Unknown - Перерыв на жизнь (СЛР, 18+) :: Дамский Клуб LADY

Даже вкус чувствуется.

И все бы ничего, но Рада замечает взгляд Артёма, и ей становится плохо. Хотя думала, что хуже быть не может. Может. Ей

плохо от его взгляда, от осуждения в нем. Не хочет она видеть в его глазах осуждение. Убийственно это.

Гера молчит, он больше ничего не говорит, но его темные глаза говорят все, что он думает. Все его мысли на лице. Все

недовольство. Упрек. И порицание.

Рада роняет ложку в тарелку и сбегает из-за стола. Скрывается на втором этаже. Гера поднимается следом, застает ее в

джинсах и теплой кофте.

— Я домой, — сообщает ему, не дожидаясь вопроса.

— Иди поешь, я тебя отвезу. И без комментариев, — прерывает на полуслове, не дает перечить. — Поешь, я тебя отвезу

домой.

— Откуда такое смирение, — не может удержаться, чтобы не съязвить.

— Мне все равно целый день некогда. Можешь и у себя поваляться. Только без глупостей. Я приеду вечером. Дверь открой.

И трубку бери, когда я звоню, не заставляй меня нервничать, — тихо говорит он. Но в его тоне есть такие нотки, от которых

внутри что-то холодеет.

— Вообще-то, ты мне пообещал, поклялся, что оставишь меня в покое.

— Я помню, — бросает он.

Рада замолкает. Больше ничего не говорит, не задает вопросов. И позже всю дорогу сидит подавленно, уставившись в окно

и считая бегущие по стеклу капли.

Дома заваливается на кровать как есть, не раздеваясь, — в теплой кофте Геры поверх своей и в джинсах. Лежит тихо, не

двигаясь. А в груди жжет, и давят слезы. Но Рада молчит, уже не плачет. Незачем.

Это стало последней каплей. Не то, что, как выяснилось, она где-то забыла вчера пальто, а то, что настолько потеряла

контроль над ситуацией и над собой. Хотя именно этого же добивалась — потерять контроль и уйти от реальности.

Задолбала эта реальность.

Звонит подруге, сразу получает ответ на не заданные вопросы: что пальто и сумочка у Наташки, но сегодня та не в состоянии

приехать к Раде и привезти ее вещи. Сегодня она в алкогольной коме.

Дружинина вздыхает. Наталке хорошо, она завтра выздоровеет, а Радка никогда. Ее «похмелье» не кончится. Оно у нее

хроническое.

И снова преследует навязчивая мысль: только бы Гергердт больше не пришел, только бы его больше не видеть. Не пришел

бы больше…

Не приходи. Не приходи…

Но Гергердт заявляется около девяти вечера. Снова как-то обходит домофон, звонит в дверь. Ничего ему не помеха,

никакие препятствия.

Рада с трудом приподнимается, так занемели суставы. Целый день лежала в одном положении, не шевелилась почти, только

кофту с себя скинула, когда жарко стало.

Она спускает ноги с кровати, но, как только встает, слабость накатывает волной, колени подгибаются. Кроме тарелки

бульона с сухариками, так ничего и не ела.

— Вещи собрала? — с порога набрасывается Гера и решительно проходит в квартиру.

— Какие?

— Свои. Не мои же. Или ты думаешь, трех пары джинсов, которые у меня в шкафу валяются, тебе хватит?

— Ты сказал, что исчезнешь из моей жизни, что оставишь меня в покое.

— Да я помню, — спокойно говорит он. Отбрасывает пальто на кровать. — Но я такая сволочь: не всегда держу свои

обещания. Привыкай. Не собрала еще вещи, говоришь? Ладно, люблю укладывать чемоданы.

Решительно открывает дверцы шкафа. На глазах изумленной Дружининой начинает выкидывать оттуда вещи. Сметает

вешалки с одеждой, выгребает белье с полок.

— Прекрати! — орет Рада, выходя из ступора.

— Поторапливайся, — говорит Артём с ледяным спокойствием. — Уже поздно, домой надо ехать, а ты все возишься. Чем

целый день занималась, спала, что ли? — заканчивает смехом.

— Не трогай! — Ее почему-то начинает трясти. Рада хватает Артёма за руку, пытается оттолкнуть, но разве ж его сдвинешь

с места.

— И то правда! Чего мы тебе шмоток не купим? Купим!.. — Хватает Радку, закидывает на плечо и тащит в прихожую.

— Отпусти! — колотит его по спине. А он уже выходит на лестничную клетку. — Отпусти, я соберусь! Соберусь… —

задыхается.

Гера возвращается в квартиру. Ставит ее на пол, достает сигареты и закуривает. Рада собирается сказать, чтобы не смел

курить у нее дома, а потом взмахивает рукой: да и хрен с тобой – кури. Одергивает кофту, поправляет волосы. Идет в

спальню и нерешительно застывает перед ворохом вещей. Слышит шаги Артёма за спиной.

— Класс. Вот этот в следующий раз надень, — говорит, приподнимая за лямку красный бюстгальтер. — Не видел его.

— Не видел, потому что я купила его, пока тебя не было. — Выдирает из его рук белье, садится на кровать, потом сползает

на пол и опирается на нее спиной.

— Мне нравится. Хочу тебя в нем. Снимать не буду. В нем хочу.

Рада поднимает на него ошарашенный взгляд, а Гергердт ухмыляется:

— А ты думала меня страшилками своими напугать?

— Я ненормальная. Шизофреничка. — Смотрит на него пытливо.

— Это серьезное заявление. — Упирает руки в бока. — И справка есть?

— Гера… — кривится, будто съела лимон. — Как ты не понимаешь? Я уже не понимаю людей, не могу. Мне смешно. Мне или

смешно, или никак. Я ржу, когда слушаю, как Наташка жалуется, что ее на так постригли, или она не нашла себе какое-то там

платье, или что ее любовник подарил ей не те бриллианты. Я ржу, Гера! Не могу охать над красивыми детками, не могу

выбирать подарки. У меня в гостиной нет дивана, потому что я не знаю, зачем мне диван? Гера, зачем мне диван? У меня

телевизор в спальне и смотрю я его перед сном. Понимаешь ты или нет? — срывается на крик.

— Понимаю, — легковесно соглашается он. — Это реальная проблема. Я когда увидел, что у тебя нет дивана, так сразу и

понял, что ты шизофреничка. Хочешь я тебе свой подарю?

— Господи, — стонет Рада, опуская лоб на колени, — кому я это объясняю? С кем говорю… У тебя в ванной комнате стены

стеклянные. Спасибо, что туалет отдельно.

— Собирайся, — резко переходит он на жесткий тон. — Ты мне пять месяцев должна. Я с тобой что хочу, то и буду делать.

Ты сама пришла, сама согласилась. Ты мне должна пять месяцев!

Рада вскидывает на него зеленые глаза. Красивые и грустные глаза.

— Почему пять-то?

— Потому что. Месяц сверху. Моральная компенсация за Антошку и за вчерашний фестиваль.

Дружинина качает головой.

— Ты мне обещал…

— Что?

— Что оставишь меня в покое.

— Я обещал? Именно это?

— Да.

— Разве? Не припоминаю.

— Гера, — хнычет, переходя на шепот, — я потерялась. Не знаю уже, что такое хорошо, а что такое плохо. Мы с тобой

сейчас разговариваем – это хорошо? То, что я рассказала тебе об изнасиловании, это хорошо? Ты со мной в туалет ходил,

два пальца в рот засунул – это плохо? Разве должно быть так? Разве хорошо, что ты видел меня в таком состоянии? Я не