Василь Гигевич - Гуманоиды: Прямой контакт

Василь ГИГЕВИЧ

ГУМАНОИДЫ: ПРЯМОЙ КОНТАКТ

Современная повесть-сказка для взрослых

Мы так радикально изменили среду обитания, что теперь для того, чтобы существовать в ней, мы должны изменить свою сущность.

Норберт ВИНЕР, основоположник кибернетики

Изменился образ жизни, само понимание Мира.

Все переплелось в какой-то запутанный клубок, где людские страсти, подлость, бескультурье соседствуют со все более ускоренным развитием науки. Какие-то малопонятные законы управляют нами.

На первый план выходит не угроза одномоментной гибели людей в результате ядерного катаклизма, а вероятность еще более мучительного уничтожения всего рода человеческого.

Н. Н. МОИСЕЕВ, академик РАН

1

Как и многие приключения, мои начались с семейного скандала. Вернулся с работы, есть хочется, а моя ненаглядная очередной сериал смотрит, ото­рваться от телевизора не может. Я ей деликатненько намекаю, что голодный мужчина — хуже африканского льва. А она — подожди немного, сотую серию досмотрю и начну готовить ужин. До этого долго терпел, молчал, а тут, честно признаюсь, не выдержал, допекли эти сериалы, высказался...

А она тут же вскочила, будто только и ждала моих слов. Чего только мне не припомнила!..

Женщина, скажу я вам, это такое создание... Если она в настроении, то — все простит, вместо воплей — в щечку чмокнет и приголубит. Но под­вернись невовремя, ангелом домой придешь, все равно будешь виноватым, и тогда тебе уже все припомнит, до последнего комара, которого не убил, когда вечером на берегу реки сидели.

Может, все миром и закончилось бы, ну, поскандалила б немного и успокои­лась. Но в тот вечер меня как черт за язык дернул, когда моя красавица слишком разошлась и начала излишне меня отчитывать. Я ей только и сказал: «Слишком ты со мной нагоревалась... Ты еще вспомни, как у мамки в Житиве жила...»

Житиво — это деревушка, где она родилась и где была очень счастли­вой. До сих пор часто меня как шилом колола: «Вот, когда у мамки в Житиве жила... »

Господи, лучше бы я промолчал!

Чего только не наслушался в тот вечер! Понял, что моя красавица — самая несчастная из всех несчастных, которые были на свете. И оставалось мне единственное — брать веревку и намыливать... Так и не поужинал. Хлопнул дверью и ушел к другу. Слишком большим другом он мне и не был, на рыбалке как-то познакомились, на этом и держалась наша дружба. Сели за стол, разговорились. А он, если ему верить, будто бы в каких-то органах работал. Посмотрел на меня внимательно и говорит:

— Что-то ты, Базыль, сегодня очень взвинченный.

Я спрашиваю:

— Откуда знаешь?

А он:

— Пальцы вздрагивают.

Что значит — профессиональная хватка! Я и «раскололся» — о скандале рассказал.

Он мне:

— Если твоя хлюндра так допекла, так и быть: раз проучи, чтобы на всю жизнь... Что по мелочам цыркаться... — и замолчал, глядя на меня.

Тут я и «клюнул» на его удочку:

— А как?

Он:

— Есть одно задание важное. Кандидаты требуются. Это — как командировочка будет, годков на пять. Тогда она узнает, пожив без тебя... Потом как шелковая будет...

Я, конечно, спросил:

— Неужели среди вас, умников, отчаюг нет, чтобы выполнить это задание?

— Отчаюги, может, и найдутся, — ответил он, — а умных, чтобы выпол­нить его, кот наплакал. Это во-первых. А во-вторых, скажу, что к нам, как и в мафию, и в масонство, вход есть, а выхода... А тут уж очень серьезное задание намечается, деталей я и сам до конца не знаю, не говорили мне. Да и тесты на сообразительность — сложновато их пройти, сыплются наши...

Тогда я:

— А с работой как? А пенсия, если на то пошло?

Он сверкнул глазами, аж повеяло холодом, и:

— Не волнуйся, не ты первый, не ты последний... Все продумано. Объя­вим, что исчез при неизвестных обстоятельствах. Если захочешь — листов­ки с фотографиями повсюду развесим, приметы опишем, даже в Интерпол информацию закину...

— А доказательства?

Он тут же:

— Автомобиль свой где ставишь?

— У подъезда. Как и многие. Гараж далековато, ленюсь...

— Размолотим вдребезги. Асфальт возле машины красной краской испач­каем. Комар носа не подточит. Потом, когда задание выполнишь, машину отремонтируем.

— А как же вы объясните мое появление?

— Объявим, что был без памяти несколько лет. Ты что, газет не читаешь, телевизор не смотришь? Сейчас таких немало: вышел человек из дома и — не вернулся. Потом, лет через пять, появляется неизвестно откуда. Начинают его расспрашивать, а он ничего не помнит. Это — худший вариант, если с задани­ем не справишься. А лучший — героем будешь. Риск, сам понимаешь... Кто не рискует — тот не пьет шампанское. Так что, согласен, по рукам?

Задумался я... Жаль брата стало — сердечник, без рыбалки жить не может, возил его до сих пор еженедельно на речку.

А он дальше соль на живые раны сыплет:

— Не ты один в такую ситуацию попадаешь. Когда-то был царь, Одис­сеем называли. И женушка у него была, Пенелопа. После государственной службы домой усталый возвращается, а Пенелопа со служанками лясы точит о богах олимпийских. Он ей — слово, а она ему, богами олимпийскими оза­боченная, — три в ответ. Так и у тебя получалось. Какой тут ужин?.. Терпел он, терпел, а потом команду таких же, как и сам, страдальцев, собрал и в море подался. Это потом говорить начали, что он золотое руно поплыл искать. Но, поверь мне, все иначе было. Заодно он и Пенелопу решил проучить, про­верить, верна ли она ему. И вот, когда он поплыл, когда к ней сваты со всех концов мира поперли, когда горюшка тяпнула, тогда и узнала, что потеряла...

Подумал: «Одиссей не побоялся царство потерять, а мне что терять?»

Говорю:

— Так и быть, когда пройду тесты, да и все остальное, машину не трогай, объявления не вывешивай. Ты лучше слух пусти, что меня в шпионы завер­бовали. Я ключи от машины и документы на нее брату оставлю, а ты вместо меня будешь с ним на рыбалку ездить.

Опять он глянул на меня, прямо в глаза, усищи пальчиками распря­мил — на таракана стал похож. Взглядом своим, как шилом, сердце пронзил и говорит:

— Подумай. После, когда расписку дашь, будет поздно.

А меня как черт понес, человек горячий:

— Вызывай на собеседование!

Что ж, назавтра приехали ко мне на работу, переговорили о чем-то с начальством, пригласили меня в черный автомобиль с тонированными сте­клами, увезли к себе в здание, на двери которого никаких вывесок нет. Завели в какой-то кабинет, где тяжелые шторы на окнах. За стол посадили. На столе, как и положено, — три телефона, графин с водой, стакан, монитор. Начали разговор. Двое со мной говорили, а третий, в темных очках, в шляпе, над­винутой на самые глаза, сидел в углу кабинета и молчал — не советовал, не спрашивал. Покосился я на незнакомца и — вздрогнул... Это же он, тот дружок, с которым когда-то на рыбалке познакомились, который вчера сватал меня на дело серьезное. Очками прикрылся, шляпой, на глаза надвинутой, но — усы, усы торчали все те же — как у таракана... Лицо, как говорил один мой друг, никакой биографией, никакими документами не прикроешь...