Корректор - o 45e7a30df5c73bf9

Я мотаю отрицательно головой, получая в наказание страстный поцелуй горячих губ в

шею. Он слегка прикусывает кожу, втягивает в себя и нехотя отпускает. Моё дыхание ещё

больше учащается. Тело — предатель!

— Тебе лучше согласиться... Всё будет бесполезно... Скоро ты устанешь, но сдашься...

Голос вливается в подсознание, как вязкая субстанция. Мужчина стоит совсем рядом, за

спиной, прижимаясь к моим ягодицам, согревая своим теплом. Его пальцы касаются моих

ключиц, мягко проверяя их линию, сходятся на шейной ямке. Прорисовывают вертикаль

вниз и захватывают грудь, легко сжимают её, постепенно выпуская из объятий, пока в них

не остаются лишь соски. Они сжимают их и, слегка оттягивая, выпускают.

— Ю-юли-и-я-я... Моя Ю-юлия... — вкрадчиво звучит голос Алана. Он словно

наслаждается произношением моего имени.

Дрожь пробивает током всё моё тело, единым и мощным разрядом, а его руки спускаются

всё ниже, к моему животику, чтобы ещё ниже отодвинуть ткань трусиков и забраться под

них. Пальцы трогают маленький треугольник плоти, мягко надавливают на него. И я

кричу. Сильно кричу, пытаясь сбросить с себя это безумие, эту одержимость.

Тут же получаю удар по щеке. Это же пощёчина! И ещё одна! Что? Совсем с дуба рухнул?

Мерзавец!

— Юлька! Юлька! Очнись, детка! — мои веки дрогнули, щурясь на яркий свет. На меня с

беспокойством смотрела заспанная родная Янка. — Кошмар?

— Что происходит? — я поднялась на кровати, села, ничего не соображая. Настолько

реалистичным только что был мой... сон? Который запомнила до мельчайших

подробностей...

— Ты стонала... Сначала я подумала, что тебе снится что-то приятное, но потом ты начала

метаться, скрипеть зубами, ругаться.

— Что?

Разве я была активной? Скорее, безвольной куклой, ведомой марионеткой.

— А то. Когда поняла, что ты не можешь проснуться, начала тебя будить более жёсткими

методами.

— Спасибо, — выдохнула я с облегчением, представляя, как далеко могло всё зайти там...

И вздрогнула.

— Не за что. Не хочешь рассказать, что случилось?

— Не помню, — тихо произнесла я, обессиленно падая на кровать. Такое ощущение, что

на своей спине машину мешков с мукой перетаскала... Правда, мешки я ни разу не

поднимала, но усталость была дикая. — Сколько времени, Ян?

— Три часа ночи. Выпей воды и попробуй всё-таки поспать. Завтра тебе на работу. Ещё

надо успеть отдохнуть...

Я вздохнула и пошла вниз на кухню. Остановилась в коридоре в задумчивости. Здесь

должна быть дверь в подвал, которой не было. Что за бред. Во сне всё казалось таким

реальным и достоверным... И вдруг по-настоящему испугалась. Он не отпустит. Буду

убегать, всё равно догонит, и будет снова догонять. Он так сказал. И я ему поверила.

Стена оказалась лучшим средством для поддержки моей спины от осознания бессилия.

Тихое негодование медленно наполняло мою сущность, возвращая устойчивость. Я

прищурила глаза и громко в никуда заявила:

— А не пойти ли тебе к чёрту, Алан? Не дождёшься!

Ночь пролетела слишком быстро из-за мыслей, штурмующих мою голову. Под утро мне

удалось вздремнуть. Уже умываясь, увидела на шее красное пятно. Я растягивала

пальцами кожу, пытаясь проморгаться. Не может быть! Это же... Засос! И тут же меня

затрясло от воспоминаний. Или, скорее, от смешения сна и яви. Как он это сделал? И чего

ждать дальше? Он же рано или поздно меня... Он же издевается... Как хищник над

жертвой!

Нет, если так будет дальше продолжаться, я, безусловно, сама найду этого випорогого... А

кого? Ответ пришёл сам и незамедлительно. В конце концов, все люди взрослые, сказки

читали и слушали. Самого настоящего колдуна.

Разум тут же услужливо подсказал зайти к Лерке с третьего этажа, чтобы

поинтересоваться, где можно найти какую-нибудь бабку. Ну а что? Из Леркиной квартиры

часто звучала тантрическая музыка, звенели бубнами, выли, ну точно как в моём сне. А

под утро оттуда выплывали окуренные пахучими травами странные личности,

обвешанные бусами, амулетами и прочими разными украшениями.

Я налила в чашку свежей заварки, кипятка и вытащила пакет с молоком. Вскрыв новую

упаковку, ливанула его в чай, чтобы от недовольства сморщиться. Прокисло. Недолго

думая, залезла в холодильник снова. Сестричка умница. У неё всегда есть про запас, как

минимум три пачки. Вторая пачка порадовала кисляком, и третья, и четвёртая.

— Чего это ты молоко пораскрывала? — удивлённые серые и заспанные глаза смотрели на

батарею кисломолочных пакетов, выстроенных на столе в ряд.

— Молоко скисло.

— Как так? — она начала совать свой хорошенький носик во все пачки и морщиться. — А

запах.. Мы, вообще, его натуральное пьём?

— Не знаю, — задумчиво произнесла я, сопоставляя молочные события последних двух

дней.

Взгляд переместился на часы. Жаль, что они тикают только в одну сторону. Отмотать бы

на пару часиков назад да выспаться. День предполагался не из лёгких. Я зацепила ещё

один кусочек пирога, оставшегося с вечера, и поцеловала недоумевающую сестру в щёку:

— Созвонимся.

***

Полтора часа в дороге пролетели незаметно. Я приближалась к зданию банка, когда

увидела чёрный знакомый до зеркального блеска отполированный автомобиль,

припаркованный на банковской стоянке, и его самого, вальяжно облокотившегося на

машину. Поджидает, зверёныш! Одетый, как всегда, с иголочки. Он заставит меня сменить

работу... Или я заставлю его поменять банк.

Внутри меня тут же распустились колючие репейники. Давай, подойди, я тебе ядерную

боеголовку кое-куда засуну и взорву за все пережитые эмоции. И гордо дефилировала на

каблуках мимо него, представляя, что Алан Кассий — очередная сонная галлюцинация.

— Юлия, — услышала его вкрадчивый голос, разорвавшийся у меня в ушах. Как это у

него так получилось? Между нами не меньше тридцати метров. — Подойди ко мне.

Я мотнула головой и продолжила гордое шествие. Обойдётся! С клиентами для общения

есть определённый кабинет в банке. И рабочее время.

— Ю-юля-я-я... Не заставляй меня подниматься к тебе в кабинет... Там мы останемся

совершенно одни, не считая видеокамер.

Вот козёл! Это самый настоящий шантаж. Мои честь и достоинство не могут позволить

глумиться над собой всей службе безопасности банка при просмотре неизвестно чего. Я

развернулась. До начала рабочего дня оставалось пятнадцать минут.

— Как это у тебя получается? — сладко прошипела ему гадюкой, когда приблизилась.

Пусть не думает, что я пошла на уступки.

— Что получается? — его кроткий ангельский голос и невинный взгляд должны были

доказать мне, что он понятия не имеет, о чём речь.