Л.И.Шинкарев - Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл

Только что я сликвидировал рабочие долги. Снова очутился в них по самое горло. И

если буду в феврале будущего года здоров, снова придется подраться с накопленными

задачами, и годик пройдет.

Но плакать нельзя, потому что я относился к своей физической части годами

очень сурово, и все удивлены, что она отказывается только сейчас. Ничего, все будет

хорошо, лишь бы друзья в Иркутске поняли и простили…

Верховой ветер усилился, еловые ветви стали колошматить по чере-

пичной крыше крыльца. Нина предложила перейти в гостиную, но мы упря-

мимся и на плечи туже натягиваем плед.

…От Виктора Демина я ничего академику Мацеку не передавал 40. Просто по-

чувствовал, что очень многим товарищам у вас и у нас не очень приятна возмож-

ность, что первый памятник в мире Владимиру Ильичу вышел из рук какого-то чеш-

ского легионерского «мятежника». Ничего. Придет время, когда поймут, что народ,

простые люди в чешском корпусе, были не офицеры и что даже у вас вдоль сибирской

железной дороги можно найти много людей, которые сумели резко и правильно от-

личать братских солдат от фашистских офицеров типа Гайды. Если памятник со-

здан чешским легионером, то он был не мятежник, но брат русских революционеров,

раз он создал такой памятник Владимиру Ильичу даже раньше, чем они. А если это

был кто-то другой, надо разыскать его и сказать народу, все равно, если это был чех,

венгр, русский или татарин. Но, по-моему, это интерес прежде всего иркутян, знать

точно автора своего памятника.

Ленька, милый, крепко тебя обнимаю, спасибо за все приветы и за теплые сло-

ва. Не забываю и не забуду ни тебя, ни остальных друзей у вас. А если не пишу, извини

и поверь, что просто не успеваю. Искренне твой Юра 41 .

Виктор Федорович нарушает молчание:

– Какое сердечное письмо.. Что-то не похожи эти двое на врагов. Что-то

тут не так. Но если вокруг них неправда, то…

Он не договаривает, он задумывается.

Я достаю второе письмо.

Письмо М.Зикмунда в Иркутск (3 января 1968 г.)

Дорогой Леня, мне хочется поблагодарить тебя за весточку и хорошее поже-

лание и извинить себя, что я так долго молчу. Но говорить тебе, как мы заняты – я

уверен – не нужно, поскольку ты хорошо знаешь, как дела. С тех пор, как ты сидел

здесь На Нивах 42 (будет уже три года через несколько дней, ужас!), произошло много

событий, но главным образом Юра и я сидим над столом и пишем. В прошлом месяце

издана на чешском языке новая наша книга Тысяча и две ночи (выйдет она в Молодой

гвардии весной), недавно мы сдали в издательство рукопись следующего тома (Кон-

тинент под Гималаями – значит, Индия, Пакистан, Кашмир и Непал), а в грубых

чертах уже готова книга о Цейлоне. Но чтобы в нее попали самые свежие впечатле-

ния, мы перед сдачей в печать вылетим на несколько недель снова на Цейлон (следу-

ющий месяц), и сразу начнем работу над новым томом – Индонезией. Как ты видишь,

работа над книгами не идет столь вперед как маршрут сам – но так и надо!

Осенью мы были в Канаде, посмотреть, что такое ЭКСПО-67, о котором наша

печать постоянно информировала народ, так что Монреаль стал у нас чуть-чуть

центром всего мира. Конечно, было это очень интересно, и многие заключения, что

касается сравнений нашего и другого мира, были не очень положительные для нас.

Мир идет огромными шагами вперед, и у нас очень часто только говорится – а дело

не идет! Вот ты меня очень хорошо понимаешь и знаешь, где нам «тесные сапоги».

Я смотрю из окна и представляю себе Байкал – может быть, не очень большая

разница: наш сад белый, белый, снег везде, фазаны ходят около дома, но озера или

лучше сказать моря, Байкальского моря нету! Хотелось бы попасть на неделю, две,

три к вам, но еще не пора.

Чтобы перед началом работы над книгами о Союзе приехать снова и получить

самые свежие и новые впечатления, дополнения тех, которые мы увезли в 64-м, нам

надо выбросить из головы еще всю Индонезию и Японию. А потом – вперед!

Вот, Леня милый, я надеюсь, что ты поймешь это письмо, я попробовал по-

русски, но латинским шрифтом, поскольку у меня букв нету.

Передай привет Неле и Галке, позвони, прошу, и Виктору Демину, скажи ему,

что мы не забыли, но времени очень, очень мало, и если писать, то так, чтобы он

дождался книги о Сибири, о которой он мне говорил. И всем иркутянам привет,

большой привет и много успехов! Твой Мирослав 43 .

И еще одно, недавнее.

Письмо И.Ганзелки в Иркутск (20 мая 1968 г.). Ленька, милый, обнимаю тебя за

телеграмму и поздравления к первомайскому празднику. В последнее время я очень

часто вспоминаю тебя и всех близких и милых друзей – иркутян. И боюсь, что вы не

совсем правильно поймете, что у нас делается. В советских газетах пишут мало,

редко и не всегда с полным понятием. Это, конечно, огорчает много честных людей,

коммунистов, беспартийных, но в основном всех тех, которые любят и уважают

Советский Союз, и до сих пор думали о нем с полным понятием и доверием.

Ленька, это действительно положение нехорошее. Ты нас с Миреком знаешь.

Мы остались и остаемся такими, какими и были. Я в последние недели на очень бур-

ной публике несколько раз с удовольствием защитил дружбу к советским народам и

буду в этом продолжать, потому что дружбу и любовь менять нельзя. Но огорчает

меня, когда вижу, как много довольно высоко поставленных советских лиц поворачи-

ваются именно ко мне спиной и ищут дружбу среди тех, которые нанесли такой

ущерб и дружбе (действительной), и действительно социалистическому развитию

общества у нас.

Ну, ничего, Ленька, правда только одна. Время пройдет, и она проявится. Надо

работать и ждать. Хотелось бы уже продолжать работу у вас в СССР, но ответ-

ственные москвичи вдруг не знают, кто такой Ганзелка и Зикмунд, адрес потеряли.

Ничего, найдут, подождем. А все-таки было бы хорошо поговорить. По душам, как

следует. Ленька, обнимаю тебя, Макина и всех хороших друзей в Иркутске. Всегда

твой Юра 44 .

– Ребята, зайдите в дом! – зовет Нина. – Холодно!

Мы сидим и молчим, еще тесней прижимаемся под пледом плечами.

– Интересно, – говорит Виктор Федорович, – они из такой же, как у нас,

тоталитарной страны, с таким же аппаратом подавления, с тою же навязан-