Unknown - Перерыв на жизнь (СЛР, 18+) :: Дамский Клуб LADY

— А-а-а, — пьяно протягивает она. Кузя! — Артём…

— Рада с тобой?

— Со мной, — булькает в трубку пьяным голосом.

— Дай мне ее.

Но сказать что-то Раде он не успевает. Даже спросить, где они с Кузькой зависли, не успевает. Охреневает от

Дружининского выпада и снова слышит тишину.

Точно самоубийца. Нах*й послать его может только самоубийца.

Терзает Кузькин телефон непрекращающимися звонками. Увидит сегодня эту дуру – убьет. Но Кузька тоже не берет трубку.

В рот вашу мать! Надо было сразу спросить, где они. Не пытаться с Дружининой разговаривать. Она уже невменяемая.

Сколько ж она уже успела влить в себя? Хотя ей много и не надо.

Раза с двадцатого дозванивается до Наташки.

— Говори, где вы! — рявкает так, что у самого уши закладывает. Она лепечет что-то. Он с трудом разбирает ее слова. —

Сидите там и не рыпайтесь, поняла? Сидите на месте! — орет он. Тут же набирает Иванова: — Валера! Дуй в «Белку и

Стрелку»! Или кого-нибудь пошли, кто поближе! Сам? Давай сам. И смотри в оба, Валера, в оба! Я сейчас приеду!

Сейчас приеду. П*здец вам, держитесь, «белки»…

Бросает Радкин телефон на кровать и вздыхает. Ни хрена не облегченно.

Сбегает вниз, снова втискивается в кожаную куртку, визжит молнией и через пять минут уже несется по проспекту на

машине. Через пятнадцать минут Валера сообщает, что нашел Дружинину.

— Валера, ты только не подходи к ней, понял? — в который раз предупреждает он. — Смотри, чтобы ее никто не трогал.

Рада не знает Валеру, не видела. Он ее видел в «Эгоисте» несколько раз, а она его – нет. Поэтому не нужно, чтобы он

подходил к ней, разговаривал. Напугает еще, переклинит ее снова, и все, — Гера ее потом точно не соберет. Пусть уже сидит

со своей Кузькой там, накидывается, пока он сам не приехал. Сам ее заберет, Белку свою пьяную.

Не помня себя, Гергердт несется по мокрой дороге, забыв про правила движения и безопасность.

Дождь. Снова хлещет дождь. Уже снегу скоро выпадать, а у них все вода с неба. Все моет и моет. Будто что-то отмыть

получится. Снегом надо землю засыпать, тогда и вся грязь прикроется.

Паркуется около клоповника, в котором девки решили нажраться. Вздыхает глубоко, старается взять себя с руки.

Только холодок в районе солнечного сплетения не дает погрязнуть в бесконечной злости. Тревога его холодит, боязнь за

Раду.

Не идет сразу к барной стойке, где, по словам Иванова, разместилась честная компания, останавливается около

охранника. Тот напрягается, глядя в мрачное лицо Гергердта. Гера не спешит, светит перед рожей бритоголового визиткой.

— Фамилию узнаешь?

Тот вчитывается, разбирает золотистые буквы на черном фоне. Кивает.

Гера сует ему визитку в нагрудной карман пиджака.

— Я тут у вас пошумлю немного. Слегка. А ты не суетись. Завтра позвони, решим все миром.

Тот снова кивает, и Гергердт проходит в зал. Уши закладывает. То ли от нетерпения, то ли от громкой музыки.

Иванов молодец. Дал такие точные координаты, что по залу можно идти вслепую. Гера без труда находит Раду и ее

подружку. Дружинина точно не в адеквате уже. Локти на столе. Руками поддерживает голову, лоб опущен. Она сидит, не

шевелясь, смотрит в одну точку, в свой стакан. Или не смотрит. Гера не видит, открыты ли у нее глаза. Зато он видит, как

веселится Кузя, отхлебывая из узкой стопки, и, улыбаясь, жмется в какому-то долбо*бу справа.

Но улыбка ее сползает с намалеванного лица. Черты его, как будто опускаются, отплывают от страха, блекнут на глазах,

как только она замечает Геру. Видно, что она бы соскочила и унеслась куда-нибудь при его виде, но не успевает. Да и не в ее

состоянии делать такие резкие движения.

Гера хватает Наташку за горло, сжимает так, что у нее краснеют щеки и выпучиваются глаза.

— Когда я звоню, надо брать трубку! — яростно рычит он. — Когда я задаю вопросы, надо отвечать сразу! — Отшвыривает

ее от себя. Наташка падает, с ревом заваливается между высоких барных стульев, сметая со стола чьи-то стопки и стаканы.

Тот мудак, к которому она так страстно жалась, видимо, только понял, что произошло. Долго же до него доходит. Гера за

эти пять секунд мог ей шею свернуть при желании. Один резкий поворот головы и все — Наташка больше никого не согреет.

Хахаль этот дергается, чтобы привстать. Гергердт тут же хватает его за грудки, протаскивает по барной стойке и

зашвыривает под ноги к бармену.

Детский сад, ей-богу! Сопли еще подтирать не научился бл*деныш, а все туда же.

Теперь только Дружинина поднимает на него взгляд. Реагирует на вопли, грохот, звон разбитого стекла. Взгляд у нее

бессмысленный. Пустой.

— Ой, любовничек, — говорит она, едва шевеля губами.

Узнала. И то хорошо. Только вот…

В рот вашу мать! У нее лицо белее простыни, а губы уже синие.

Гера хватает ее за плечи, стаскивает со стула, зажимает в стальной хватке и, чуть приподнимая над полом, тащит к выходу.

На улицу. К машине. Он не забирает ее пальто из гардероба (или в чем она там была), не знает, где ее сумочка. Насрать на

все. Он вытаскивает ее на улицу, волокет к своему джипу, заталкивает на переднее сиденье, пристегивает. Быстро садится

за руль и несется домой на запредельной скорости.

— Рада! — орет, когда притормаживает на светофоре. Все-таки иногда он притормаживает, иначе убьет обоих. — Рада!

Она поворачивает голову на его голос. Глаза закрыты. Но хоть как-то реагирует. Если бы не ремень безопасности,

сползла бы уже под сиденье.

— М-м-м, — что-то мычит. Шепчет нечленораздельно.

— Что пили? Что?! Водку? Коньяк? — допытывается он. Они точно пили что-то ядреное, от нее несет крепким спиртным.

— Все, — выдыхает она, — и водку, и коньяк… все пили. И таблетки… — добавляет она, и тот холодок в груди у Геры

превращается в лед.

— Какие таблетки?! Какие?! — ревет он.

— Тр-р… мои… — Она поднимает слабую руку и отмахивается от воздуха. Хочет отмахнуться от Геры, но он уже

отклоняется от нее, сжимает руль и вдавливает педаль газа в пол.

— Дура ты такая! У тебя же сейчас сердце остановится!

— Ну и пусть остановится… пусть, — кривит губы. Отворачивается к окну.

— Рада! — снова рявкает он. Протягивает руку и хлопает ее по щеке. — Рада! Сколько ты их выпила? Сколько?!

Она морщится от его рева. Он орет прямо ей в ухо.

— В обед две… потом еще две… потом еще… или уже нет… не помню.

Не банку в себя высыпала. И то ладно.

Везти ее в больницу сейчас — терять драгоценное время. До дома пятьсот метров осталось. Если что, скорую можно

вызвать. Но это в крайнем случае.

Вот идиотка же...

Когда Гера вытаскивает Раду около дома из машины, уже не особо деликатничает. Закидывает ее на плечо. Она тяжелая,