Роберт Грин - 48 законов власти

Как-то супружеская чета проходила свой первый сеанс. Муж и жена обсуждали свои пищевые предпочтения и взгляды на проблему питания, особенно детально анализируя обед. Жена любила обедать неторопливо, с расстановкой — сначала аперитив, потом закуски, затем основные блюда, понемногу, в цивилизованной манере. Это изводило мужа — он не хотел тратить время на еду, желал сразу приступить к основному блюду и получить порцию побольше. По мере того как разговор продолжался, пара начала обмениваться быстрыми взглядами, явно замечая аналогию с тем, что происходило у них в постели. Однако в тот момент, когда они уловили эту связь, Эриксон переменил тему, тщательно избегая разговора о реальной проблеме.

Пара считала, что доктор просто хочет познакомиться с ними поближе, а к решению их насущной проблемы приступит при следующей встрече. Но в конце первого сеанса доктор Эриксон посоветовал им устроить обед, который бы отвечал вкусам их обоих: жена должна получить свой медленный обед, учитывающий время на переход от одного блюда к другому, а муж — большую порцию. Не осознавая, что действуют под точным руководством терапевта, супруги вошли в зеркальное отражение своей проблемы, и в этом зазеркалье решили проблему сами, закончив вечер именно так, как предполагал доктор, устроив улучшенную версию обеда и далее — его отражение в постели.

Имея дело с более серьезными проблемами, такими как зеркальный мир шизофренических фантазий, Эриксон всегда пытался проникнуть в зазеркалье и работать в нем. Однажды ему пришлось заниматься лечением пациента психиатрической больницы, который был уверен, что он — ­Иисус Христос. Больной драпировался в простыню, пересказывал евангельские притчи и донимал персонал и пациентов призывами к покаянию. Никакие лекарства и методы лечения не помогали до тех пор, пока в один прекрасный день доктор Эриксон не подошел к молодому человеку и не сказал: «Насколько я понимаю, у вас есть опыт плотницкой работы». Называвшийся Христом пациент вынужден был признать, что такой опыт у него есть, и Эриксон сейчас же загрузил его работой по изготовлению книжных полок и других полезных вещей. При этом он позволил ему носить его «хитон Христа». Несколько недель, в течение которых пациент был погружен в работу, его ум был меньше занят фантазиями и больше сконцентрирован на труде. Когда плотницкая работа захватила молодого человека, обозначился и поворот в его сознании: религиозные фантазии остались, но ушли на задний план, позволив молодому человеку занять место в обществе.

Общение опирается на метафоры и символы, которые являются базой собственно языка. Метафора — это своего рода зеркало, она отображает конкретное и реальное, и часто ей удается сделать это яснее и глубже, чем буквальное описание. Когда имеешь дело с несгибаемым упорством окружающих, прямое общение только заставляет их усилить сопротивление.

Это проявляется с наибольшей очевидностью, когда вам приходится обсуждать поведение людей и указывать на их недостатки или несовершенства (а уж особенно в болезненно чувствительных областях, таких, например, как занятия любовью). Вы добьетесь куда более действенных результатов, если, как доктор Эриксон, построите аналогию, символическое зеркало и проведете другого через зазеркалье. Сам Христос понимал, что притчи — лучший способ преподать урок, потому что притча не так прямолинейна, она позволяет людям добраться до истины самостоятельно.

Имея дело с людьми, затерявшимися в отражениях миров фантазии (включая великое множество тех, кто не лежит в психиатрических клиниках), никогда не делайте попыток подтолкнуть их к реальности, разбить их зеркало. Лучше войдите в их мир и, действуя в нем по его правилам, мягко и незаметно выведите их из зеркального зала, в котором они блуждают.

Великий мастер чайной церемонии XVI века Такено Шо однажды проходил мимо какого-то дома и заметил молодого человека, поливавшего цветы у входа. Две вещи привлекли внимание Шо: во-первых, изя­щество, с которым юноша выполнял работу, и, во-вторых, изумительной красоты гибискус, цветущий в саду. Он остановился и представился молодому человеку. Юношу звали Сенно Рикю. Шо хотелось задержаться, но он должен был торопиться на назначенную ранее встречу. Рикю, однако, пригласил его на чай на следующее утро. Шо с радостью согласился.

Когда на следующий день Шо открыл ворота, он с ужасом увидел, что в саду не осталось ни одного цветка. Больше всего ему хотелось снова увидеть восхитительный гибискус, видом которого он не успел насладиться накануне. Теперь, разочарованный и огорченный, он собрался уходить, но у ворот остановился, решив зайти в чайную комнату Рикю. Заглянув в нее, он словно остолбенел, застыв в изумлении: перед ним с потолка свисала ваза, а в ней стоял единственный цветок — тот самый гибискус, вчерашнее украшение сада. Каким-то образом Сенно Рикю прочитал мысли своего гостя и одним изысканным жестом продемонстрировал, что в этот день гость и хозяин находятся в совершенной гармонии.

Сенно Рикю впоследствии стал величайшим мастером чайной церемонии, а его отличительной чертой была эта непостижимая способность достигать гармоничного совпадения с мыслями своих гостей. Предугадывая их замыслы, Рикю покорял людей знанием их вкусов и привычек и умением угодить им.

Однажды Рикю был приглашен на чай Ямашимой Хечигуаном, поклонником чайной церемонии, человеком с живым чувством юмора. Когда Рикю прибыл к дому Хечигуана, он обнаружил, что ворота сада закрыты, и он открыл их, что­бы найти хозяина. По другую сторону ворот он увидел, что кто-то вырыл яму, а затем аккуратно прикрыл ее холстом и землей. Поняв, что Хечигуан задумал разыграть его, он из вежливости вступил прямо в яму, перепачкав всю одежду.­

С возгласами ужаса к нему выбежал хозяин и поспешно проводил Рикю в ванну, которая по необъяснимой причине оказалась наготове. Приняв ванну, Рикю присоединился к хозяину, и оба они получили огромное удовольствие от чайной церемонии, вместе посмеиваясь над происшествием. Позднее Сенно Рикю объяснил другу, что заранее догадался о готовящейся шутке Хечигуана: «Но поскольку всегда должно стремиться к достижению гармонии с желаниями хозяина, я упал в эту яму, зная о ней, чтобы быть уверенным, что наша встреча удастся. Чаепитие, конечно, менее всего подразумевает раболепие или угодливость, но нет чаепития там, где гость и хозяин не находятся в гармонии друг с другом». Хечигуан, видя, как почтенный Сенно Рикю барахтается в грязи, несказанно развлекся, но и Рикю извлек из происшествия удовольствие своего рода, сумев выполнить желание принимающего его у себя человека и видя, как тот радуется удавшейся шутке.