится проводить всю жизнь в пределах этой стены, защищающей их от Дарклингов. Теперь я понимаю, что имело бы больше смысла заманивать Дарклингов в ловушку, вовнутрь, в то время как мы бы находились снаружи.

Верхнюю часть стены охраняют мистер Кент и трое новых Стражей. Они нас еще не заметили, так как мы по-прежнему скрыты деревьями. Мистер Кент на ближайшей к нам стороне Пограничной стены. Он, молча, шагает верх и вниз, держа в руках винтовку. Где-то в городе, девушка рыдает от боли. Аннора . Люсинда бросается вперед, но Ульрика хватает ее и тащит в сторону деревьев, в это время, как мистер Кент оборачивается и глядит в нашу сторону. Он поднимает винтовку и целится в лес. Никто не издает ни звука, когда мистер Кент смотрит в нашу сторону. Я задерживаю дыхание. В конце концов, он опускает винтовку и идет дальше. Я выдыхаю.

— У нас есть две минуты, прежде чем он вернется, — шепчу я, вспоминая маршрут патрулирования Дозорных.

Аларик машет нам следовать за ним. Мы несемся через луг и карабкаемся вверх по стене. Люпины без проблем влезают наверх — они делали это несколько раз за последние недели — но Люсинда и я, с трудом находим за что зацепиться. Она ошибается и хватается за кирпич, который крошится в пальцах.

— Ох! — вскрикивает она, и скользит вниз по стене на несколько дюймов ниже, прежде чем успевает зацепиться. Она попадает мне ногой по лицу, и я вскрикиваю от боли. — Извини, — шепчет она. Аларик и Тиора наклоняются к нам и подтягивают нас остальную часть пути. Мы спрыгиваем с другой стороны, прежде чем мистер Кент поворачивается. Он нас не видит.

Город тих, когда мы крадемся по мощеным улицам. Но я все равно не в силах избавиться от ощущения, что за нами наблюдают, хотя в переулках нет никого и ничего, кроме танцующих в лунном свете теней.

— Где как вы думаете, они будут? — спрашивает Люсинда.

— На городской площади, — говорю я, думая о деревянном кресте. — Мистер Лэнгдон захочет выставить их напоказ, на всеобщее обозрение.

Шестеро нас спешат по темному переулку, проходя мимо дома миссис Хоуп. Цветы на крыльце завяли и засохли. Сейчас комендантский час, так что я не жду, что встречу кого угодно, но все равно, я начеку, когда мы вступаем на городскую площадь.

Все так же, как и всегда было: церковь доминирует на западной стороне площади, шпиль отбрасывает кинжало-образную тень на залитую лунным светом площадь. Напротив церкви - магазин Лэнгдона, а слева от здания — лавка древностей. Чучела животных в витрине смотрят на нас стеклянными глазами-бусинками. Рядом с ними стоят баночки с сердцами Дарклингов. Я почти слышу их биение: ба-бум, ба-бум, ба-бум.

В центре городской площади стоит деревянный крест. Тиора берет меня за руку. Мой дед привязан к одной стороне креста серебряными цепями. Он обнажен. Его бледная кожа покрыта темно-фиолетовыми синяками. На его груди грубо вырезаны два слова: ПРЕДАТЕЛЬ РАСЫ.

К другой стороне креста привязана Аннора. Она голая, и ее худое тело, окутано серебряными цепями. Как и у Люпинов, у Дарклингов сильная аллергия на серебро, и металл опалил ее чувствительную кожу, которая уже красная и воспаленная, еще и шелушиться начала от воздействия солнца за весь день. У нее чудовищная дыра в плече, от выстрела Дрю. Она вопит от боли, ее потрескавшиеся губы раскрываются, обнажая клыки. Очевидно, мистер Лэнгдон оставил их здесь в качестве приманки, но мы все равно бросаемся к ним.

Люсинда, Киран и Ульрика стягивают цепи, поддерживая Аннору, пока Тиора помогает мне снять серебряные цепи со щиколоток моего деда, ярость и слезы ослепляют меня. Цепи обжигают мою обнаженную кожу, когда я сдираю их с его плоти.

— Эдмунд...? — выговаривает он мое имя, стараясь изо всех сил.

— Я собираюсь вытащить тебя отсюда, — говорю я.

— Уходи... — говорит он. — Опасно...

— Я никуда не уйду без тебя, — твердо говорю я.

Он стонет, когда я снимаю последнюю цепь, и он тяжело падает в мои объятия. Мы падаем на землю. Оооох . Весь воздух покидает мои легкие, когда голова моего деда ударяется о мою грудь. Он с трудом встает в вертикальное положение и замечает Аларика.

— Что ты здесь делаешь? — озадаченно спрашивает дед.

— Ты возвращаешься с нами, — отвечает Аларик. — Эдмунд договорился...

Его речь обрывается, в то время как дверь Магазина Лэнгдона открывается. В дверном проеме появляется Патрик с винтовкой в руках.

— Так, так, так, кровосос вернулся, — громко говорит он.

Он выходит из здания, а за ним идут следом Харриет и Дрю. Как по команде, двери открываются в зданиях вокруг нас, и на площадь вываливаются горожане. Они, похоже, ждали нас, дожидаясь сигнала Патрика. Они в ярости, их глаза сужены, из ртов вырывается рычание. Во главе толпы члены Гильдии: отец Эрика, мистер Крэнфилд, мистер О'Мэлли и мистер Лэнгдон. Его жена стоит за ним, словно его неизменная тень, одетая в черное. Ее каштановые волосы заплетены и завязаны голубой лентой, вроде той, которую носила Кэтрин.

Я встаю, прикрывая Тиору, Аларик и Ульрика бережно окружают Кирана. Люсинда обнимает Аннору, которая стоит на коленях на мощеной площади, плача от страха. Дед пытается выпрямиться, его подбородок поднимается, когда мистер Лэнгдон приближается к нам. Трудно выглядеть непокорным, когда ты голый, но почему-то у него это получается.

— Я надеялся, что мальчик вернется за тобой, — говорит мистер Лэнгдон деду. — Я хотел, чтобы ты посмотрел, как он умирает. Тогда, возможно, ты поймешь мою боль.

Миссис Лэнгдон всхлипывает, вытирая опухшие, заплаканные глаза.

— Эдмунд не имеет никакого отношения к смерти Кэтрин, — говорит дед. — Он не виноват.