Роберт Грин - 48 законов власти

История Моисея и фараона

Так записано в книгах пророков, что Моисей был послан к фараону со многими чудесами, дивами, почестями и наградами. Для стола фараона в день требовалось 4 тысячи овец, 400 коров, 200 верблюдов и соответственное количество кур, рыбы, сушеного мяса, сладостей и многого другого. Все египтяне и вся египетская армия каждый день ели с этого стола, ибо четыреста лет назад фараон был провозглашен богом и с тех пор никогда не переставал снабжать их пищей.

Когда Моисей молился, говоря: «О Боже, покарай фараона!», Бог ответил на его молитву и сказал: «Я покараю его в воде, и пусть все его богатства и богатства его воинов перейдут к тебе и твоим людям».

Много лет прошло после этого обещания, и фараон, обреченный на гибель, продолжал вести жизнь, полную блеска и величия.

Моисей с нетерпением ждал, когда Бог покарает фараона, и у него уже не было сил. Поэтому он сорок дней постился, а потом отправился на гору Синай и обратился к Богу: «О Боже, не Ты ли обещал мне, что покараешь фараона, и вот он по-прежнему богохульствует и творит беззакония. Когда же гнев Твой обрушится на него?»

Раздался голос Бога Истинного. Он произнес: «О Моисей, ты хочешь, чтобы Я поскорее расправился с фараоном. Но тысячу раз тысяча Моих служителей молят Меня не делать этого, потому что они имеют часть от его богатства и наслаждаются миром под его правлением. Своей силой Я клянусь, что, пока он предоставляет пищу и поддержку Моим творениям, Я не обрушусь на него».

Моисей спросил: «А когда же Ты выполнишь свое обещание?» — «Я выполню свое обещание, когда он откажет Моим творениям в пище. Если только он начнет умерять свою щедрость, знай, что его час скоро пробьет».

Так случилось, что вскоре фараон сказал Аману: «Моисей собрал сынов Израиля вокруг себя, и это нас беспокоит. Мы не знаем, что он замышляет. Нам надо держать хранилища наполненными хотя бы какое-то время, чтобы не остаться без запасов.

Поэтому следует наполовину уменьшить наши дневные рационы, а остаток отправлять в хранилища». Он сократил 2000 овец, 200 коров и 100 верблюдов, а потом стал урезать рацион каждые два или три дня. Моисей понял тогда, что скоро исполнится обещание Истинного, ибо растущая экономия — признак упадка и плохое предзнаменование. Рассказывают, что в день, когда войско фараона было потоплено, на его кухне зарезали всего двух овец.

Нет ничего лучше щедрости. ...Если человек богат и желает, не имея монарших привилегий, вести себя по-царски, если он хочет, чтобы люди склонялись перед ним, называя государем и господином, тогда научите его каждыйдень накрывать столы с угощением. Все те, кто достиг признания в мире, добились этого главным образом своей щедростью, в то время как скупых и расчетливых презирают в обоих мирах.

Из «Книги Правителей, или Правил для царей»

Низама аль-Мулха, XI век

Аретино были известны два фундаментальных свойства денег. Первое: чтобы давать силу и власть, деньги должны быть в обороте. Что можно купить за деньги? Вовсе не безжизненные предметы — власть над другими людьми. Пуская деньги в оборот, заставляя их работать, Аретино постоянно расширял круг влияния, которое в результате позволило с лихвой окупить его расходы.

Второе: Аретино понимал главные свойства подарков. Сделать кому-то подарок означает, что даритель и получатель равны или что даритель находится на более высокой ступени. Подарок также подразумевает, что получатель ощущает потребность или даже обязанность ответить на него, отблагодарить. Если, например, друзья предлагают вам что-то безвозмездно, вы должны понимать, что теперь у них есть основания ожидать от вас чего-то в ответ — или, говоря грубее, им что-то нужно от вас — и, чтобы получить это, они своим подарком хотят вызвать у вас ощущение, что вы задолжали им ответную услугу. (Скажем в их оправдание, что они могут действовать неосознанно, сами совершенно не осознавая этой подоплеки, однако механизм именно таков.)

Аретино избегал таких посягательств на собственную свободу. Вместо того чтобы стоять с протянутой рукой и ждать, что богатый и сильный оплатит его жизнь, он повернул все с ног на голову: заставил сильных и богатых почувствовать себя обязанными ему. В этом была цель его подарков, ступеней, которые привели его на самый верх социальной лестницы. К концу жизни он стал одним из наиболее известных писателей в Европе.

Следует понимать: деньги могут определять отношения между людьми, но эти отношения не обязательно зависят от того, много ли у вас денег. Они не в меньшей мере зависят от того, как именно вы их используете. Разумные не скупятся, вместо вещей покупая влияние. Если для вас приемлемо подчиненное положение, вы миритесь с ним, потому что пока бедны, может оказаться, что вы останетесь в нем навсегда. При­бегните к трюку, который проделал Аретино с итальянской знатью: вообразите, что вы равны ей. Ведите себя как вельможа, гостеприимно распахните двери, пускайте деньги в оборот, создавайте фундамент власти, используя алхимию, которая превращает деньги во влияние.

Барон Джеймс Ротшильд разбогател в Париже к концу 1820-х годов. Вскоре после этого он столкнулся с крайне сложной проблемой: как еврею из Германии — полному аут­сайдеру для французского общества — завоевать уважение французских высших сословий, отличительной чертой которых была крайняя ксенофобия? Ротшильд хорошо понимал, что такое власть. Он знал, что его состояние может дать ему полож­ение, однако, несмотря ни на что, он по-прежнему останется чужаком. Поэтому, внимательно изучая светское общество своего времени, он задавал себе вопрос: чем можно завоевать его расположение?

Благотворительность? Ничто не могло интересовать французов меньше. Политическое влияние? Он уже им обладал, и это только вызывало у людей подозрение. Единственное слабое место, на котором можно сыграть, решил он, это скука. В период Реставрации французские имущие классы страдали от скуки. Поэтому Ротшильд начал тратить невероятные суммы на развлечения для них. Он нанимал лучших архитекторов и художников для оформления садов и бальных зал, пригласил Мари-Антуана Карема, известнейшего парижского шеф-повара, чтобы готовить для гостей на изысканнейших приемах, когда-либо виденных Парижем. Ни один француз не смог бы устоять, пусть даже приемы устраивал германский еврей. Еженедельные вечера у Ротшильда постепенно становились многолюднее, привлекали все больше внимания. Прошло несколько лет, Ротшильд добился того, чего хотел, единственного, что могло обеспечить власть чужаку: он был принят в обществе.